XVII. Грязь, кровь и вино! (СИ) - Башибузук Александр - Страница 24

*Ливр (фр. livre, от лат. libra — римский фунт) — денежная единицаФранции, бывшая в обращении до 1795 года.

** Ливр делился на су и денье: 1 ливр = 20 су, 1 су = 12 денье.

Боюсь, теперь меня возненавидят и мушкетеры, и гвардейцы. Первые — за то, что убил мушкетера, а вторые — за сегодняшний позор. Ведь двоих из них я вырубил практически голыми руками, как каких-то простолюдин, и еще одного ранил, возможно, смертельно.

Я бочком протиснулся вдоль скамей, легким пожатием плеч извинившись перед ошеломленным мэтром Жоли. Времени отблагодарить за его участие и старания уже не оставалось. Бедолага, не повезло ему с подопечным. Боюсь, что все шишки обрушатся именно на его голову. Но и я не ждал помощи со стороны, поэтому особо виноватым себя не считал. Жаль, конечно, что линия защиты моего адвоката, столь блестяще им выстроенная, провалилась из-за банальной предвзятости королевского судьи.

— Мы еще встретимся, мэтр! — пообещал я напоследок.

Мартель в самом начале отступил к стене и стоял там, выжидая, чем закончится история. Лицо его было спокойно.

— Уходим! — скомандовал предводитель нападавших, лишь только я оказался в их окружении.

Его люди организованно отступили, заключив меня в защитный круг. Впрочем, никто больше не покушался на мою жизнь.

Главному королевскому судье г-ну де Сен-Бриссону изряжно подурнело от угрозы его драгоценной жизни. Как только его шею и грудь перестала щекотать сталь, и нападавшие отступили, он опустился в кресло, тяжело дыша и приводя мысли в порядок.

Но оклемался он на удивление быстро, мы еще не успели покинуть зал суда.

— Убить их всех! — заорал он, брызгая слюной во все стороны. — Всех и каждого!

Но мы уже выскочили из дверей, за которыми лежали связанные солдаты. С ними поступили весьма гуманно, я в очередной раз убедился, что проливать кровь не планировали, но она пролилась и теперь последствия для всех будут весьма серьезные.

Преследовать нас не спешили.

Очень споро мы миновали несколько коридоров и выскочили во двор, где нас уже ждали оседланные лошади. К моему великому удивлению, стремя одного из коней придерживал Перпонше.

— Мы должны немедленно покинуть Париж, — обратился ко мне предводитель, так и не снимая маски. — За нами в погоню кинут всех, кто способен держать оружие в руках. У нас есть примерно полчаса форы, и мы обязаны воспользоваться этим временем.

— Кто вы, мессир, не назовете ли свое имя?

— Вы непременно узнаете его, но позже. Верьте мне, вы среди друзей!

Разумеется, в иной ситуации я бы не стал столь безоглядно доверять совершенному незнакомцу, но сейчас выбора у меня не было. Без сторонней помощи через час, а то и раньше, я буду в руках слуг закона. И скорее всего, меня прикончат на месте. Я очень хорошо помнил взгляд того Пикара.

— Хорошо, я вам доверяюсь, и благодарю за помощь!

Отряд уже был в седлах, мне оставалось только последовать их примеру. Перпонше оседлал своего коня, всем видом показывая, как он рад меня видеть.

— Мерзавец, это из-за тебя меня схватили!

— Ваша милость, простите меня, я искуплю! Но ведь и ваших друзей я направил к вам на помощь.

— Позже поговорим…

Всадники один за другим выезжали за ворота, где тут же разделились на несколько групп, каждая из которых направилась в свою сторону. Мне знаком указали, к какой из групп я и Перпонше должны присоединиться, а потом мы рванули по городу с такой скоростью, что казалось, обязательно собьем кого-нибудь по дороге.

Мимо мелькали испуганные лица, горожане едва успевали убраться с нашего пути, а потом кричали в след что-то бранное, некоторые, кажется, даже кидали камни. Мелькали дома, телеги, мы пронеслись через какую-то маленькую площадь, не останавливаясь и не сбавляя темпа. Я не успевал смотреть по сторонам, полностью сконцентрировавшись на том, чтобы не отстать от других.

Наконец, мы миновали городские ворота, и не подумав остановиться перед солдатами, дежурившими у них. Но несколько монет упали в пыль, и в спину нам никто не стрелял. Общую тревогу наверняка уже успели объявить, но до этого поста новости еще не дошли.

Следующие два или три часа, я плохо ориентировался во времени, мы в бешеном темпе продвигались вперед, петляя, как зайцы, по окрестным дорогам. Нас было семеро. Куда направились остальные, я не знал. Впрочем, не знал я и цели пути.

