По прозвищу Малюта (СИ) - Берг Александр Анатольевич - Страница 11

18 октября 1937 года, посёлок Черняхов.

После десятикилометрового кросса в полной боевой выкладке, мы подбегаем к нашему стрельбищу, от стандартного его отличают: во-первых, мишени, они не обычные щиты с кругом и крестовиной, а в виде человеческих фигур, различных, и ростовых и низких, как будто противник в окопе. А во-вторых, мишени не закреплены намертво, они, от попадания в них пули падают, тем самым имитируя поражение противника выстрелом. Чем не биатлон, сначала бег, а затем стрельба. Сейчас бойцы стреляют уже более-менее, и это после пробежки, когда дыхание сбито, а не в спокойной обстановке. Пока так, а затем я добавлю ещё и взрывы взрывпакетов, для того, что бы бойцы привыкли к тому, что в любой момент рядом что-то может взорваться, и не шугались этого. Вечером курс вождения, комдив выделил две полуторки и один захар, и от НКВД еще две полуторки, тут всё расписано наперёд и свободные бойцы занимаются индивидуально на спортплощадке или отрабатывают рукопашный бой. Многому я конечно их за это время не научил, но с десяток наиболее необходимых приёмов они уже выдают на автомате, а на очереди ножевой бой. Если хватит времени научу их многому, вот только думаю скоро нас куда ни будь кинут для проверки наших знаний и умений, а также оценки необходимости нашего существования.

Вечером ко мне пришел Углов, с бутылкой. Хоть он и старался держаться как обычно, но мне была понятна причина его появления с бутылкой водки. Мы уже достаточно долго тренируемся вместе, просто Углов в первый же день подошел ко мне и попросил меня начать с ним индивидуальные занятия по рукопашному бою. Его интерес понятен, а я и не возражал, бой с тенью, это бой с тенью, всегда лучше тренироваться со спарринг партнёром, пускай Углов ещё ничего не знает и не умеет, но главное, есть желание учиться и тренироваться, а знания придут. За эти пару месяцев он неплохо подтянулся, а мы сблизились. Впрочем, я не обманывался, рупь за сто, Углову поручили втереться ко мне в доверие, но и меня это в принципе устраивало, и вот похоже он решил активизировать события и попытаться хоть что-то узнать от меня во время пьянки. Так я не пью, не любитель, хотя могу посидеть в компании, разве что пиво выпить или хорошее вино, но тут скажем так, наши интересы совпали. Я получал хороший шанс слить часть информации НКВД, причём так, что они сами будут молчать об этом, так как иначе их начальство подумает, что они сума спятили.

Первую бутылку мы уговорили быстро, причём пили наровне, затем углов сбегал и скоро принёс ещё две, думаю они у него были приготовлены заранее, и вот теперь он в основном подливал мне, а сам пил очень мало. А я что? Я стал ему подыгрывать и скоро изображал очень хорошо подпившего и вот тогда углов стал осторожно выспрашивать меня, откуда я всё это знаю. Разумеется, трезвому мне он это не сказал, да и слегка подпившему тоже, а так я был для него очень навеселе. Ещё вначале, когда только он принёс бутылку, я понял что он хочет и тоже предпринял кое какие меры, в частности съел пару бутербродов, которые намазал очень толстым слоем масла, да и закусывал жирной тушенкой, причем старался в основном есть не мясо, а мягкий и душистый жир. Конечно это от опьянения не спасёт, но замедлит всасывание алкоголя в кровь, а потом, когда выпили вторую бутылку, я сходил в туалет, благо он был на улице, а там быстро вызвав у себя рвоту, очистил желудок. В результате было лёгкое опьянение, когда я четко всё осознавал, зато внешне был сильно пьян, вот в таком состоянии и начался у нас наверное самый главный разговор.

-Знаешь Игорь, я вот ни как понять не могу, ты ведь тоже только из училища, ещё не служил, так откуда ты всё это знаешь? У меня такое ощущение, что ты уже лет десять оттянул в армии, не меньше и не простым пехотинцем, а в разведбате.

-Артём, тебе лучше этого не знать.

-Такой большой секрет?

-Да какой к чертям собачьим секрет, просто скажи кому откуда всё это, так не поверят, психом назовут, да и я сам, не случись это со мной самим, тоже посчитал бы это бреднями психбольного. А самому уже хочется на стену лезть от всего этого.

