Обними. Поклянись. Останься (СИ) - Александер Арина - Страница 9

— Нет, — ляпнула на автомате. — То есть… Моя. Вернее, бабушки.

Блин.

— Этой? — ткнул пальцем в висевшие на стенах фотографии, безошибочно определив среди многочисленной Тониной родни ту самую «бабку Ёжку» с внушительным начесом.

— Угу.

— Похожи, — поддел в очередной раз, намекая на полную противоположность во внешности. В этот раз я не повелась, не желая ввязываться в неравную схватку. Я не экстрасенс, мысли читать не умела, фиг поймешь, что у него там на уме. Лучше помалкивать на эту тему.

Хоть и не сразу, но Глеб всё же снял обувь, заработав в свою карму ещё один плюсик. За обувью последовало черное пальто, шарф, перчатки, ключи и наконец, пачка сигарет. Ещё и выложил это всё на полочке по идеально равной линии, демонстрируя раздражающую меня педантичность.

И что теперь: спать или же?..

— Может, чаю? — предложила, не подумав, а когда спохватилась, было уже поздно. Глеб утвердительно кивнул, и мне не оставалось ничего другого, как указать в направлении кухни.

Закатывая рукава темно-серой водолазки, мужчина проплыл мимо, оставляя после себя едва уловимый шлейф парфюма.

— Только тут… — не успела предупредить. Глеб по-хозяйски клацнул включателем и, не увидев результата, выжидающе выгнул бровь. — Лампочка перегорела, — смутилась, попав в поле действия магнетических глаз.

— А муж что, — указал на мое обручальное кольцо, — совсем плох?

Я засуетилась возле плиты, радуясь, что он не видит моей реакции. Лично для меня нахождение в залитой лунным светом комнате на пару с незнакомым мужчиной слегка попахивало интимом.

— Нет, просто мы…

— Поссорились — я понял. — Подошёл к люстре, постоял под ней несколько секунд, задрав голову, а потом начал выкручивать лампочку из патрона.

Я наблюдала за ним боковым зрением, делая вид, что сосредоточена на заваривании чая. Чтобы лучше рассмотреть вышедший из строя элемент, Глеб вышел в освещенную прихожую и поднес лампочку к глазам.

— Хм… А если так…

Внаглую потушил свет, затем надел оставленные на полке перчатки, выкрутил с плафона успевшую накалиться лампочку и заменил на только что снятую с кухни. Опять клацнул включателем и надо же, комната снова озарилась светом.

— Дело не в лампочке, — заявил профессионально, скрещивая на груди руки. — Скорее всего, в люстре патрон крякнул. Нужно или чинить, или сразу покупать новую.

Супер. Час от часу не легче. Ладно бы в спальне, но кухня!

Заметив мое состояние, Глеб тут же поинтересовался:

— Инструменты есть?

— Нет!.. Не уверенна. Я давно тут не была.

— Ясно. Я могу, конечно, посмотреть, но нужны инструменты. У самого кроме чемодана с одеждой ничего нет.

— Да не проблема. Как-нибудь и сама решу, — придала голосу уверенности, разливая по чашкам кипяток. — Присаживайся. Только у меня со сладким не густо. Вот, только сахар.

— И этого достаточно.

Усевшись за стол, каждый взял свою чашку. Глеб смотрел в окно и, молчаливо помешивая сахар, думал о чем-то своем. Я уперла глаза в стол, не решаясь начать первой. И что сказать? О личном не расскажешь — и так завралась по самые уши. Нести всякий бред, лишь бы скучно не было — настроение неподходящее. Да и Глеб не особо спешил раскрывать рот, периодически поглаживая бочину. Может, и правда, что-то болело или травма какая-то.

Нет ничего хуже, чем находиться в подобной ситуации. Хотелось провалиться под землю или же стать невидимой. Хотя… встань я сейчас из-за стола, Глеб, наверное, и не заметил бы.

Странный он, что не говори.

— Я постелю в зале, — подорвалась, не выпив и половины чашки. — Ванная, туалет… короче, сам разберешься. Полотенце сейчас поищу.

— Обойдусь.

Ты посмотри, какие мы брезгливые. Больно надо. Мое дело предложить.

— Как хочешь, — шагнула мимо него, в который раз возблагодарив небо за отсутствие света. Нечего рассматривать меня в таком состоянии.

— Подожди! — поднялся следом, поймав меня за локоть.

