Моя фиктивная жена (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 11

В ее глазах сверкнули веселые искры — Хельга улыбнулась и ответила:

— Я так и сказала. Не хочу радости с тухлой ноткой.

— А раз так, то давайте все-таки поедим, — предложил я. — У этой еды самые лучшие нотки.

Некоторое время мы молча отдавали должное лососю, и я вспоминал, как обедал в родительском доме. Полная тишина, бесшумные движения ножа и вилки, еда, словно сотканная из солнечных лучей, и обязательное наказание, если уронишь хоть крошку на белоснежную скатерть. Домовой высунулся было из-за плиты: Хельга заметила его и спросила:

— Есть будешь, паразит ты этакий?

— Я не паразит! — решительно заявил домовой, усаживаясь возле шкафчика. — И есть тоже буду. Мне всего и побольше.

Я удивленно поднял бровь.

— Не знал, что у тебя такой отменный аппетит.

Хельга вынула из духовки еще одно гнездо со стейком, развернула его и положила перед домовым. Тот втянул воздух розовой кнопкой носа и мурлыкнул.

— Порубать чего вкусного — это я всегда готов. Можно не приглашать, просто тарелку ставь.

На десерт были пирожные — корзиночка с суфле, шоколадом и ягодами. Допив кофе, который Хельга сварила с корицей, я довольно прикрыл глаза и подумал, что сегодня все-таки выходной, а мы заслужили отдых от приключений и трудов.

— Как насчет парка? — спросил я. — Хочу показать вам кое-что.

Хельга

Парк! Прогулка в парке!

Я старалась не подавать виду — приличная гномка всегда ведет себя спокойно и не прыгает до неба, даже если ей очень хочется. Просто кивнула и ответила:

— Да, конечно. Сегодня же выходной, все идут гулять.

Вымыв посуду, я чуть ли не бегом бросилась в свою комнату и там все-таки подпрыгнула. Парк! Океаны зелени, которая еще не окуталась в багрянец и охру, свежий воздух, цветы и тропинки среди деревьев! Только тот, кто провел всю жизнь под горой, лишь иногда выходя на поверхность, поймет, почему я так люблю сады, деревья и парки.

Они свежие и легкие, они устремляются вверх, к небу и солнцу, и я, кажется, становлюсь выше ростом и еще чуть-чуть — скользну к облакам по солнечному лучу.

Да и что может быть лучше прогулки в парке, к тому же, в хорошей компании? Лишь бы только на нас пальцем не показывали: гномка идет с эльфом! Как это они стакнулись?

Надо было выбрать одежду — хорошую, красивую, но не слишком броскую. Сунувшись в шкаф, я принялась перебирать добро, которое привезла с собой из Подгорья. Одно платье показалось мне старомодным, в нем только на кухне ходить, второе оказалось чересчур вычурным и торжественным, третье было великовато. Ладно, обойдемся без платьев: длинная темно-синяя юбка, белоснежная рубашка с кружевным жабо, которое надо приколоть брошью к воротнику, и изящный жилет с кармашками, украшенными вышивкой. Одевшись, я торопливо переплела косы с новыми, еще ни разу не тронутыми светло-зелеными лентами и, посмотрев в зеркало, подумала, что похожа на школьницу, которая спешит на первое свидание.

— Это никакое не свидание, дурища, — сказала я себе. — Это просто прогулка на свежем воздухе в приятной компании.

Я припудрила щеки, мазнула по губам легкой розовой помадой — ресницы красить не пришлось, они и без того были темными и густыми. Ох, а если со стороны я выгляжу как неуклюжая толстуха? Тумбочка на ножках, как сказал отец Анарена?

Сам он тумбочка. Сам на ножках. В зеркале отражалась серьезная девушка, спокойная и уверенная в себе. С такой хоть кому за честь пойти на прогулку.

Когда я вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице, в груди шевельнулась тревога. Я иду гулять с эльфом! Кто бы мне сказал об этом вчера утром — да я бы рассмеялась ему в лицо. Разве такое возможно? А вот ведь: принарядилась, иду.

Анарен уже ждал меня в гостиной — он тоже успел переодеться в такой модный костюм, который я видела лишь в журналах, и цена рядом стояла ну просто запредельная. На груди красовался маленький орден; спустившись, я поинтересовалась:

— За что вас наградили?

