Королева отступает последней (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 45

Пока я не выдержала:

— Может, прекратите меня мучить? Скажите уже, что это за способ! Если он, конечно, вообще существует...

— Он существует, — неожиданно подала голос Аннэли и, в отличие от своего вредного жениха, с готовностью принялась объяснять: — Мужчина-креор, вступая в брак с чаровницей, проходит обряд, который связывает не только его жизнь с жизнью его избранницы, но и их силы.

— Связывает? — Я нахмурилась, вспомнив об обряде, в который пыталась вовлечь меня Тесса, чтобы и вовсе оставить без магии. — Это какая-то разновидность обмена?

— Нет, — покачала головой Аннэли. — Каждый остаётся при своём даре, но сформировавшиеся узы не дают чаровнице сорваться в безумие. Её муж, её мужчина, становится для неё опорой и поддержкой. Благодаря этой связи разум чаровницы остаётся ясным, магия её не убивает, а, наоборот, укрепляет. Как и любовь, — она подарила своему избраннику нежную улыбку и взгляд, полный того самого чувства, о котором только что упомянула.

— Доказано не одним поколением креорцев, — весело добавил Холланд.

— Я была готова отречься от силы, ради любви к Амберту пошла бы и не на такое, — призналась его невеста. — Но он не позволил. Настоял на обряде, хоть поначалу я очень переживала. Для меня важнее его благополучие, чем любая сила, но этот упрямец ничего не хотел слушать! Всё равно рискнул, несмотря на мои уговоры.

— Рискнул? — переспросила я и заметила огонёк азарта в глазах чаровика.

— Не каждый обряд заканчивается счастливой свадьбой. Некоторых храбрецов эта связь... хм... убивает, — пояснил Холланд. — Бытует мнение, что чем ярче в женщине проявился дар, тем выше риск из-за него погибнуть. Не самой чаровнице — её мужчине.

Радость и надежда, едва осветившие моё сердце, тут же померкли. Чем ярче в женщине проявился дар... Ярче, чем у меня, просто быть не может, а значит...

Значит, не для меня этот способ. Для меня вообще нет никаких способов и обрядов. Давно пора уже с этим смириться и перестать надеяться на несбыточное.

— Как видите, шиари Ноэро, я выжил и чувствую себя более чем хорошо, — не догадываясь о моих горьких мыслях, с улыбкой произнёс Холланд. — Но понимаю, почему этот обряд, даже став широко известным, не обретёт популярность в наших краях. Не каждый чаровик согласится рискнуть жизнью, чтобы сохранить силу своей невесте. Куда проще взять в жену ту, что отреклась от дара, и не подвергать себя опасности. Увы, наши традиции так не похожи на традиции Креоры. Для благородных шейров женщины не богини, а скорее, племенные кобылы. Уж простите меня за столь грубое сравнение.

Я мрачно усмехнулась. Сравнение более чем удачное. Именно ею ещё каких-то пару месяцев назад я себя и ощущала.

— Ну, что думаете, Лайра? — неожиданно спросил генерал-протектор, снова заставив меня захлопать глазами.

— О традициях Креоры? — уточнила неуверенно.

А Холланд во весь рот разулыбался.

— О наших с вами вариантах: бастард и последняя из Лимбургов или бастард и величайшая из Ноэро. А может... у вас есть кто-то другой на примете?

Я нахмурилась и уже собиралась дать категоричное «нет» на любое из предложений, но он оказался быстрее:

— Впрочем, такие решения не принимаются в спешке. Вам нужно время. Чтобы всё обдумать. Чтобы сделать правильный выбор. Как в отношении вашего будущего, так и в отношении всего Эргандара.

Опять эти намёки на бунт против императора.

— Я не повторю ошибок своей прапрабабки. Не стану предательницей!

— Тогда ваши солдаты продолжат умирать, — заметил Холланд невозмутимо и так спокойно, что захотелось поёжиться.

Поднявшись с кресла, он стал расхаживать по комнате и продолжал говорить. А у меня от его слов болезненно сжималось сердце.

— В ближайшее время смертей станет ещё больше. Не только среди простых солдат, но и среди ваших доблестных чаровиков.

— Это угроза?

