Ultima Ratio (СИ) - Львов Вадим "Клещ" - Страница 61

— А Трифон…к примеру? Те же Чемодан или Шура Богомаз?

— А что, Трифон? «Калачи» тем сильны всегда и были, что с вашим братом якшались… Но поперек «обществу» не шли, воровскую честь, не нарушали…

Вступать в полемику с каторжанином не хотелось и Женя нетерпеливо махнул рукой.

— Нашел что ни будь про тех троих, что я просил?

— Нашел. Но не то что ты думаешь. Полицейский тот, Иванов, который из сыскной части — этот вообще чистый. Не знал, что легавые такие еще сохранились. Даже мзду не берет- если только по мелочи типа штоф водки дорогой или виски…И все. Жена домохозяйка, курица типичная..

— А дети?

Сажень пожал плечами.

— Дети как дети. Скажем так, в криминале никаком не замечены. Дочь, на педагога учится и учится хорошо. За бюджетный счет, между прочим…Сын еще школьник, тоже чист…Ни драк, ни наркотиков..

— Угу…помрачнел Небогатов. Его тайная надежда провести связь между Солоповым и Евсеевым и их земляком майором московской полиции Ивановым — оборвалась.

— Что до управляющего домом, отставного полковника ВВС, Чеснокова Ивана Ильича — то он тоже чист как стекло. Там совсем ничего.

— Интендант и ничего?

— Ничего. По нашей, воровской линии — чист. Может у военных что то есть, на него — но не у нас.

— Нет на него ничего и у особистов. Ни-че-го! Человек десять лет в интендантах — и ничего…Все ревизии в ноль сходятся. Ушел с выслугой и почетом…

«Черт значит среди тех на кого эти обормоты работали — никаких подозрительных связей ни по линии жандармерии ни по линии криминала — нет»

— А вот третий, околоточный ….

— Дерюгин Степан который?

— Ага. Он самый…

— На него, что то есть?

Сажень, посмотрел в глаза Небогатову.

— Ну тут как сказать. С вашей, государственной стороны, он просто красавец…Но есть изъян..

— Это какой?

— Брательник его. Очень мутный гражданин.

— Из ваших что ли? Жулик? Грантовщик?

Сажень усмехнулся и покачал головой.

— Да нет. Молочник он..

— Молочник? Это что значит?

— Да то и значит. Молокозавод у него свой, в Рузе. Крупнейший в уезде.

— Не понял Сажень и что здесь не так?

— Да то что он в Рузу вместе с братом легавым, лет десять только перебрался. И уже весь уезд, под себя подобрал. Всех конкурентов обскакал..

— Откуда перебрался?

— С Киевской губернии

— Но хохлы, ты знаешь, люди работящие. Вот и поднялся….

— Знаю, знаю…Только ерунда все это…Ты этого Дерюгина — старшего, который Фёдор, знаешь?

— Нет, конечно…

— А я вот, представь, знаю лично. Он тупой как пробка, двух слов связать не может. Пишет и считает с ошибками. Какой из него купец-миллионщик???

Небогатов, задумался.

— Может брат — полицейский, помогает? Рука, руку моет…

— Да нет. Тогда бы весь уезд, на уши поднялся. Сам знаешь, Руза город торговый, народ там молчать не будет.

— Что еще интересного?

— То что все конкуренты, Феди Дерюгина закончили плохо….Как только брат его, легавый в Москву перебрался, так сначала глава местного профсоюза молочников, Никодим Коростылёв, на охоте погиб…Случайный выстрел. Затем купец, Василий Постышев с женой и двумя детьми, на Можайском тракте, под каток въехал. Последний конкурент, Владимир Ильин, внук между прочим бывшего градоначальника — погиб в доме при пожаре на прошлое Рождество…Так что в Рузе у Дерюгина, конкурентов не осталось…Он и дело их потихоньку выкупил. Теперь все хуторяне уезда, молоко — Федору сдают. И не только молоко. Он вообще здорово развернулся. Мясобойни, маслобойня, оранжерея даже есть…

— А ты говоришь, тупой…Вон чего развернул…

— Да не он там рулит….

— Думаешь брат?

— Нет, не думаю…Управляющий у Феди — вот это тип интересный…

— Знаком?

— Ага. По вашей части каторжанин. Из политических…

— О как…И как его фамилия..

— Белинский. Только это фуфло все, Женя. На Исетской пересылке у него другая фамилия была. Вайнруб…или типа того.

