Тилотама и дракон (СИ) - Дез Олла - Страница 38

Интересно, о чём это она?

А утро началось со странностей. Я был уверен, что в день бала меня разбудят в несусветную рань. Но меня вообще никто будить не торопился. Поэтому я, в кои-то веки, хорошо выспался. Потом что-то случилось с подачей воды, потом завтрак сгорел, а в довершении всех бед мой парадный мундир оказался испачкан в саже. По мере того, как эти новости сыпались на меня как из рога изобилия, мои брови взлетали всё выше. Это единственная эмоция, которую драконы себе позволяли проявить на людях, и, похоже, у меня она перевалила все мыслимые пределы. Что не так?

Именно этот вопрос я и адресовал папе, когда он зашёл ко мне в гостиную.

— Прости, сын. Понятия не имею, а что? — ответил он.

— Меня как будто из комнаты выпускать не хотят. Не могу же я по коридорам дворца в одной рубашке расхаживать, когда он кишит гостями! — недовольно ворчал я.

— И в самом деле? А почему вдруг тебя из покоев не выпускают? Что ты натворил?

— Я? Пап, ну я-то тут при чём? Я был совершенно уверен, что Матильда будет настаивать на ещё одной встрече с девушками. Но она творит что-то не понятное.

— Ну, надеюсь, в бальную залу она тебя вовремя выпустит? А то, это уж будет совсем странно, — задумчиво протянул папа.

Я пожал плечами, и уселся в кресло, ожидая дальнейшего развития событий. Папа побыл вместе со мной половину дня, но потом слуга позвал его в тронный зал. Стали прибывать первые гости, и отец должен был их встречать.

Мой парадный мундир принесли буквально за пару минут до начала церемонии. Всё это время я не выходил из своих покоев, потому как было просто не в чем. Все мои вещи загадочным образом оказались в стирке. Я даже злится уже на такое не мог. Матильда весьма изобретательна. Только вот зачем ей сажать меня под домашний арест?

Помогая мне с мундиром, слуга шёпотом сказал:

— Все уже собрались в зале. Ожидают только вас.

— Девушки и гости? Уже все в сборе?

— Да. Зала полна народу. Там яблоку негде упасть. Столько приглашённых дворец ещё не видывал.

— Тогда не стоит заставлять их всех ждать, — и я быстро зашагал в сторону бальной залы.

Я сбежал по лестнице и вышел в коридор, пройдя по которому, я бы попал к двустворчатым высоченным дверям в бальную залу, возле которых ждал, вытянувшись в струнку, глашатай. Я стремительно двигался к нему, как вдруг из бокового коридора на меня налетел Кристиан-Август:

— Дружище! — хлопнул я его по плечу, — Ты почему ещё не в зале?

— Хотел тебя перехватить и попросить кое о чём.

— Прости, тороплюсь, это не терпит? Просто уже все собрались, — удивился я.

— Вот именно. Так ты уделишь мне минутку?

— Хорошо. Говори, я слушаю.

— Я так понял по разрозненным сведениям, что ты так и не определился. Тебе глубоко безразличны все участницы?

— Да, ты прав. Ни одна из них не зацепила.

— Так почему бы тогда не назвать имя моей сестры? Я ручаюсь за неё. Она будет тебе прекрасной женой. Если тебе всё равно? Назови её!

Я смотрел на друга и понимал, что его идея не лишена здравого смысла и, возможно, я бы принял это предложение, если бы оно прозвучало до моего знакомства с Тами. Теперь же я не мог и не хотел поступать так. Я перевёл взгляд на стену за другом и посмотрел на картину, что висела за спиной Кристиан-Августа. На ней, словно подтверждая верность принятого мной решения, была изображена моя мама. Портрет изображал её в самом начале замужества. Она смотрела на меня холодно и даже немного сурово. Не такой взгляд должен быть у молодой жены. Но мама была несчастна с отцом. И как только выполнила свой долг и родила ему наследника, немедленно покинула и дворец, и отца. И меня заодно. Ни я, ни папа, не вызывали у холодной драконицы никаких чувств.

Кристиан-Август обернулся и тоже посмотрел на портрет.

— Судя по всему, ответ отрицательный? — повернувшись ко мне, спросил друг.

— Да, прости. Я не могу.

— Твоя мать поступила неправильно. И в итоге — поплатилась за это, — вдруг выдал друг.

