Зубная Фея - Джойс Грэм - Страница 24

• Предыдущая
• 24/72
• Следующая

Сэм так и поступил. На обивке кресла темнело обширное пятно.

– Не волнуйся, оно уже высохло. Этот самый, с позволения сказать, юный джентльмен, дылда четырнадцати лет от роду, до сих пор каждую ночь писается в постель. И когда я вчера беседовал с ним на эту тему – то была откровенная и дружеская беседа, совсем как у нас с тобой, – Тимми Бульк опять обмочился. Прямо в мое кресло.

Скелтон вставил в рот чубук трубки, с лязгом захлопнул челюсти и пустил к потолку клуб дыма.

– Теперь возьмем другой пример: некто Микки Чавк. Он искусал сначала свою маму – парень живет без отца, – потом поочередно добрался до сестры, брата, тети, нянечки и учителя. А когда я не позволил ему оттяпать кусочек от меня, он впился в ножку моего стола.

Скелтон воспользовался чубуком как указкой, и Сэм действительно разглядел следы зубов, глубоко прокусивших верхний, отполированный слой дерева.

– Как ты думаешь, почему я тебе все это рассказываю? Дело обстоит так: если парень не кусака и не писун и если он не подпадает под парочку других, менее существенных категорий пациентов, которых я научился классифицировать за долгие годы практики, то я не могу не задаться вопросом, за каким чертом он вообще ходит ко мне на прием?

Скелтон нагнулся, приблизив свое лицо к лицу Сэма и обдав его густым табачно-алкогольным выхлопом. Глаза психиатра налились кровью; фиолетовые изгибы вен вздулись по бокам его носа.

– Ты можешь мне ответить?

– Нет.

– Он сказал «нет». Нет. Тогда вернемся к Микки Чавку. Господь Бог отлично знает, что творит, и отлично знает, с какой целью. Он знает, зачем создавал маленькие зеленые яблоки, и знает, зачем создал Микки Чавка. Парня ждет широкая известность – чтоб не сказать популярность – в качестве убийцы-маньяка. Это ему на роду написано. А Тимми Бульк станет слезливым рифмоплетом, что, по моему разумению, еще хуже. Будь моя воля, я бы содержал писунов-рифмоплетов и кусак-убийц в тюремных камерах совместно. Но тут я, увы, не властен. Теперь поставим вопрос таким образом: если я понимаю проблемы этих двух парней, но ничего не могу с ними поделать, то как мне быть с тобой, если я до сих пор даже не понял, в чем твоя проблема?

– Я не знаю, – сказал Сэм, искренне сочувствуя его затруднению.

Скелтон сгреб со стола историю болезни и начал бегло, без особого интереса перебирать листки.

– Видел в последнее время фею-зубастика?

– Нет.

– Гм. А как насчет куколок?

– Кого, простите?

– Куколок. Есть уже кто-нибудь на примете? Сэм пожал плечами.

– Я имею в виду девиц. – Он произнес «дывыц», сжимая зубами чубук. – Видишь ли, мне кажется, что все твои мучения закончатся, как только в игру вступят эти нежные и такие соблазнительные создания.

Он направил на Сэма долгий пристальный взгляд – настолько долгий и настолько пристальный, что Сэм не выдержал и отвел глаза.

Обстановку разрядило появление секретарши Скелтона, которая внесла чайный поднос с печеньем.

– Миссис Марш, найдется у нас что-нибудь вкусненькое для юного Сэма? Как-никак, на носу Рождество и у нас с Сэмми идет разговор по душам. О сути вещей и правде жизни, не так ли, Сэм?

Миссис Марш поставила поднос на стол и посмотрела на Сэма строго и в то же время снисходительно – так, будто он только что был уличен в каком-то не слишком серьезном проступке вроде кражи маленьких зеленых яблок, сотворенных Господом Богом с одному Ему известной целью. Сэм покраснел.

– Спасибо, миссис Марш, спасибо, – сказал Скелтон, а когда секретарша удалилась, вернулся к предыдущей теме. – Итак, что у нас с куколками? Ты должен подумать об активных действиях на этом фронте. Мой тебе совет: действуй решительно. Кто колеблется, тот проигрывает.

– Я хочу признаться, – сказал Сэм.

– Признаться? В чем?

– В убийстве.

– Что? Ко всему прочему ты еще и убийца?! – Он наполнил чайные чашки и одну из них протянул Сэму, а затем отвернулся и пошарил в ящике стола. Когда он проносил руку обратно над своей чашкой, Сэм услышал булькающий звук.

– Да.

