Темные сестры - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 11

– «Тайны Хейвен теперь навечно с ней. Чьи еще секреты отправятся в могилу?» – прочитала я.

От громкого стука в дверь я вздрогнула.

– Кортни, это я, открой, нужно подписать счет для стекольщика.

Медленно я открыла дверь и с полминуты молча рассматривала озадаченного Герберта, ища хоть какой-то признак лжи.

– Что с тобой? – поинтересовался он.

Заметил в моей руке записку и, не дожидаясь, когда я очнусь, забрал ее. Быстро прочитал и нахмурился.

– Нужно сдать все письма Портеру.

– Это еще не все, – наконец смогла произнести я и махнула рукой в сторону книг.

Герберт долго рассматривал их, листал, даже проверил на скрытые проклятия, но ничего не нашел.

– Странно, – нахмурился он, – очень странно. И это уже серьезно, убийство – это не шутки.

Потом он заметил мой взгляд и осекся.

– Что? Ты думаешь, это я?

– Я сейчас ни о чем не думаю, но ты единственный, кто знал, что эти книги мне понравились.

– Кортни, ты свихнулась? Зачем мне подкидывать вам записки, убивать Хейвен и покупать для тебя книги? По-твоему, я похитил ребенка, подбросил вам под дверь, чтобы Кайлу арестовали, пошел с тобой к Белами, увидел, что тебе понравились книги, затем отвел вас с Ким к себе, в ночи пробрался в Кордеро-холл и убил там Хейвен. С утреца купил книжки и закинул тебе в спальню. Знаешь, милая, мне льстит, что ты так в меня веришь, но после тридцати очень сложно делать тысячу дел одновременно.

– Я не знаю, что думать, Герберт! – взорвалась я. – И ты прекрасно знаешь, что я тебе не доверяю. И никогда не поверю больше, ясно? Я хочу вытащить Кайлу, защитить Ким и уехать, чтобы больше никогда не возвращаться ни в этот город, ни в этот дом.

– Может, ты и хочешь этого, – сквозь зубы процедил Герберт, – но не так-то просто оставить Хейзенвилль. Ты не принадлежишь себе, как бы этого ни хотела.

– Главное, что я не принадлежу тебе.

– Давай проверим?

Неожиданно Герберт сделал несколько шагов вперед. Я инстинктивно отступила и уперлась спиной в холодную стену.

– Отойди, – потребовала я, но голос предательски дрогнул.

Губы Герберта исказила кривая усмешка.

– Что ты сделаешь, если не отойду? В доме никого нет.

– Стекольщик… – не очень уверенно произнесла я.

Герберт поднял руку и указательным пальцем провел по моей нижней губе.

– Хочешь позвать стекольщика? Мне кажется, я справлюсь сам.

Он наклонился и прижался губами к моим. Я не успела сделать вдох, как тут же весь воздух отобрали, оставив жалкий клочок, которым и дышать не получалось. Поцелуй поднял все воспоминания прошлого, снова сделал меня почти ребенком, и все выстроенные за пять лет стены рухнули.

Напористо, почти больно. Я не отвечала, но Герберту и не нужен был мой ответ, он хотел поцелуй, и ничто не могло ему помешать. Он сломил сопротивление без особого труда, прижав мои запястья к стене над головой. Я почувствовала, как камень царапает кожу на тыльной стороне ладони.

Губы горели, а контраст прохлады воздуха и тепла мужского тела сводил с ума. Я просто потерялась в лавине не новых, но забытых эмоций. В один момент просто перестала сопротивляться и послушно поддалась рукам Герберта, позволяя делать все, что ему захочется. Не знаю, куда завел бы меня этот поцелуй, если бы не звон стекла и резкий толчок, а следом за ним ворвавшийся в комнату дождь.

Я поморщилась – ушибла колено.

Герберт уже был на ногах, когда я поднялась, и осматривал камень, запущенный кем-то в окно.

– Метко, – наконец произнес он. – Второй этаж. Надо обладать силой, чтобы разбить такое стекло.

– Там стекольщик еще не ушел? – мрачно поинтересовалась я.

Ох, какая же злость накатила на саму себя из-за этого поцелуя…

Пришлось временно переехать в гостевую спальню, самую дальнюю по коридору. Крохотная комнатушка с одной кроватью и тумбочкой когда-то была комнатой няни. Когда Ким исполнилось тринадцать, няня ушла, и комната всегда пустовала. Можно было переехать в мраморную спальню, как ее называла Кайла за необычный узор на стенах, но с этой комнатой у меня было связано много воспоминаний.

