Дорога ветров - Джонс Диана Уинн - Страница 28
- Предыдущая
- 28/59
- Следующая
На самом деле Йинен и Хильди были просто ошеломлены. Они не знали, что можно испытывать такой голод.
«Теперь понятно, почему у него такие ноги», — подумала Хильди, глядя на Митта.
Солнце таяло в море в окружении маслянистой дымки. В его ярких лучах Хильди увидела, что с ног мальчишки осыпалась почти вся грязь, и оказалось, что на нем надеты странные старомодные штаны и одна штанина у них красная, а вторая — желтая. Это зрелище настолько потрясло Хильди, что она выпалила:
— А я знаю, кто ты! Ты бросил ту бомбу, которую оттолкнул мой отец!
12
Митт переводил взгляд с Хильди на Йинена. Теперь он увидел сходство. Сытный ужин сделал его медлительным и почти невыносимо сонным. Первая мысль его была о том, что это забавно. Хадд испортил ему жизнь. Навис нарушил его планы. А теперь дети Нависа волей-неволей вынуждены его спасать. Он тихо засмеялся.
— Вот это я понимаю, справедливость! — сказал он. — Значит, Навис — ваш папаша?
Хильди вздернула подбородок и постаралась внушить Митту трепет.
— Да, — высокомерно объявила она. — И еще учти: я помолвлена с Литаром, лордом Святых островов.
— А, заткнись, — смущенно пробормотал Йинен. — Ты говоришь точь-в-точь как кузины.
Хильди и в самом деле пыталась подражать тому, как кузина Ирана хвасталась своей помолвкой. Ей было неприятно, что Йинен это заметил. Она повернулась к нему спиной и посмотрела на Митта, надеясь, что хотя бы немного его обеспокоила.
Митт расхохотался:
— Помолвлена!
Обычно помолвки заключали ровесницы Лидды, им было по восемнадцать, и они были взрослыми. А Хильди была всего лишь девчонка с косичками.
— Ты ведь немного мала для этого, а?
А потом он осознал, что это значит. Он действительно встревожился, чего и добивалась Хильди, но не подал виду и продолжал смеяться. Да, эта девчонка действительно важная птица. Он вспомнил, что ему рассказывала о Литаре Мильда. Выходило, что за ними отправят в погоню корабли из Холанда, а другие корабли выйдут наперехват со Святых островов. Митт понял, что яхту придется увести в океан. Плавание растянется на много дней, и все равно их могут нагнать. От одной мысли об этом его охватила тоска.
— Ну, это твое дело, а меня оно не интересует, — сказал он, поднимаясь. — Я решил навестить это глупое ведро в шкафу. То, на котором розы. И никаких фокусов, пока меня не будет.
В желтом свете лицо Йинена стало розовым.
— Это не розы. Это маки, — сказал он.
— Розы, — заявил Митт. — И к тому же с золотым ободком. Удивительно, до чего люди вашего пошиба любят делать все красивеньким!
Он удалился в каюту.
После того как Митт посмеялся над Хильди и ее помолвкой, она приняла решение его перехитрить.
— У меня есть одна мысль насчет того, как его усыпить, — прошептала она.
— И тогда мы повернем, — согласился Йинен. — А что за мысль?
— О чем вы там шепчетесь? — заорал Митт.
Они больше не смели шептаться. Йинен посмотрел на длинный след от пули на палубе «Дороги ветров» и содрогнулся. Уже начало смеркаться. Солнце опустилось за горизонт, оставив за собой желтое небо с ровными черными облаками. Море тоже было желтым, словно в него впитался солнечный свет. Лицо Хильди на его фоне казалось темным.
— Мы говорим, что надо зажечь фонарь на топе, — громко ответила она Митту. — Закон так говорит.
— Я с законом дел не имею, — прокричал в ответ Митт. — Или вы не заметили?
— В отличие от тебя нас приучили слушаться законов! — крикнула Хильди. — Можно мне хотя бы зажечь огонь в каюте?
Митт вышел из шкафа и ощупью пробрался через каюту. Действительно, уже темнело. Он чувствовал горечь и печаль, и все тело у него болело. После сытного ужина красно-желтые штаны стали ему тесны. Он вышел из каюты и плюхнулся на рундук.
— Как хочешь, — ответил он.
На него навалилась ужасная усталость. Хильди чуть заметно улыбнулась и ушла в каюту. Там она какое-то время возилась в темноте, а потом зажгла лампу — такую же желтую, как небо у горизонта. После этого она перешла к пузатому бочонку с водой, который был закреплен на специальной полочке над плитой. Она ослабила крепление и потрясла бочонок. Он оказался полным — настолько полным, что вода даже не плескалась. Хильди понадобились все силы, чтобы убедительно его потрясти, но она была к этому готова. Бочонок всегда был наполнен: никто не посмел бы заставить родственников Хадда испытывать жажду.