Углова это не на шутку заинтересовало, что такого могло произойти со Скуратовым, что он так говорит.

-А ты мне скажи, глядишь легче станет, иногда надо просто поделится проблемой с другом. Мы ведь друзья?

-Друзья! Только думаю, и ты скажешь, что я умом тронулся, так как в такое просто невозможно поверить.

-А ты скажи, а я уже сам решу, верить или не верить.

-Ну смотри Артём, ты сам захотел. Я когда сюда приехал, то чуть не погиб, на станции электрик, алкаш чёртов, плохо кабель электрический закрепил, вот он на меня и упал. Очнулся, когда мне искусственное дыхание делали и в первый момент даже не понял, кто я и где нахожусь, потом только в себя пришёл.

-И что?

-А то! Мне после этого каждый день сны снится стали, а там такое!

-Что может быть такого в снах?

-В обычных ничего, а эти…, я даже не знаю, как их назвать. Короче в них мне снился я сам, только не зелёный лейтенант Скуратов, а гвардии генерал-полковник, заместитель командующего войсками специального назначения.

Я решил не мелочиться, хотя в прошлой жизни, думаю, вряд ли я вырос бы выше полковника, но тут как говорится, каши маслом не испортишь.

-Сам вначале не поверил, но убедили.

-А почему гвардии?

-В 1943 году товарищ Сталин возродил боевые традиции Русской армии, ввёл погоны, обращения солдат и офицер, а также гвардию. Вот я сам и начал показывать что меня и всю нашу страну ждёт и это страшно, это очень страшно! После того, что я будущий, показал себе настоящему, я сделаю всё, что бы как можно лучше подготовится к предстоящей войне.

-А что за война?

-С Германией, продлится почти четыре года и хоть мы и победим, только половина страны будет лежать в руинах, а мы потеряем около 30 миллионов человек. И я пройду всю эту войну от первого до последнего дня. Начну ротным, закончу полковником, начальником групп специального назначения фронта. Вот только путь этот будет страшен и кровав. Сначала отступления под непрерывными бомбёжками с воздуха, так как большинство наших самолётов уничтожат на аэродромах в первый день войны. Постоянные окружения и прорывы из них, потом битва за Москву, когда в первый раз хвалёный немецкий вермахт получит по зубам. Потом два года тяжелейших боев, когда наша армия будет учиться в боях и затем медленное отбирание нашей территории назад. А потом освобождение других стран и добивание фашисткой гадины в её логове. Вот только самое страшное было когда мы концлагеря освобождали, я сам лично, в будущем освобождал сначала концлагерь Освенцим, а затем Бухенвальд и это было страшно, я и подумать не мог, что такое будут творить с людьми. Целые склады заполненные человеческими волосами для матрацев или кожей, из которой делали кожгалантерею. Представь себе перчатки, ремни, сумочки, бумажники, абажуры для ламп сделанные из человеческой кожи. А когда мы освобождали узников, особенно детей, то мне хотелось плакать. Это были просто ходячие скелеты с огромными глазами, знаешь почему? Просто организм сжигает всё что можно, и хоть мы освободили этих детей, но они уже были мертвы, понимаешь, мертвы, и мы ничем не могли им помочь, потому что их организмы уже не принимали еду и они все были обречены. Они ещё ходили, говорили, но уже были мертвы, так как им оставалось жить считанные дни. В этих лагерях людей сначала травили в газовых камерах газом, а потом сжигали их тела в печах крематориев.

Я с силой стукнул кулаком по столу и налив себе стакан водки, залпом его выпил. Да, в реальности я не был там лично, но видел документальные фильмы и фотографии, и сейчас чувствовал себя, как будто я сам лично там был. И в этот момент я ничуть не играл, особенно если учесть, что половина моей родни погибла во время Великой Отечественной Войны, то мои чувства были настоящими, да думаю любого нормального человека это заставит содрогнуться.

-Меня потом после них долго кошмары мучили, а эсесовцев и солдат охранных дивизий мы резали, всячески старались при соприкосновении не застрелить их, а своими руками их выпотрошить, что бы они долго и мучительно подыхали. Знаешь, после того, как пару десятков этих нелюдей лично зарезал, стало отпускать.