К вечеру вернулась Ким, хотя я и пыталась настоять, чтобы она осталась у Диналии. Но мне не хотелось снова ночевать у Герберта, а остаться одной в мрачном Кордеро-холле было страшно. Окно на чердаке поставили, а в моей спальне не успели. Как все же легко устроить в старом доме пробирающий до костей сквозняк.

– Кортни, ты уверена? – спросила Ким, осматривая мою временную спальню. – Можешь взять мою, а я…

– Ким, брось, это всего лишь постель, – улыбнулась я. – Держись, пожалуйста, от окон подальше. Я попробую найти того, кто бросил камень. Ты, кстати, не замечала никого, кто ошивается возле нашего сада или осматривает дом?

Ким как-то странно замялась и покраснела. Мне бы почуять неладное, но эмоциональная усталость достигла своего предела, и я даже не обратила на это внимания, вплоть до тихого «Это я».

– Что ты? – не поняла я.

– Я кинула камень, – призналась Ким и поморщилась. – Не убивай меня!

– Зачем?! – От шока я села на постель, забыв, что намеревалась готовиться ко сну.

– Я просто шла домой и увидела вас в окне, как вы спорили, а потом Герберт, ну… тебя поцеловал. – Ким сделалась совсем пунцовой. – А потом я вспомнила, о чем ты говорила. Что убежала из-за Герберта. Тогда я решила, что он может тебя обижать, взяла камень и бросила. Думала, он отвлечется и от тебя отстанет.

– Ким, ты с ума сошла? Ты же могла нас убить! Мы просто поспорили, зачем было разбивать стекло?

– Слушай, я не хотела! Я думала, ударю камушком, вы услышите стук и увидите меня. А оно разбилось, я испугалась и убежала.

Даже не знаю, стоило смеяться или ругать Ким. Порой в свои семнадцать она казалась совсем ребенком. Но какое же накатило облегчение! Меня никто не пытался убить, в мое окно не начнут посреди ночи лететь камни. Можно хоть немного выдохнуть.

– Не переживай ты так, – наконец вздохнула я, потому что Ким едва ли не плакала. – Но не спасай меня больше, пожалуйста. Мы с Гербертом не ладим, и у нас было прошлое, но он один из немногих, кто может нас защитить. И я его не уволю, даже несмотря на то, что постоянно грожусь.

– Расскажи, что между вами было, – попросила Ким. – Я никому не скажу! Даже Кайле!

Сказать? Наверное, надо, за недоверие к сестре обычно платят очень дорого. Но некоторые вещи стоит хранить в секрете просто потому, что они слишком личные, чтобы ими делиться. Поэтому я тщательно подбирала слова.

– Когда умирал папа, я была не в себе. Перестала учиться, ничего не хотела, убегала из дома. У нас с Гербертом в это время закрутился роман.

– Ты была влюблена в него? – пораженно переспросила Ким.

– Я не могу сказать, что была влюблена. Так, легкое очарование взрослым мужчиной, не более.

– Тебе было восемнадцать.

– Ну, извини, – фыркнула я, – я как-то не думала о том, что мне всего восемнадцать.

– А Герберт?

Мне даже стало смешно, насколько наивной и неиспорченной выросла Ким. Кристалл плотно занималась ее воспитанием. Сестра отличалась от нас не только внешне, но и по характеру. Не могу сказать, что мне никогда не хотелось быть такой милой, как Кимберли. Ее все любили. Меня в лучшем случае побаивались.

– А что Герберт? Ему-то какая разница, постель – все, что от меня требовалось. Мы мило проводили время месяца три, а потом я сбежала, едва умер отец. В тот же вечер.

– Где вы встречались?

– В мраморной спальне.

Ким замерла с открытым ртом.

– Я предупреждала.

– Если бы Кристалл узнала, она убила бы вас обоих! – пораженно покачала головой сестра. – Герберт… Не ожидала от него такого.

– А от меня, значит, ожидала? – притворно возмутилась я, но тут же посерьезнела.

Часы в гостиной били десять вечера.

– Тебе нужно отдохнуть, Ким. Не думай обо мне и Герберте. Мы разберемся с прошлым, оно не навредит вам. Пойду скажу нашему поверенному, что вызывать стражу по факту разбитого окна не стоит, и завалюсь спать. Завтра, чувствую, денек будет еще напряженнее.