— Констатация очевидного. — Холланд усмехнулся. — Ваш великий шакал... ну то есть лев, во всех сражениях делает упор на чары. Мы же нашли способ противостоять вашим универсалам. — Он вернулся к креслу, которое теперь занимала Аннэли, и положил руки ей на плечи. — Сколько у вас оборотников? Не так уж много. А сильных чаровиков подобных вам и того единицы. Ваша артиллерия и в подмётки не годится нашей — уже не первый год мы вкладываемся в разработку нового оружия. Это не бахвальство, я снова озвучиваю то, что уже давно ясно любому генералу Эргандара. Кроме самого... шакала. А теперь представьте, что останется от вашего доблестного войска через два-три года? Пока вы будете пестовать свою честь и играть в верноподданную убийцы, война продолжит пожирать жизни. Возможно, вам безразличны судьбы тех, с кем вы не знакомы. Но рано или поздно солдатами станут ваши друзья, ваш брат и, может статься, тоже погибнут.

Казалось, Холланд знал каждое моё уязвимое место. По ним и бил с безжалостностью опытного политика. В этом они с императором были похожи. Оба манипулировать умели и любили.

— И что вы предлагаете? Проткнуть его сердце кинжалом? Застрелить? Я не настолько близка с его величеством, чтобы иметь возможность ему навредить!

— Напротив, вы даже ближе к нему, чем можете себе представить, — возразил манипулятор. — Ваше положение при дворе, ваши таланты открывают перед вами немало возможностей, Лайра. Больше, чем у кого бы то ни было.

— А если откажусь? — Было страшно, и тем не менее я посмотрела ему в глаза, прямо, с вызовом, не отводя взгляда.

— Я дам вам время подумать, — ушёл от ответа интриган. — Как уже сказал, такие решения не принимаются впопыхах. Не будем торопить события. С вами свяжутся.

— Но...

Холланд снова меня перебил:

— А сейчас вам пора. Ваша команда ищет вас. Они знают, что Горна схватили, но никто не видел, как уводили вас.

— Откуда вам всё это известно?

— За ними наблюдают, — заявил он с улыбкой. — Вы «случайно» с ними встретитесь, скажете, что потеряли сознание, долго не приходили в себя, а очнувшись, стали бродить по городу в поисках помощи. Настоите, чтобы животворец осмотрел вас. Скажете, что вам очень плохо. Если ваш целитель не дурак, быстро разберётся, что с вами. А теперь поднимайтесь.

Заметила, как Аннэли хотела было броситься ко мне, чтобы помочь, но Холланд её удержал. Сильнее надавил на плечи девушки, заставляя оставаться на месте. Пришлось самой подниматься. Казалось бы, такая ерунда! Но даже несколько простейших движений отозвались во всём теле ужасными ощущениями. Было такое чувство, будто ломается каждая кость и рвутся все мышцы и сухожилия.

Хотела бы я знать, кто решил так извращённо меня наказать? А главное — за что?!

Больше Холланд не сказал мне ни слова. И минуты не прошло, как двери распахнулись, впуская солдат в чёрных мундирах. Они меня и вывели. Перед глазами то темнело, то расплывалось, поэтому до экипажа я шла, едва не теряя сознание от слабости. И пока ехали, уговаривала себя не срываться в беспамятство, держаться. Не сдаваться...

Не верилось, что меня действительно отпустят, что еду я не в тюрьму, а на волю. В какой-то момент карета резко остановилась. Не говоря ни слова, меня из неё вытащили и, швырнув мне плащ, тут же укатили. Ни тебе до свиданья, ни счастливо оставаться... Вяло оглядев пустынную улочку, закуталась в плащ и побрела по посеребрённой лунным светом мостовой, даже смутно не представляя, в какой части города нахожусь и куда иду. Шла, еле перебирая ногами, обхватив себя за плечи руками и думала о том, что полжизни отдала бы, только бы ещё раз увидеть генерала. Услышать его голос, почувствовать тепло его прикосновений.

Ещё хотя бы разочек...

Когда сил не осталось, привалилась к стене, собираясь сползти по ней на землю. Но сползти мне не дали. Кто-то сграбастал меня в охапку, а спустя мгновение я услышала знакомое и такое желанное:

— Лайра...

Прикрыла глаза, растворяясь в любимых руках.

В первые секунды подумалось, что меня сейчас задушат. Вейнанд обнимал так крепко, что перед глазами снова потемнело.