Ты красавчик, Гарри! (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 29

– Ты уверен?

– Уверен, – кивнул парень.

– Гарри, – подошла к нему Орлова и критично осмотрела с ног до головы.

– Ты еще скажи, что черный кожаный плащ в пол мне не идет, – буркнул молодой некромант.

– Морда у тебя больно довольная, – буркнула Елена и достала тюбик с какой-то штукой для волос, которую выдавила себе на руку и принялась наносить на лохматые волосы подростка. – Хочешь образ – не оставляй мелочей.

Быстро нанеся средство на волосы, она их как следует взъерошила, заставив их торчать во все стороны так, словно Мрак-Беленький только что обнимал трансформатор.

– Армейские черные берцы обязательны? – еще раз оглядев его, спросила Орлова.

– Да, – отрезал Гарри. – Были бы кирзовые сапоги – одел бы их, но увы.

– Света! – громко позвала Орлова, недовольно смотря на лицо жениха. – Нужен белый тональник и черная тушь!

Спустя пару секунд, они вместе со Светланой нанесли светлый тональный крем на лицо Гарри и сделали серые круги под глазами, реально превратив его в подобие мертвеца.

– Как я? – спросил Гарри, взглянув на Бориса.

– В гробу ты выглядел лучше, – признался друг.

– Отлично, – вздохнул Гарри и покосился на дверь, на которой проявилась красным, кровавым цветом надпись: «Выходите!».

– Боря, нам пора.

Двое друзей подошли к двери и Гарри потянул ручку.

Георгий молча сидел у края балкона и, поставив локти на перила, подпирал лоб кулаком.

– Саша, на кой черт ты его послушал? – недовольно проворчал глава тайной канцелярии. – Я все понимаю, он некромант. Я понимаю, что ему тоже надо учиться отвечать за свои поступки, но мертвым он ничему не научится!

– Знаки, – спокойно ответил император, сидевший рядом и не сводивший взгляда с посольского ложа, где перешептывался посол и один из сотрудников английской дипломатической миссии.

– В смысле? О чем ты? – недовольно взглянул на него младший брат.

– Держава дала знак, – спокойно ответил Александр. – Я молился о знамении. Молился за Отечество и просил знака, как уберечь от войны страну нашу.

Лицо Георгия разгладилось и он взглянул на брата удивленным взглядом.

– Ты сейчас не шутишь? Это не просто блеск камней был?

– Слепило так, что я полчаса в себя приходил, – улыбнулся Александр.

– Что… что было в знамении?

– Война будет, но не сейчас. Не время. Мы к ней не готовы, – ответил Александр. – Гарри подарит сегодня нам время.

Глава тайной канцелярии покосился на Васильева, который молча стоял у входа в императорское ложе, и наклонился к брату.

– Саш, держава молчала больше полувека…

– Знаю… Да и последнее ее знамение было… сомнительным.

– Согласен, но… – Романов младший вздохнул и дернулся от гомона с трибун.

В центр вышли два секунданта, которые, перекинувшись парой фраз, достали артефакты и отправились к противнику, для определения честности поединка. Процедура была больше формальной, из-за того, что подобными артефактами были напичканы комнаты ожидания поединка.

– Началось, – вздохнул Георгий и потер лицо руками.

– Доверься ему, – произнес Александр.

Секунданты вернулись в центр, дали отмашку и разошлись к краям арены, укрывшись под защитой, а противники застыли друг напротив друга, ожидая сигнала.

– Что за черный плащ? – нахмурился глава тайной канцелярии, рассматривая Гарри. – И что у него с волосами?

Внезапно раздался колокольный звон.

Улоф тут же слегка присел, а уже через секунду окутался воздушной защитой. Воздух в арене закрутился, и послышался пронзительный свист, который медленно усиливался. Спустя две секунды, свист стал похожим на волчий вой.

За это время Гарри, черный плащ которого трепал ветер, уверенным быстрым шагом направился к противнику. Воздух все ускорялся и Хенриксон готовил «Режущий ветер», но Гарри и не думал бить силой. Он просто шел вперед.

– Твою мать, какого черта… – вскочил на ноги Георгий и всмотрелся в лицо парня, который что-то с улыбкой напевал.