– Ну-ну, не стоит так горячиться. Ты меня неправильно понял. Если ты не кусаешь людей и не мочишься в постель, это еще не значит, что ты человек пропащий или неполноценный. И ты не добьешься от меня высшего балла или золотой медали, провозгласив себя убийцей.

– Да нет же, я правда совершил убийство.

Психиатр усмехнулся.

– Ты у меня под колпаком, приятель. Уж не думаешь ли ты, что обвел меня вокруг пальца с этим кельтским крестом и летучей крысой на погосте? Мы называем это сигнальным выстрелом, попыткой привлечь внимание. Итак, я знаю, что тыi знаешь, что я знаю. Я до сих пор тратил на тебя время только потому, что хотел выяснить, ради чего ты симулируешь психическое расстройство. «Упокойся с миром» – ха, очень мило, это из старой католической песни. Да ты не больше псих, чем я сам!

– Я не выдумываю про убийство.

Скелтон сложил руки на груди, обгладывая чубук.

– Ну хорошо. Давай послушаем твою историю.

Сэм думал испытать облегчение, но вместо

этого неожиданно почувствовал, как на его плечи опускается дополнительный груз. В комнате потемнело, часы на каминной полке оглушительно тикали. Он сфокусировал взгляд на дюймовом отрезке волосатой ноги над вязаном «ромбиками» носком Скелтона и подумал о Тули, погребенном под сухими листьями в дупле старого дуба. Он пришел сюда с твердым намерением рассказать Скелтону об убийстве, но сейчас, когда он глядел на эту волосатую ногу и слышал скрип зубов, грызущих чубук трубки, чистосердечное признание показалось ему не такой уж удачной идеей.

Он посмотрел в окно, надеясь увидеть там Зубную Фею, готовую подсказать правильный ход. Несколько раз во время предыдущих встреч с психиатром она являлась ему в этом самом окне, но сегодня ее там не было.

– Вы дали мне пистолет, – вдруг сказал Сэм.

– Что? Я дал тебе что?…

– Пистолет. Вы дали его мне, когда я был здесь в прошлый раз.

Скелтону, похоже, начала надоедать эта игра.

– Брось, дружище, никакого пистолета я тебе не давал. Что за ерунду ты несешь?

– Давали! В прошлый раз! – негодующе вскричал Сэм.

Ошеломленный этим внезапным взрывом эмоций, Скелтон поскреб голову.

– Погоди, ты имеешь в виду… – Он сдул воображаемый дымок из ствола воображаемого пистолета.

– Да!

– Ага! Значит, оружие сработало! И ты пристрелил его?

– Ее.

– Ее?

– Он стал Ею.

– Ага, понимаю! И теперь она мертва? Убита серебряной пулей?

Сэм покачал головой:

– Она вернулась. Стало хуже прежнего.

Скелтон признал свое поражение. Он взглянул на часы и вызвал по внутренней связи секретаршу.

– Миссис Марш, назначьте ему еще один прием. Этот паренек оказался умнее, чем мы думали. – Он повернулся к Сэму. – Я рассчитывал сегодня снять тебя с учета и попрощаться. Придется это дело отложить. Но имей в виду: ты у меня под колпаком и никуда не денешься. Рано или поздно старина Скелтон выведет тебя на чистую воду.

Открылась дверь, и в проеме возникла миссис Марш – это означало, что ему пора идти. Она по-прежнему смотрела на Сэма так, словно он был в чем-то виновен, но при этом заслуживал снисхождения.

– Желаю тебе весело провести Рождество, – бросил напоследок Скелтон.

На выходе Сэм оглянулся и увидел, как психиатр, яростно глодая чубук, тянет руку к ящику письменного стола.

Миссис Марш закрыла за мальчиком дверь.

Закончился последний учебный день перед рождественскими каникулами. Сэм стоял в очереди на автобусной остановке. Он напрягся в ожидании момента, когда эта девчонка толкнет его ранцем, проходя мимо. Она поступала так каждый день на протяжении последней недели, прежде чем, шепнув: «Я тебя видела», пройти в конец очереди. Сегодня он ее ждал и был готов дать сдачи.

Нет, он не собирался затевать драку, да и тычки ее были не настолько сильными, чтобы воспринимать их как вызов на бой. Он просто хотел выяснить, что стоит за этими угрожающими намеками. О ней он знал лишь то, что она старше его на год и учится в одной с ним школе, а когда она толкала его и произносила все те же три слова, он бывал скорее смущен, чем испуган. Причем смущали его не столько сами слова или ее инквизиторский взгляд. Это было нечто иное. Это был ее запах.

• Предыдущая
• 24/72
• Следующая