Я остановилась, невольно затаив дыхание. Перепуганное сердце сразу забилось о ребра, стоило почувствовать его сзади. Ни обернуться, ни сказать хоть слово. Будто парализовало. Как бы это банально не прозвучало — чувствовала его каждой клеточкой тела. Горячее дыхание всколыхнуло у виска легкую прядь волос, отчего по спине побежали толпы мурашек.

Обернулась. Глеб быстро отвел взгляд.

— Ты что-то хотел сказать?

— Нет… Ничего.

Я как ошпаренная выскочила из комнаты.

И что стелить этому пану? Сама побрезговала спать на затхлом белье, собираясь лечь в одежде, а этому сухарю ещё попробуй услужить.

Недолго думая, сорвала с дивана плед, достала из шифоньера самое чистое покрывало и, разложив диван, заново перестелила. Потом принесла из спальни выбранную для себя подушку и, прихватив полотенце, поспешно скрылась в ванной.

А нервишки-то — ни к черту. Вон, даже на задвижку закупорилась, опасаясь нападения. Ой, чокнутая. Да ему этот шпингалет… В общем, ни о чем. Хоть и не был Глеб широкоплечим качком с бугрившейся массой мышц, однако имел достаточно подкаченную фигуру. Такому вынести дверь не составит лишнего труда.

Так, спокойствие. Никто не собирается меня насиловать. Триста лет я ему сдалась.

Умылась, кое-как промокнула лицо, прислушиваясь к воцарившемуся затишью. Осторожно выглянула в коридор. На кухне никого. Оказалось, Глеб курил на балконе, и я, воспользовавшись моментом, быстро проскочила к ящику со столовыми приборами, безошибочно нащупала рукоять ножа.

Интуиция — вещь, конечно, хорошая, но мое разыгравшееся воображение успокоилось только тогда, когда этот самый нож оказался у меня под подушкой.

С бьющимся в истерике сердцем нырнула под шерстяной плед и, обняв спящую Варю, снова прислушалась.

Через оставленную приоткрытой дверь потянуло морозной свежестью вперемешку с сигаретным дымом. Где-то у мусорных баков сцепились бездомные псы, подняв лай по всей округе. На лестничной площадке протяжно скрипнула дверь, выпуская на прогулку мяукающего кота. Надсадный старческий кашель. Рев двигателя. Свист. Чьи-то крики, перешедшие со временем в маты. А потом тихий, едва слышный скрип дивана за стенкой — и наконец-то долгожданная тишина.

Спонсор моего пробуждения по утрам — ноющая боль в ребрах. Она же, как чертов напоминатор о том, что моя семья больше не моя. Тогда я предпринял последнюю попытку сохранить её. Наверное, мне стоило и раньше загреметь в больничку, чтобы, наконец, догнать: наш брак с Юлей — лично нами созданная пропасть, в жерле которой теперь плескалась магма разочарования. Все просто: Она не моя. Она, черт возьми, больше не моя. Теперь Юля извивается под другим мужиком и стонет его имя в порыве страсти. Так забавно. Когда-то мое кричала, а теперь его.

Говорят, человек должен пережить то, что осуждает. Я пережил…

Когда женщина уходит к другому — это статистика. По ней двадцать два процента браков распадается из-за измены. Наш тоже попал в процентное соотношение, пополнив данные для социологических исследований. Не знаю, чего ей не хватало. Я был готов весь мир к ее ногам положить. Цацки? На, держи. Путевка? Куда захочешь. Любой каприз, дорогая, только не предавай. На баб других за пятнадцать лет не взглянул, даже мысли не было, восхищался, но чего-то, твою мать, ей не хватало. Я до сих пор не могу понять, чем Он лучше меня. Может трахал ее лучше? Да, видимо так и есть. Лучше трахал. И член у него вкуснее и юзал ее он под другим углом и амплитудой. Заместитель херов.

Перед глазами снова всплыл тот день, когда блудная жена вернулась домой. Довольная, румяная и с запахом другого мужика на себе. Помнил, как она потом стыдливо опускала ресницы, но я успел прочитать на дне расширенных зрачков все позы, в которых этот ублюдок имел ее. Видать хорошо имел, раз свалила к нему, наплевав на ребёнка.

Что она там промямлила? Прости?

Дрянь. Самая натуральная дрянь.

Болезненные воспоминания перетянули на себя одеяло с физической боли, и я поторопился встать со скрипучего дивана. Осмотрелся: все ещё спали. На часах было шесть утра.