Стихотворения. Проза - Семёнов Леонид - Страница 15

мать, истомившись, в поту замерла.

Мукам покорная, вся распаленная

плоть свою детям на труд предала.

Солнечность, солнечность вешняя,

семя во мне напои!

В мире живая и в мире вся здешняя,

солнцу я раны раскрыла свои.

III^[130] Ярость упала. Солнце устало,

реки подернулись белым туманом.

Тень от востока широко сбежала,

пала на землю к зияющим ранам.

Встали, подвиглись над ними прохлады,

силы ярёмные снова растут,

снова готовятся таинства страды,

деется древний, таинственный труд.

Сладостно семени в плоти приимчивой.

Силе молитесь родящего чрева!

В неге вечерней, в неге разымчивой

мать возрастит вам родные посевы.

   1904

“СВЯЩЕННЫЕ КОНИ НЕСУТСЯ...”^[131]

Священные кони несутся...

Разнуздан их бешеный бег.

Их гривы как голуби вьются,

их пена белеет как снег.

Вот гнутся макушками елки,

и пыль поднялась на полях.

Над лесом косматые челки,

подковы сверкают в лучах.

Как моря взволнованный ропот,

несется их ржанье с полей.

Все ближе, все ближе их топот

и фырканье гордых ноздрей!

Спасайся, кто может и хочет!

Но свят, кто в пути устоит:

он алою кровью омочит

священную пыль от копыт!

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В “СОБРАНИЕ СТИХОТВОРЕНИЙ”

“МНЕ СНИЛОСЬ: С ТОБОЮ ПО САДУ ВДВОЕМ...”^[132]

Мне снилось: с тобою по саду вдвоем

Мы темною ночью бродили.

Таинственно, тихо, все спало кругом,

Лишь ярко нам звезды светили.

Мне снилось: в густой и высокой траве

Нам путь светляки освещали,

И страшные сказки друг другу во тьме

Угрюмо деревья шептали.

Мне снилось: со мною ты под руку шла,

И что-то мне тихо сказала,

И словно огонь ты в груди мне зажгла,

И страшно, и жутко мне стало.

Мне снилось: с тобою по саду вдвоем

Мы темною ночью гуляли,

Таинственно, тихо все было кругом,

Лишь ярко нам звезды сияли.

ОТВЕРГНУТЫЙ АНГЕЛ^[133]

(Средневековая легенда)

Смятенье в замке Эйзенрека,

Настал Конрада смертный час

И за монахом человека

Шлет гордый рыцарь в первый раз.

С невольным страхом поп смиренный

К одру болящего спешит

И тот с улыбкою надменной

К себе ввести его велит.

И начал Эйзенрек в волненье:

“Ты знаешь, поп, я не любил

Твоих обеден песнопенье,

Дым фимиама, чад кадил;

Как перед кесарем, пред Богом

Я не сгибал спины своей

И не согласен я во многом

С твоим ученьем, иерей;

Но было мне одно виденье...

Оно изгрызло грудь мою:

Ей страшно смерти приближенье,

Мне с детства милое в бою!

Однажды враг в разгаре битвы

Мне выбил меч из сильных рук

И ждал я смерти без молитвы

И без раскаяния мук.

Вдруг мимолетно ангел нежный

Меня крылами осенил...

Но я в надменности мятежной

Его защиту отклонил —

И, светом рая осиянный,

Он улетел с слезой в очах,

Исполнен грусти несказанной,

С упрёком кротким на устах...

Удар врага был верен страшный,

Но панцирь мне не изменил,

Сломился меч — и в рукопашной

В тот день врага я победил, —

Я задушил его руками!

Но, без проклятий и угроз,

Он цепеневшими устами

Христово имя произнес...

И я кляну тот день несчастный:

С тех пор, с мучительной тоской,

Я вижу к жизни безучастный

Посланца неба пред собой.

Мне страшен взор его открытый,

Его слеза мне грудь сожгла

И влагой скорбно-ядовитой

Былую силу отняла.

Отец, мне больно бесконечно,