Правда жизни - Джойс Грэм - Страница 13

• Предыдущая
• 13/65
• Следующая

– Кэсси, ты ведь выдумываешь, – не поверила Юна. – Ну, сочиняешь же, скажи?

Кэсси снова разразилась слезами.

Обратно все ехали угрюмые. Дома, перед их отъездом на ферму, Марта напоила Юну, Тома и Фрэнка чаем.

– Надули меня докторишки. Зря я ее туда отдала. Зря.

Юна была другого мнения:

– Мам, доктор сказал, что ей надо подлечиться. Как ты можешь с ним спорить? Доктор лучше знает, чем ты или я, разве не так?

– Да нет – плохо я с ней поступила.

– Ее всегда можно забрать, – проговорил Том, вгрызаясь в кусок кекса данди [12]. – Только она ж снова шляться начнет.

– Не знаю, что хуже.

– Мам! – сказала Юна.

На следующей неделе они поехали к ней снова. На этот раз Кэсси вывезли к ним в кресле-коляске. Кэсси узнала их – и только. Их посещение не вызвало у нее никакого интереса. Юна отвернулась и поморщилась. Марта была потрясена. Она оставила Кэсси с родней и пошла искать врача. Первая медсестра, к которой она обратилась, отказалась помочь, сказав, что в это время ее никто не примет.

– Послушай, милочка, – ответила ей Марта, – ты едва ли старше, чем самая младшая из моих дочерей, а их семь человек, и из них никто еще ни разу мне не перечил. Если не хочешь к концу дня сама в палате валяться, то сейчас пойдешь и приведешь мне кого-нибудь – пускай мне ответят.

Медсестра вспыхнула, но пошла искать врача. Вернулась она с регистратором – пухленьким и румяным, как спелое яблоко, в очках, с рановато отвисшим подбородком. У него был грязный воротничок, а галстук-бабочка съехал на бок. Он сказал, что не он лечащий врач Кэсси, но сможет побеседовать с Мартой у себя в кабинете.

– Двадцать три года, – начал регистратор, листая карточку Кэсси. – Родила двоих здоровых детей.

– Это я знаю, – резко сказала Марта. Регистратор поднял на нее глаза.

– И в самом деле. Она находится у нас совсем недолго.

– Это я тоже знаю. А вот что мне хотелось бы узнать – так это почему у нее сегодня такой вид?

– А какой у нее, по вашему мнению, вид, миссис Вайн?

– По моему мнению? По моему мнению, у нее такой вид, как будто из нее всю душу вытрясли. Вот какой у нее вид. Как будто взяли и вынули из нее душу.

Регистратор внимательно изучал свои записи.

– Очевидно, она проходит у нас терапию ЭТ.

– А по-человечески сказать нельзя?

– Электрошоковую терапию. Мы пропускаем через ее мозг электрический ток умеренной силы. Чтобы помочь ей справиться с депрессией.

– С депрессией? Но ни о какой депрессии вообще речи не было!

– Верно, – поспешно поправился регистратор – Иногда мы прибегаем к электрошоку при лечении шизофрении.

– Об этом тоже не было речи.

– Я не говорю, что…

– А что вы тогда говорите?

– Миссис Вайн, вашу дочь лечу не я, но мы ей подобрали лучшую терапию из того, что возможно.

– Что-то непохоже. Непохоже, что от этого тока, который вы через нее пропускаете, ей стало лучше, а? Вы ее видели? Видели? У нее глаза потухли.

Регистратор поднял пухлую руку, пытаясь остановить ее:

– Я говорю с вами откровенно, миссис Вайн, прошу и вас быть со мной честной.

– А я и так никогда не вру.

– Уверен, что это так. Поэтому, может быть, вы сможете ответить мне: страдал ли кто-либо в вашей семье психическими расстройствами?

Марта долго молчала и наконец ответила:

– Насколько я знаю, никого у нас в психушку не упекали.

– Но я вас не об этом спросил.

Марта снова задумалась.

– А к чему вы об этом спрашиваете?

– Миссис Вайн, у вашей дочери время от времени возникает состояние… некоторого возбуждения. Ее нельзя остановить, и она сама не может остановиться. Мы стараемся ей помочь, вы знаете это. А кроме того, она разговаривает со своим отцом. Знаете, мой коллега очень верит в благотворное воздействие ЭТ.

– Очень верит! Признайтесь – вы ведь и сами не знаете, что делаете, правда?

– Миссис Вайн…

– Ах вы говнюки позорные! Нечисть! Да вы же тут, срань такая, опыты ставите!

Она поднялась.

– Миссис Вайн…

– Передайте своему коллеге: попадется мне на глаза – кишки из него выпущу и на шею намотаю! Понял?

