Создатель Миров 4: Вторжение (СИ) - "Swfan" - Страница 8

— Разве воля так необходима, когда речь заходит о благе? Благо есть наивысшее благо, Кэ Ру, и когда мы пытаемся судить о вещах, хороши они или плохи, мы, в первую очередь, стараемся понять, сколько блага они нам приносят. Если воля и свобода приносят меньше блага, нежели рабство, значит — они не благие, — заметил Ву Лин.

— Но мастер, — ответил дракон. — Разве вы не говорили, что на вашей родине простой народ находится в заточении внутри порочного круга? Вы рождаетесь, умираете, вы существуете в цикле, который невозможно разорвать... Слепой дракон никогда не видел солнца, а значит и не знает горечи мрака. Но разве можно сказать, что он — счастлив? Разве не нужно стремиться к большему? Разве муравьи счастливее, чем птицы?

Ву Лин промолчал.

Раньше, он бы сказал что да, нужно, следует бороться, но после краха его дела, после того, как империя, которую он построил, была разрушена прямо у него на глазах, после его смерти и особенно после перерождения, когда он на своей новой, белой шкурке почувствовал, как трудно живётся простым кроликам в мире, который он после себя оставил, решимость Ву Лина треснула.

Возможно правы были те, думал он, кто называл его безумцем...

Возможно, ему нужно просто смириться...

Ву Лина терзали сомнения...

Но ещё больше они терзали Александра, который, в образе небольшого жучка сидел неподалёку и читал его мысли. Все эти философские размышления были очень интересны, и в то же время опасны.

Проблема драконьего общества, — подумал мужчина, возвращаясь в чёрное пространство и проваливаясь в своё кресло, — именно в тех законах, которые создала Матерь Драконов. Большую часть своего народа она сделала неразумными животными. Казалось бы, пусть, но сейчас это было очень плохо, ведь звери обладали слабыми душами. А значит они не могли быть источником Веры, не могли создать Божество.

Александр закинул Ву Лина в мир драконов именно потому, что тот, благодаря своей силе и, что самое главное, идеологии, мог исправить эту несправедливость. Бессмертный Император был первым кандидатом на становления Божеством... И теперь вдруг оказалось, что у него случился кризис веры.

Александр задумчиво прищурился.

С появлением новой миссии он решил оставить свою политику невмешательства. Теперь мужчина пытался придумать что-нибудь, что вернёт Ву Лина на тропу войны...

Но что?..

Следовало разрешить эту проблему любым возможным способом. Александр обдумывал варианты. Может ему попробовать натравить драконов на Ву Лина? Заявиться к Великой Матери в образе Аколипта и обещать неслыханную награду за поимку белого кролика... Или можно было создать причину, почему он захочет отомстить. Месть — это чрезвычайно сильная мотивация. Многие истории начинались с того, что друга, жену, собаку или даже троюродного брата главного героя убивали, после чего он спускался в погреб и доставал из-под мешка картошки сундучок, в котором был припрятан старый меч...

Нужно было использовать один из этих штампов, думал Александр. Он рассуждал уже не как демиург, который создаёт определённые условия, расставляет декорации, и после этого позволяет актёрам самим выбирать себе роли по вкусу; теперь, когда перед ним нависла серьёзная, даже смертельная угроза ему нужно было превратиться в кукловода, или вернее сказать режиссёра, задачей которого было написать пьесу, и даже не одну, финальным актом в которой будет воцарение главного героя на божественном престоле...

Мужчина думал, размышлял, записывал... Он перебирал варианты и уже было собирался взяться за дело, как вдруг произошло неожиданное событие...

Через несколько лет после того, как Ву Лин попал в Мир Драконов, на улей, принадлежавший одной из маток под защитой Креста, напал рой из нескольких сотен драконов с золотистой чешуёй. В это же время к вулкану, который был своеобразным логовом, где проживал сам Крест и его элитная гвардия, прибыл гонец с «объявлением войны от Господина Храса».