За метр до защиты, Гарри резко выдернул из широкого рукава полуметровый силиконовый, мужской половой орган и, сделав шаг к защите, просунул руку «оружием» внутрь защиты.

БУДУМ!

Черный дым, брызги тьмы в стороны, и Улоф пулей вылетает из защиты и спиной врезается в край арены.

Тьмой залило половину арены, а часть полусферы была основательно заляпана тягучей серой массой из концентрированной силы смерти.

Полная тишина на арене, а Гарри, не переставая улыбаться, с прямой спиной идет к противнику, напевая и покручивая в руке свое оружие:

– Среди ублюдков шёл артист… В кожаном плаще, мёртвый анархист…

Шаг за шагом, он приближался к противнику, который, находясь в оглушенном состоянии, не мог понять, что происходит.

– Крикнул он: «Хой! Челюсть долой!», трупов вёл он за собой…

Гарри, подойдя на расстояние удара к Улофу, с отвращением оглядел прилипшего к защите арены парня и произнес:

– Приходи, не бойся… Уходя – не плачь!

Замах от души, и кончик силиконового оружия приходится ровно в челюсть Хенриксона.

– Был на руке застывший фак…

ШЛЕП!

– Из кармана торчал пиратский флаг…

ШЛЕП!

Пара зубов полетели на арену.

– Зомби всю ночь кричали: «Хой!»

ШЛЕП!

Кровь брызгами в разные стороны.

– Мы, анархисты, народ не злой!

Георгий смотрел на это с открытой челюстью, вся арена молча наблюдала, как молодой некромант избивал младшего сына, правителя Швеции.

Когда в итоге, от лица Улофа осталась одно большое опухшее и залитое кровью месиво, Гарри успокоился и сделал пару шагов назад.

– Боря! Для идиотов отдельные целители или как для всех?!! – крикнул он на всю арену.

– Если идиот не буйный, то обычные! – криком ответил Мусаев.

– Этот уже не буйный! Зови обычных! – крикнул Гарри, убрал свой «модернизированный обрез» и, сложив руки за спиной отправился к другу.

Бил я от души.

Честно.

С размаху, с песней и довольным лицом.

И знаете, что я заметил?

Когда я выходил, то держал улыбку насильно. Всеми силами я поддерживал улыбку на лице, стараясь выглядеть достаточно безумно. Однако… Стоило нажать и выстрелить дуплетом, как улыбка держалась на лице сама по себе.

Черт возьми – это было весело!

Потерянное лицо Улофа. Вылупленные глаза главы посольской делегации, Георгий Романов с открытым ртом и полная тишина на арене.

И Борис.

Да. Мусаев не подвел!

Что творилось потом – это отдельный разговор.

Там и дипломатические истерики шведов, французов, англичан. То, что меня в Европе будут осуждать, проклинать и называть мошенником – даже не сомневался. Все-таки честь надо как-то отмывать. Не каждый день члена правящего рода одной из самый сильных держав континента публично избивают половым органом по лицу. Пусть и силиконовым, но все же.

Мда-а-а-а.

Флот шведов все-таки попробовал зайти в наши воды, но тут уж наши Распутины подняли такой шторм, что корабли от греха подальше отошли в нейтральные воды. Да, силы у Распутиных хватило всего на пол дня, но согласитесь – поднять целый шторм – это дорогого стоит.

Ну, а наша знать?

Хе-хе-хе.

Мда.

Разброд и шатания.

Какие-то рода засели, как мыши в траве рядом с котом. Какие-то подали жалобу на неподобающее поведение дворянина, порочащее отчизну. Причем тут же часть родов подала прошение о награждении меня орденом мужества какой-то там степени. Меня приглашали на баллы, меня пытались вызвать на дуэль (благо служба Герогия Святославовича не дремала), от меня, сморщившись, отворачивали лицо, и тут же находились те, кто жали руку и обещали любую помощь в моем нелегком труде по защите чести Отечества.

В общем…

Все было откровенно неоднозначно.

Что же до тройной свадьбы.

Тут было все еще сложнее.

Выбор дня, места, гостей и прочего было настолько объемным и неоднозначным занятием, что… Простите меня, но я в этом безумии участвовать не собирался.