Марта вылетела из кабинета регистратора, пробежала по коридору мимо медсестры, на которую перед тем накричала, и наконец оказалась под лучами весеннего солнца.

– Вези ее в этой штуке! – приказала она Тому. – Забираем Кэсси домой!

– А разве нам можно? – удивилась Юна.

– Нужно, черт возьми. Пошли, Фрэнк, веселее.

– А вещи забрать? – спросил Том, толкая перед собой кресло на колесах с Кэсси и направляясь к грузовику.

Но Марте было сейчас наплевать на пожитки Кэсси. Беглецы покинули холеные земли «Хэттона»; Том катил в кресле Кэсси – в халате, с распустившимися черными волосами. За ними, пытаясь не отставать, семенил Фрэнк, которого чуть ли не волоком тащила тетя Юна. Впереди, обогнав всех, несмотря на то что опиралась на палку, бежала Марта Вайн.

Никогда больше ее дети не попадут в дурдом «Хэттон».

Фрэнк заметил, что часто, как только их пути во дворе пересекались, Том останавливал жену, клал руку ей на живот и целовал ее. Тем временем Юна старалась, чтобы Фрэнк увидел разгадку тайны в движущейся почве, колючей соломе, воде. Пахучий пруд кишел многочисленным лягушачьим потомством; кролики, как фокусники, вдруг извлекали откуда-то других кроликов; из-под скорлупы вылуплялись цыплята; мычали и телились коровы. Даже из навозной кучи вырастал чертополох и какие-то бледно-синие цветы с желтыми корзинками. И так без конца. Каждый закопченный уголок и каждая сырая щель на дворе фермы непрерывно плодоносили.

И у Юны живот округлился. Если ее вдруг настигала малая нужда, она садилась на корточки и мочилась на солому в амбаре или у кроличьей клетки. Встретив взгляд Фрэнка, Юна улыбалась ему, не прекращая поливать сено, затем натягивала панталоны и возвращалась к своим трудам. Когда Фрэнку хотелось писать, он, подражая ей, тоже садился на корточки над соломой.

– Парень, бросай ты это дело! – ухмыльнулся однажды Том, увидев, как тот присел. – Слишком долго ты среди девчонок жил! Давай-ка сюда!

Том расстегнул ширинку, вынул увесистый бледный член и стал энергично мочиться на солому.

– Ничего, мы тебя научим писать как надо, научим!

Том мочился, как бык. Фрэнк смотрел, как его струя, пузырясь, лужей разливается по грязи, а с соломы поднимается пар. Он встал, вперевалку подошел к Тому и, бок о бок с ним, взял свой краник рукой и обнаружил, что еще не поздно присоединиться.

– Вот это правильно, Фрэнк! Бог дал мальчонкам, чего не дал девчонкам. И нечего сидеть, жопу морозить!

– Ты чего там парню рассказываешь? – спросила Юна.

– А теперь, Фрэнк, быстро убирай. Нечего девчонкам смотреть, правда?

Тщательно делая все, как дядя, Фрэнк застегнулся.

– Дядя Том, а ничего, что мы землю грязним?

– Ну, ты даешь! А, по-твоему, у нас что под ногами? Навоз да дохлятина всякая, сынок, помет да труха. А если бы этого не было, то земля была бы чистая и ничего бы не росло, а если бы ничего не росло, хороший был бы я фермер, нечего сказать. А если у меня дела не пойдут, как я куплю тебе велик на Рождество?

Том пообещал Фрэнку трехколесный велосипед, который был им не очень-то по карману. Юна была против, но Том сказал, что хочет, чтоб на Рождество все радовались. Да и потом, до праздника еще несколько недель, людям пока есть и о чем другом поговорить. Взять хотя бы голую леди на коне.

В конце октября того года Юна и Том взяли Фрэнка на торжественное открытие новой статуи Леди Годивы на Бродгейте. Бити и Бернард приехали в город и пошли с ними. Считалось, что Кэсси все еще лучше лишний раз не перевозбуждаться, и ее с собой не взяли.

Поскольку Ковентри недавно осчастливило своим посещением королевское семейство, отцам города пришлось поискать человека соответствующего калибра, который мог бы провести почетную церемонию. Обратились к американскому послу. Посол был в тот день занят и предложил себе на замену свою жену. И вот леди, которую сотни школьников, наблюдавших это событие, знали лишь как Супругу Американского Посла, сдернула с конной статуи звездно-полосатый американский флаг и британский «Юнион-Джек», и перед всем Ковентри – тут был и стар и млад – предстала волнующая нагота.

• Предыдущая
• 13/65
• Следующая