В этом не было ничего необычного; войны между драконами разгорались едва ли не каждые несколько лет. Иногда они были за делёж особенно плодородных территорий, что было чрезвычайно важно для чешуйчатого народа, который, по своей природе, напоминал рой саранчи, пожирающий всё у себя на пути, — многие тысячи квадратных километров, на которых ранее обитали драконы, ныне напоминали выжженную пустыню, — либо за более ценный ресурс, — маток, которые производили новых рабочих и охотников.

Драконы Господа их никогда не убивали. Только захватывали и подчиняли своей воле. Не убивали они и друг друга. Это строжайше запрещалось, ибо только Великая Матерь обладала правом решить судьбу Господина.

Для неё это была своеобразная игра.

Она владела монополией на самый ценный ресурс, который только может быть в любом обществе — его наследие, — и при этом заставляла своих слуг грызть ради него друг другу глотки. Первое время Крест был свободен от бремени войны по причине своего молодого возраста, но вот он повзрослел, и первый Господин решил полакомиться его территориями... Откусить от них кусок и проучить малолетку.

Он, и не только он сам, но и все остальные драконы были уверены в победе Храса. Последний был старым, опытным и очень жестоким Господином, который часто нападал на более слабых драконов и при этом пресмыкался перед сильными. У него было много охотников, а потому Крест, как новичок, малыш или «ящерка», как сами драконы называли свой выводок, не имел ни малейшего шанса.

Многие Господа считали это ошибкой последнего, проявлением излишней гордыни с его стороны. Как молодому дракону, Кресту следовало найти себе союзника или покровителя. Но теперь уже было поздно об этом думать. Если Храс будет в особенно дурном настроении, он может захватить все земли, которые принадлежали чёрному дракону, и тогда последнему придётся молить Великую Матерь, чтобы она даровала ему второй шанс...

Происходило такое редко...

Последовала череда приграничных конфликтов, во время которых ульи переходили из одних когтистых лап в другие. А через пару недель такой возни наметилось место для решающего сражения.

Это были заводи широкой реки, усыпанной песчаными капельками больших и малых островков, на берегах которых, в зарослях камыша, порхали стрекозы.

Ранним утром в небе стали собираться тучи. Они становились всё гуще и гуще, и наконец над бурными водами, поднимая сильную рябь, пронёсся рой из нескольких тысяч крылатых ящериц. Они заполонили голубые небеса и накрыли землю плотной тенью.

Две «бури» держались в нескольких километрах друг от друга. Через некоторое время из них вылетели два массивных дракона, чёрный и золотистый.

Крест, спокойно махая крыльями, летел вперёд и вспоминал наставления своего учителя.

— Мастер Ву Лин говорит, что любые перемены чреваты губительными последствиями... Его учение имеет брешь. Он утверждает, что мы должны стремиться к благу, и в то же время робеет перед явной несправедливостью. Что-то мешает ему решиться... Мастер часто говорит, что, когда перед тобой стоит выбор, худшее, что ты можешь сделать, это не выбирать совсем...

Ещё мастер говорит, что ученик и его учитель подобны двум лапам одного зверя. Ни одна из них не может сделать шага без помощи другой...

Храс вылетел вперёд. Его золотистая чешуя заблестела на солнце. Клыки ящера, вымоченные его слюной, переливались радужным блеском.

— Иди сюда, Крест. Я не буду тебя убивать... Великая матерь запрещает это делать... Только оторву крыло... А может быть и два... В качестве посвящения!

Крест тоже вылетел на открытое пространство и бегло посмотрел на своего противника. Он не обращал на слова Харса внимания. Его мысли были занятыми напряжёнными размышлениями.

Наконец дракон прикрыл веки и прошептал:

— Пусть.

...Всё произошло моментально. Ещё секунду назад драконы ревели и шелестели своими крыльями, Храс смеялся и подтрунивал «новичка», в его глазах переливался хищный и холодный блеск... А уже в следующую они потемнели. И всё притихло. Тело Храса задрожало, как у зверя, которого живьём посадили на крюк. Он не мог поверить своим глазам. Чёрный дракон за секунду преодолел расстояние между ними и насадил его на свой коготь. Храс хотел что-то сказать, но получился неразборчивый рёв. Литры крови изливались из его гортани. Тёплые соки жизни вытекали из его туши.