Утро псового лая (СИ) - Львов Вадим "Клещ" - Страница 16

— Никто и не собирается оборонять арсенал. Сюрприз ждет туземцев внутри. На арсенал выделен отборный отряд из лучших боевиков. Наша задача — уничтожить его полностью.

— Внутри? Вы хотите пустить басмачей в арсенал? К оружию!?

— Именно так. Охранная сигнализация будет ими отключена…Это важный момент.

— Отключена? Но караулы?

Жандарм спокойно посмотрел в глаза Сошникову и ответил с некоторой ленцой, словно учитель нерадивому ученику.

— Караулы — это неизбежные потери. Без их гибели — ловушка не сработает.

У Сошникова враз перехватило горло.

— Вы с ума сошли, Небогатов? Вы сознательно позволяете мерзавцам зарезать, словно свиней, русских солдат, ради каких до идиотских оперативных комбинаций…

Жандарм, даже бровью не повел.

— Вы бы полковник, вокруг оглянулись. Туркестан- это огромная бомба с тлеющим фитилем. Немцы на нас уже напали и если завтра Туркестан взорвется, сколько потребуется войск, что бы его усмирить? Сто тысяч, двести, триста? У нас уже нет ни одного лишнего батальона, ни одного лишнего солдата, что бы направить его на борьбу с мятежниками. Восемьдесят миллионов мусульман края заражены нищетой, ненавистью к неверным и пещерным фанатизмом. Если мы не отрежем змее голову сейчас, Дмитрий Васильевич здесь будет партизанщина и террор. У нас в тылу. Сколько солдат потеряем тогда..? Давайте примем ваш план. Что получим? Спасем ребят-караульных. Отобьем нападение на объекты, убьем пару сотен мятежников. И получим здесь — бесконечную, грязную войну. Как у англичан в Малайе и Белуджистане. Сколько семей русских переселенцев, мы не сможем физически защитить? Речь идет не о полутора десятке заснувших на посту солдат? О десятках, сотнях тысяч мирных обывателей, виноватых только в том, что родились русскими.

— Это…это как то не людски…бесчеловечно, что ли….тихо проговорил Сошников, сразу сбавив обвинительный тон.

— А война, знаете ли вообще вещь бесчеловечная. На ней, иногда убивают. Да вы это знаете, лучше меня, Дмитрий Васильевич, у вас два «георгия» за борьбу с басмачами. Сегодня на рассвете началась новая Великая война, жертвы уже исчисляются тысячами. Так что, операция пойдет по ранее утвержденному командованием плану. И вот еще господа. Прошу выделить из каждого батальона по роте стрелков во главе с опытными и решительными офицерами и унтерами.

— Зачем, если не секрет?

— Не секрет. Отдельным ротам будут выделены офицеры полицейской охранки и жандармерии со списком адресатов. Данных людей — потребуется задержать.

— Ясно. Отозвался Краузе. Куда сопроводить задержанных? Сюда или в расположение бригады…

Жандарм опять поднял глаза на армейских офицеров.

— Задержанных сопроводить до ближайшей стенки. А местные пусть смотрят и наслаждаются. Время гуманизма закончилось сегодня на рассвете. Все понятно?

Сошников, потрясенный услышанным, переспросил.

— Всех, расстрелять на улице? Но какие основания? Законность …

— Все законно. В течении часа будет указ главы государства, что любые экстремистские течения как политические, так и религиозные будут объявлены вне закона…так что за юридическую сторону вопроса не переживайте. Хотя никогда не думал, что туркестанские стрелки так щепетильны в юриспруденции.

Ранее молчавший жандарм-подполковник в черном штурмовом комбинезоне «мобиля», покрутив в руках погасшую трубку, добавил.

— Рекомендую, периодически применять штыки. Моральный эффект на туземцев от них, гораздо выше чем от стрельбы. Так сказать, проверено историей.

— Но почему стрелки, черт возьми? Есть же особая жандармская бригада в Маргилане!

— Беспорядки ожидаются в Андижане, Коканде и самом Намангане и еще много где. Так что особая жандармская бригада будет задействована там…Еще вопросы?

— Нет.

— Тогда господа, нам пора выдвигаться.