Эльф бросил взгляд на орден, смахнул с золота невидимую пылинку и ответил:

— Награда святого Мартина, выдается за заслуги в медицине. Я разработал особый артефакт, который спасает от заражения крови.

— Вот это правильно! — одобрила я. — Хорошее дело всегда должно награждаться.

— Хорошее дело не должно остаться безнаказанным, — усмехнулся Анарен. — Так говорят мои родители. Ну что, вперед?

— Вперед, — выдохнула я. Да, на нас будут показывать пальцами — ну и пусть.

День выдался замечательный: теплый, солнечный, совсем летний. Выйдя на улицу, я увидела целое семейство, которое несло корзины с грибами, и подумала: вот бы тоже пойти пособирать. Опята были красивые, с круглыми шляпками и ровными ножками, не крупные и не мелкие — самое то для того, чтобы одну половину пожарить с картошкой и наесться, как следует, а вторую замариновать. Откроешь баночку зимой и вспомнишь тихий солнечный свет в осенней листве, мягкий запах леса, тропинки и травинки… Увидев нас, мать семейства приветственно подняла руку.

— Анарен, смотрите, с какой мы добычей! Зря вы с нами не пошли, — улыбнулась она. Во взгляде, направленном на меня, плыло мягкое любопытство. Анарен улыбнулся в ответ.

— Много работы, госпожа Браунберг. Кстати, знакомьтесь: Хельга Густавсдоттир, моя помощница.

Несколько минут мы потратили на приветственные словеса, пожимание рук и светские фразы ни о чем. Браунберги показались мне очень хорошей, приличной семьей. Трое детей, солидные родители, и видно, что все друг друга любят, и я заметила, что они относятся к Анарену по-дружески, без того подобострастия, с которым люди разговаривают с эльфами.

Он неправильный эльф — я уже успела в этом убедиться. Но если есть на свете что-то правильное — то это как раз оно. Не смотреть на окружающих так, словно они стеклянные, а находить в них друзей, и неважно, гномы они, люди или орки. Все мы слеплены из одного теста, пусть Господь и лепил нас в разных местах.

— Как насчет завтра поужинать у нас? — предложил господин Браунберг. — В этом году отличные яблоки, мы будем печь шарлотку.

— Я не против, — согласился Анарен. — Принесу эльфийское вино, знакомые прислали с юга.

Он не договорил. Младший мальчик потянул эльфа за руку и спросил:

— Дядя Анарен, а почему он так на вас смотрит?

Мы обернулись туда, куда указал ребенок — по противоположной части улицы шла стайка барышень с мороженым и кавалерами, заливаясь звонким смехом, по дороге катил экипаж с деловитым пузаном на пассажирском сиденье, но тротуар, на котором мы стояли, был пуст. На нем лежала лишь кружевная тень от яблонь.

— Там никого нет, Эдди, — сказала мать, но Эдди упрямо топнул ногой. Опята в его корзинке так и подпрыгнули.

— Есть! Дядька такой противный, стоял и таращился, словно дядя Анарен ему денег задолжал.

Анарен дружеским жестом взлохматил волосы мальчишки и ответил:

— Наверно он ушел за угол, Эдди. Не волнуйся. Так во сколько завтра ужин?

Расставшись, мы неторопливо побрели по улице. Гномы не ходят в гости с пустыми руками, и я решила, что завтра с утра загляну на рынок, куплю курицу и запеку ее в тесте, начинив луком и яйцами. Блюдо получится — пальчики оближешь, жаль, что к нему нет маринованных огурчиков. Добравшись до угла, за которым исчез незнакомец, взволновавший Эдди, мы не увидели никого подозрительного. Чистильщик обуви взмахивал щетками над ботинком студента в клетчатом сюртучке, и я задумчиво сказала:

— Может быть, это был как раз тот, кто заказал вас отравить.

— Я тоже так считаю, — согласился Анарен, повел носом и спросил: — Чувствуете запах?

Гномьи носы не слишком-то приспособлены для любых ароматов, кроме съедобных, но тут явно веяло зеленым чаем.

— Кто-то крепко надушился, — ответила я. Анарен кивнул.

— Да, это как раз тот, кто вчера подсунул нам с вами бервенунского змея. Использует духи, чтобы сбить со следа тех, кто захочет отыскать его по магическим оттискам.