— Спасибо Сажень, буду должен.

— Сочтемся. Здесь…. Сажень залез в папку и вытащил конверт из плотной бумаги. Все, что про Дерюгина Федора, по нашим, блатным источникам накопали. Вырезки газетные и прочая мелочь.

Мороз, уже начал пробирать до костей и сунув конверт за пояс, Небогатов заторопился обратно в больницу.

Ночь на 18 января 2000 года. Пирогово. Мытищинский уезд.

Брюс проснулся мгновенно, словно выныривая из тренировочной «трубы страха» на поверхность, к свету. Спал он одетый, но обувь снял, одев толстые шерстяные носки, помогающие ступать не слышно. Рядом с постелью, стояли мягкие чювяки, которые можно было быстро натянуть если выходить на мороз. Хотя …если за ними придут «чистильщики», желательно встретить их в теплом доме и перебить по одиночке.

Брюс уже жалел, что ввязался в эту историю с непонятной заразой и то, что несколько часов назад, отправил на тот свет Баксана с Карбонатом. Сейчас бы их было четверо, а не он один. Хотя бойцы из Баксана с Карбонатом — некудышные. Хотя четыре ствола, лучше чем два. По крайней мере — приняли бы на себя часть пуль, предназначенных для него. Что сегодня или завтра ночью, его придут убивать, сомнений не было. Слишком крупное дело готовится, судя по всему. Получив приказ на устранение жандарма или хотя бы вывод его из строя — Брюс постепенно осознал, что живым его подполье не оставит. Вчера с утра, он с поддельным паспортом и прикленной бородой прибыл в Государственную библиотеку имени Деникина, что в двух шагах от самого Кремля и просидел там три часа, читая заумные книги по истории вирусологии. Мозг, бывшего флотского разведчика — водолаза, работал быстро и поняв куда он ввязался поучаствовав в похищении стального морозильника с какими то пробирками и переброске его в Подмосковье. Если это смертельная зараза — то всех мало-мальских причастных к этому событию — должны убрать. Так же как он убрал Куролесова, его лаборантов, супругу и своих помощников. По очереди. Сначала Баксан и Карбонат убрали Евсеева и Солопова, спалив их тела вместе с уликами… Потом пришел черед этих «духовых».

Баксан всю дорогу скулил, как побитая собака, скаля испачканные кровью, белые губы. Карбонат, был растерян и мрачен, не понимая, как жандарму удалось выжить после столкновения с ними обоими..

— Да не вижил он, Аллахом клянусь! В сотый раз заявил Баксан прижимая к груди искалеченную руку. Я его дважды ножом ударил. В печень! Если бы не этот баран часоточный, изрезал бы на ремни жандарма!

Карбонат надул было разбитые губы, но ничего не сказал, замкнувшись в себе.

Место для расправы, он присмотрел еще два дня назад. В версте от снятого подпольем для них дома в деревне Пирогово начиналось знаменитое водохранилище. От машины тоже следовало избавится и пустить её вместе с телами под лёд. Машину найдут не сразу, заявление на пропажу двух ублюдков — тоже не будет. Ночи морозные, полынью — затянет быстро.

— Едем в Пирогово. Там дом большой, двухэтажный. Надёжно схоронимся.

— Мне бы к врачу. Прошипел Баксан, болит — мочи нет…

— Там лекарства есть. Бинты. Врач утром будет. Часов в восемь подъедет осмотрит вас.

Редко освещенный поселок уже появился из за поворота и тут Брюс посмотрел на сидящего за рулём Нитро.

— Черт, заносит! Воскликнул Нитро с трудом удерживая руль и притираясь к обочине. В этот момент, Брюс поднял «вальтер» с встроенным глушителем и открыл огонь. Ни Карбонат, ни Баксан не успели даже понять, что происходит и получили минимум по две пули в грудь. В область сердца, с гарантией.

— Вот и все. Тихо сказал Нитро. Куда теперь.

— К воде ближе. Там обрыв есть и место глубокое. Морозит хорошо, так что к весне дай бог «руссо-балт» с начинкой, найдут. Мы уже — далеко будем.

Дом — убежище оказался необжитой, хотя и достаточно комфортный. Деревянный, солидный с крепкими ставнями и двумя печами — пневмо-паровая, «гнусинской системы (1)» в гостиной и еще резервная угольная печь в подвале. На всякий случай.