— Нет, мама была совершенно права, когда ушла тогда. Сколько можно было терпеть и жить с нелюбимым драконом?

— Да, но она же умерла?

— Она встретила человека, влюбилась и прожила с ним в любви много лет. А когда он состарился и умер, то мама последовала за ним. По-моему, она поступила правильно.

— Но по драконьим меркам её век был короток.

— А по человеческим очень длинен. И она всё это время любила. Я приезжал к ней. Её человек до последнего своего часа был силен, как гора, и крепок, как каменный монолит. И он любил её. И они были очень счастливы. Прости, но мне не нужен брак длинною в сотню лет, но при этом такой, где супруги люто ненавидят друг друга.

— Ты очень изменился, Морис.

— Нет, я просто многое осознал. Идём. Я и так припозднился. Гости уже извелись.

— Я войду в другие двери. Ты должен это сделать один. Удачи тебе, Морис. Надеюсь, что ты поступаешь правильно.

Я почти бежал к дверям, потому что ужасно не люблю опаздывать. Герольд склонился, и я прошептал ему имя. Тот кивнул и открыл передо мной тяжёлые двухстворчатые двери.

Я вошёл, он последовал за мной и голосом, усиленным магией, принялся перечислять все мои титулы и награды, полученные во время последней войны. Это надолго. Но Матильда настояла, а потому выбирать не приходилось. Стоял, как истукан, в дверях и ждал пока толпа народу на меня как следует налюбуется, а глашатай закончит перечисление.

Потом медленно, согласно протоколу, на котором так настаивала Матильда, двинулся к отцу. Папа сидел, как и положено, на резном кресле в центре залы и я, поднявшись на три ступеньки, встал по правую руку от него. По левую руку должна встать моя невеста.

Герольд опять завёл свою занудную песню, объясняя всем присутствующим, зачем мы, собственно, сегодня все тут собрались. Что помолвка — важный день в жизни каждого дракона и всё в том же духе. Как-будто гости были не в курсе, зачем их всех созвали, вот честно.

Я же оглядывал зал. И в самом деле, очень много народу. Разумеется, в основном, это драконы. Но вон и делегации гоблинов, оборотней и даже орков. И, разумеется, много людей. Но люди всегда с драконами тесно сотрудничали, и в этом, как раз, нет ничего удивительного. Не хватает только дриад, карликов и гномов. За последних особенно обидно. Ведь мы обязаны им жизнями пятерых наших молодых глупцов. А ещё они так активно помогают нам в разработке горы. Почему я не уточнил, будет ли от гномов делегация или нет? Вот же ж. Непростительно! Но я постараюсь в ближайшее время это исправить.

И нужно что-то придумать для карликов и гномов. В этой толпе их просто затоптали бы.

Ладно, дриады. Те вообще очень редко из своих лесов выползают, но вот с гномами нужно налаживать тесное сотрудничество. И надо уже сейчас проработать схемы и.… Пока я думал, герольд закончил свою речь, и в зале воцарилась тишина. А ну да. Торжественное объявление имени моей невесты. Вот герольд и взял положенную паузу, что бы все осознали. Сколько же пафоса. Ну, надо так надо.

Герольд набрал побольше воздуха в грудь, и на всю бальную залу прогремело:

— Ты меня любишь?

— А что, у меня есть выбор?

Тилотама

Утром меня растормошили и сонную снова потащили в ванную на все эти процедуры красоты. Очень хотелось возразить, только вот, судя по их лицам, толку от моего выступления не будет. Поэтому я мужественно терпела, уговаривая себя, что ещё совсем немного, и я увижу Мориса. А потом — будь, что будет.

Платье подгоняли и подшивали прямо на мне. И я, несмотря на то, что заранее была уверена — оно мне не понравится, пришла в полный восторг. Платье и в самом деле было очень красивым. Оно, как и обещала Матильда, было без рюшечек, оборочек и бантиков. Всё было строго и лаконично. Оно сидело точно по фигуре, подчёркивая всё, что надо и скрывая мои малюсенькие, как мне казалось, недостатки. Расширялось оно только внизу, образуя мягкие струящиеся волны. Причёску мне сделали высокую, и я, смотря на себя в зеркало, даже казалась выше, чем была на самом деле. Платье вытягивало фигуру, и причёска добавляла мне высоты. Идеально!