— Ой! — сказала Хильди, удивляясь, как убедительно это у нее получается. — Здесь совсем нет воды! А мне так хочется пить!
Это была правда, но она решила, что ради благого дела можно и потерпеть.
Как только она это сказала, Митт понял, что среди множества вещей, которые его терзают, есть и ужасающая жажда. Дело было в острых пирогах, которые он съел. При мысли о том, что в течение всего пути на Север ему придется обходиться без воды, он чуть было не разрыдался. Йинен расстроился почти так же сильно. Во рту у него внезапно совершенно пересохло, и на секунду ему захотелось пожаловаться на невнимательных матросов дяде Харчаду. Он облизнул обветрившиеся губы и сказал:
— В рундуке у правой койки иногда бывает вино. Посмотри там, Хильди, ради Старины Аммета!
Хильди отвернулась, чтобы скрыть торжествующую улыбку, и принесла две бутылки, которые она уже успела найти. Одна была наполовину полна вина. Вторая оказалась угловатой бутылкой арриса. Она была полна до того, как Хильди влила щедрую порцию в вино. Она решила, что так или иначе справится с этим ужасным мальчишкой.
— Которую выберешь? — спросила она, показывая Митту в тусклом свете обе бутылки.
Митт знал, что за грубое и противное питье этот аррис, и он его терпеть не мог.
— Я буду вино! — заявил он и вырвал бутылку у Хильди.
Он решил, что сможет тем самым продемонстрировать свою грубость и мерзость, и сделал долгий булькающий глоток прямо из горлышка, не дожидаясь, чтобы Хильди принесла ему из каюты чашку. Он намеревался выпить все. Но вкус у вина оказался довольно неприятным. Он отдал бутылку Хильди, когда там оставалось чуть меньше четверти содержимого.
Хильди с отвращением вытерла горлышко бутылки и разлила остаток на две чашки: себе и Йинену. Они медленно выпили свою порцию и стали ждать, пока сумерки постепенно переходили в ночь.
Вскоре Йинен почувствовал веселость, а Хильди — легкое головокружение. Что до Митта, то вино, в сочетании с его усталостью и сытным ужином, произвело неотвратимое действие. Низкие черные холмы берега стали расплываться у него перед глазами, как огромные кляксы. Вышедшие звезды казались какими-то размытыми. Он начал клевать носом. Наконец он неуверенно поднялся.
— Иду поспать, — сказал он. — И чтоб никаких флупых гопусов. У меня уши на затылке.
Он проковылял в каюту, а Хильди и Йинену пришлось держать себе рты, чтобы не расхохотаться во весь голос. В каюте Митт тяжело рухнул на левую койку.
Хильди многозначительно ткнула Йинена в бок и села, уперевшись спиной в рундук, откуда ей видна была каюта. Они стали ждать, чтобы Митт заснул. Но, несмотря на все свое желание это сделать, Митт заснуть не мог. Качка «Дороги ветров» не ладила с качкой, которую устроило у него в голове вино. Иногда ему казалось, что яхта попала в водоворот. Иногда — что ноги у него подняты выше головы. Несколько раз он садился, чтобы понять, что происходит. И каждый раз нарядная маленькая каюта оказывалась именно в таком виде, в каком ей и следовало находиться: она плавно поднималась и опускалась, а лампа раскачивалась. Наконец он понял, что все странные вещи начинаются только тогда, когда он закрывает глаза. Так что он стал держать их открытыми.
В результате у него в полусне начались ужасные видения. Застыв от ужаса, Митт смотрел на лицо Харчада, появившееся в позолоченном иллюминаторе. Потом бесконечно долго убегал от солдат, перебирался через бесчисленные канавы. Несколько раз ему выстрелили в живот. Один раз он бросил перед Хаддом бомбу, а Бедняга Аммет наклонился, вытянул свои соломенные руки и швырнул дымящийся сверток в лицо Митту. «У тебя серьезные неприятности», — сказал он голосом Хобина. И развалился на куски, как Канден. Митт вскочил, заорав от ужаса. Когда он снова лег, некоторое время ему удалось спокойно подремать, пока не настала очередь Либби Бражки. Она бросилась на Митта, так что ее глаза-ягоды замотались на черенках, и кинула бомбу прямо в него. «Я растила тебя для этого, Митт», — укоризненно проговорила она. А потом бомба взорвалась, и Митт с криком сел.
- Предыдущая
- 28/59
- Следующая