Когда лошадь подо мной захрипела, и я понял, что она вот-вот падет, мы выбрались из очередного пролеска и, наконец, остановились, переводя дух.

Невдалеке на холме возле небольшого озерца виднелся небольшой, но хорошо укрепленный замок.

Предводитель повернулся ко мне, он был уже без маски, и я смог рассмотреть его черты: черные брови, орлиный нос, кудрявые темные волосы до плеч, аккуратно подстриженные борода и усы, и очень внимательный взгляд карих глаз — он производил впечатление человека, который привык, чтобы ему повиновались.

— Добро пожаловать в мое родовое именье, шевалье! Мое имя — барон де Пьемон, я один из вассалов Месье*. И это именно со мной вы должны были встретиться в Париже.

*Таким титулом называли Гастона Орлеанского, младшего брата короля Людовика XIII.

Глава 13

Шевалье де Бриенн

Что-то в последнее время я зачастил в Бастилию. Нездоровая, однако, тенденция.

Принимали меня те же самые тюремщики и встретили, как своего старого знакомого. В кандалы на этот раз заковывать не стали, а в камере, в которую поместили, даже присутствовали определенные элементы роскоши — подсвечник с оплывшими свечами, стол, табурет и кровать.

— Могло быть и хуже... — пробормотал я, лег на кровать и задумался.

Что мы имеем?

Задание отца Жозефа я выполнил на пятерку с плюсом: успешно втерся в доверие к оппозиции и, в частности, к маркизе дю Фаржи. Об особом доверии пока рано говорить, но начало положено. Дурачка Офорта тоже устранил. Ранение в задницу только на первый взгляд выглядит нелепо и смешно, в реальности, пройдет не меньше полугода, прежде чем он восстановится. А в седло сядет и вовсе через год. Особенно при таком уровне медицины, как сейчас. Как ни крути, жопа — очень нежная и важная составляющая человеческого организма.

Что из всего этого следует? Это значит, что очень скоро святой отец меня вытащит для дальнейшей реализации своих планов. Что не может не радовать. Не радует моя зависимость от него, но со временем я что-то придумаю — ненавижу, когда мной играют.

Брякнуло окошко в двери.

— О! Ваша милость! — обрадовался тюремщик. — Вы опять у нас в гостях! — он добродушно хихикнул. ­— Я Жиль Мерсье, к вашим услугам. Если что-то понадобится — только скажите.

— Принеси мне большой кувшин холодного хорошего сидра, — я порылся в кошеле и вложил в ладонь тюремщика лиард.

К счастью, как правило, благородных узников отправляли в кутузку с наличными деньгами и у меня при себе остался кошель.

— О! Ваша милость так щедра! — Жиль расплылся в угодливой улыбке. — Непременно, я сейчас пошлю сынишку.

Окошко закрылось.

— А что, сдача не предусмотрена? — поинтересовался я у двери, чертыхнулся, а потом вернулся на кровать.

Серебряная монета в лиард — это три денье, за один денье можно купить три кувшина сидра. Ну да хрен с ним.

О чем это я? Ну да...

Оппозиционеры, мать их ети.

Артемон оказался прав, большая часть из себя ничего не представляет, конечно, за исключением нескольких ключевых фигур. Всем хочется денег и привилегий, общая масса надеется, все это им принесет новая власть. На остальное им плевать. Скоты, что тут скажешь. И я очень хорошо понимаю его высокопреосвященство, который радеет о государстве. Ладно...

Гастон Орлеанский нужен оппозиционерам только как предводитель, именно его они хотят посадить на трон. Cам же он довольно посредственная фигура; слабоволен, легко поддается влиянию — то есть, вполне управляемый персонаж, дергая за ниточки которого главные фигуры в оппозиции надеются обтяпывать свои делишки. Кто у нас главные фигуры в оппозиции? Конечно королева-мать, Мария Медичи. Дальше идут сводные братья Людовика Вандомы, его кузены Конде и Суассоны, герцог де Гиз и очень многие подобные. Помимо главных фигур, которые в большинстве статичны, у заговорщиков есть другие, калибром несколько поменьше. Среди таковых как раз маркиза дю Фаржи и герцогиня де Шеврез, с которой я пока не знаком. Эти как раз самые опасные для власти, потому что деятельны, энергичны, хитры и являются реальными движителями заговора. Все это мне изложил падре Жозеф, хотя, мне кажется, кое-что из этой информации я и сам знал — я настоящий, а не Антуан де Бриенн.