Крыша- была теплой и плоской. Приятной и удобной для снайперской лёжки. В Туркестане вообще, многое было приятным для штабс-ротмистра Сергея Макарова, всю жизнь прожившем в таком суровом краю, как восточная Сибирь. Тепло, много фруктов и овощей, обильные урожаи и тучные стада на полях и очень вкусный хлеб из подземных печей. Нищета, болезни…ну что было, то было. А что вы думаете в Иркутской, Хабаровской или Енисейской губернии, нищеты что ли нет? Есть и еще какая. А что до болезней, то не всякий микроб климат сибирский перенесет.

Путь Сереги Макарова, в отдел мобильных действий иркутского губернского жандармского управления был вполне обычен. Выросший в дальнем гарнизоне на маньчжурской границе, где его батя, Степан Макаров, тянул лямку фельдфебеля в 15 сибирском стрелковом полку. Батя сам был человеком суровым под стать была и матушка, родом из казаков и тоже не склонная к интеллигентской рефлексии и пространным философствованиям. Как никак, муж фельдфебель и четверо детей. Воспитание в семье Макаровых было жестким, но эффективным, как пулемет Дегтярева. Девочкам предстояло стать матерями и домохозяйками, мальчикам — военными. Сергея это устраивало, потому что другой жизни, кроме гарнизонной, он и не видел. Единственным увлечением помимо учебы и редкого в их глуши синематографа — была охота. Благо тайга рядом, бескрайний хвойный океан. Стрелять и ходить на лыжах Сергей научился уже к первому классу и год от года полировал свое мастерство.

Потом был Хабаровский кадетский корпус имени графа Муравьева-Амурского. Конкурс был жестокий, семь человек на место, но Макаров не потерялся и спустя пять лет, окончил корпус с серебряной медалью и тремя письменными благодарностями от начальника за победы в стрелковых соревнованиях. В Иркутское юнкерское училище Сергей поступил уже без конкурса, как кадет-отличник. После пяти лет кадетской дрессировки и муштры — три года юнкером показались легкой прогулкой. Итогом учебы, вместе с погонами лейтенанта — была золотая медаль отличника, лычки портупей-юнкера и рекомендации начальника училища, генерал-майора Николай Александровича Багговута. Начинал военную карьеру в 1 амурском батальоне пластунов, что на самой китайской границе, потом перевелся в 9 сибирский стрелковый полк, что в Уссурийске. Дел было по горло, но о стрельбе Макаров никогда не забывал. Все решилось на всеармейских стрелковых соревнованиях- где Сергей уверенно взял первое место по стрельбам в плохих природных условиях, посрамив как снайперов жандармерии, так и знаменитых парашютистов и морских пехотинцев. Переходить из родных сибирских стрелков в жандармерию, Макарову не хотелось, но так исторически сложилось, что если Отдельный корпус жандармов хочет получить в свои стройные ряды блестящего офицера, то девять из десяти — он его получит. Статистика и здесь была верна и вскоре — Макаров стал офицером отдела мобильных действий где и служил уже четвертый год. Успел женится и даже завести ребенка. Жил в Иркутске в новом доме, на казенной, хорошо обставленной квартире. С армейской лямкой не сравнить, если что…

Отдел «мобилей» под командованием подполковника Талызина, кстати тоже бывшего пластуна, только забайкальского, подняли по тревоге первого мая. В самом Иркутске было тихо, но весь Урал пылал огнем анархии и беспорядков. Все ждали в полном снаряжении на аэродроме сигнала на взлет, но войсковые части жандармерии, полицейские отряды и «мобили» уральских губернских управлений — беспорядки подавили. Быстро, умело и жестоко. Иркутский же мобильный отдел в полном составе и в режиме абсолютной секретности погрузили на три транспортных С-23(10) вместе с огромным запасом боеприпасов и тяжелым оружием, прихватили даже ДБК(11) с новейшими инфракрасными прицелами, чего на памяти Макарова еще не было.

Прилетели в Скобелев в сумерках, разместившись в казармах радиотехнического полка, обслуживающего дирижабли — ретрансляторы. Казарма стояла отдельно и тщательно охранялась. На следующий день, одетый в штатское заявился какой то нагловатый, но толковый полковник, как говорят из самой Москвы, чуть ли ни самого шефа жандармов — подручный.

Полковник говорил тихо и экономно, не тратя лишних слов на общеполитическую тематику.