Кровь моего монстра (ЛП) - Кент Рина - Страница 5

Этот человек привык все делать по-своему, и любой намек на бунт, вероятно, наказуем в его правилах.

— Нет, сэр, — произношу я, и мне кажется в его глазах мелькает тень, слишком мимолетная, чтобы ее можно было уловить или изучить должным образом.

— Ты стоишь на коленях, потому что не смог удержаться на ногах после простого маневра, и у тебя хватает наглости сказать мне «нет»?

Это вопрос, но он звучит риторически. В этих словах столько презрения, что у меня мурашки бегут по коже. Я начинаю вставать, но он толкает меня обратно, просто положив руку мне на плечо. В этой позе он так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья, или геля для душа, или чего-то еще, что пахнет чистотой.

— Я давал тебе разрешение подняться?

— Нет, сэр, — я сглатываю, и звук эхом отдается в окружающей тишине.

И все же я смотрю в его пугающие ледяные глаза, даже если чувствую, себя безвыходно застывшей на месте.

Да, его глаза пугают, но нет ничего страшнее моей судьбы, если меня выгонят из армии. Но самое главное, судьба моих родных.

— Возможно, у меня сейчас нет силы, но я хочу иметь её, — я говорю резким тоном, не в силах контролировать эмоции, захлестывающие меня. — Я буду усердно работать для этого. Буду самым дисциплинированным солдатом, который у вас есть, если вы просто дадите мне шанс.

— Дать тебе шанс, — на этот раз это не вопрос. Простое повторение фактов. — Есть более компетентные солдаты, чем ты. Почему я должен выбрать тебя?

— У меня нет ответа на этот вопрос, сэр, но я знаю, что никогда не сдаюсь.

Он приподнимает бровь, снова глядя на меня тем странным взглядом, который я не могу понять.

— Сначала прояви себя — говорит он с легкостью, как будто этот метод является самым очевидным.

Должно быть, на моем лице написано замешательство, когда я спрашиваю:

— Как мне это сделать?

— Это та часть, в которой ты должен разобраться сам, — он отстраняется и бросает на меня еще один строгий взгляд. — Посмотрим, хватит ли у тебя сил занять место мужчины, Липовский.

А потом он разворачивается и уходит.

Я хмурю брови при его последних словах. Он не сказал место другого человека. Он сказал место мужчины.

Интересно, почему он так выразился?

В любом случае, это не важно теперь, когда у меня наконец появился шанс восстановить контроль над своей жизнью после резни, которая отняла у меня все.

3

                   КИРИЛЛ

Пот покрывает мою кожу, когда я сажусь на жесткую поверхность военной кровати. Оглушительная тишина окружает меня, я встаю, мои ноги бесшумно ступают по полу. Образы из кошмара застилают мне зрение и воспроизводятся как в замедленной съемке в темных уголках моего подсознания. Все, что я вычеркнул из своей жизни, постепенно возвращалось в мое непосредственное присутствие. Не лично, а как призраки и тени.

Я смотрю на отметины и шрамы от порезов, скользящие по моей коже, служащие постоянным напоминанием о том, что произошло до того, как я попал сюда.

Причина, по которой я избежал всего этого.

Это также причина, по которой у меня есть эта чертова потребность вернуться и управлять всем. Каждой последней частицей.

Никто не сможет контролировать меня, если я буду лидером. Никто не может отказать мне в чем-либо или приказать мне что-либо делать. На самом деле, все будет наоборот.

Но это ни здесь и не сейчас.

Я надеваю брюки и футболку, затем тихо выхожу из комнаты и направляюсь в пустой тренировочный лагерь. Солдатам была предоставлена ночная прогулка, так что они все уехали, чтобы напиться и получить немного киски, пока могли. Включая моих собственных людей, которые обычно следуют за мной, как тени-подражатели.

Тем лучше. Пустая тьма дает мне необходимое пространство, которое позволяет мне бегать и доводить себя до предела своих физических возможностей. Это верный способ зарядиться энергией и стереть кровавые события из предыдущего кошмара.

Или, скорее, как воспоминание.

Несмотря на яркую лунную ночь, холодный воздух с каждой минутой все глубже пробирает меня до костей, но я всегда находил утешение в морозной погоде. Что-то в суровых природных условиях позволяет мне сливаться с ними и видеть себя частью экосистемы.

Я разрушительная сущность, без всяких угрызений совести уничтожающая все на своем пути.

Мой выбор неограничен, все что я делаю, будет названо стихийным бедствием. Я не выбирал быть таким, но это случилось, и вместо того, чтобы бороться с этим, я принял это. Полностью.

Без всяких расспросов.

Либо так, либо я стал бы сопутствующим ущербом в более крупной и опасной игре.

Стонущий звук доносится до меня с другого конца дорожки, и я останавливаюсь.

Это снова звучит как «Угх» очень знакомым низким голосом.

Я осторожно и бесшумно следую за голосом. Ночь служит мне камуфляжем, а тишина - моим прикрытием. И действительно, когда я добираюсь до источника шума, я нахожу темную фигуру, отжимающуюся от земли.

Только здесь не все так темно.

Руки, выглядывающие из-под футболки, бледно-белые в ночи, а лицо красное от напряжения. Его движения дезориентированы и нескоординированные, а конечности бесконтрольно трясутся.

— 109, 110, 111, 112... — с каждой произносимой шепотом цифрой он становится слабее, его ритм, дыхание и нетерпимость усиливаются, пока он не превратится в мириады бурлящей энергии.

Я прислоняюсь к колонне, скрестив руки и ноги.

— Ты все делаешь неправильно.

Липовский поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, затем ссбивается и падает набок, его хрупкие мышцы, наконец, отказываются от него. Секунду он наблюдает за мной со своего места на земле, как будто я какая-то извращенная форма спасения, брошенная на его пути. Он сделал то же самое неделю назад, когда попросил, нет умолял меня, взять его в мою команду с его несуществующими навыками. Это был смелый шаг. И он наглый маленький ублюдок, учитывая то, как он смотрит на меня без намека на приветствие. Этот парень либо жаждет смерти, либо ему просто не следует служить в армии, как я ранее пытался донести до него.

Может быть из-за моего пристального взгляда или, хотя вероятность этого очень мала, он осознал свою дерзость, потому что наконец с большим трудом встает и отдает честь.

      — Капитан.

В лучшем случае он выглядит грубо в бесформенных брюках-карго и футболке большого размера, пропитанной потом спереди и сзади.

      — Если это твой способ проявить себя, то ты можешь с таким же успехом сдаться. Мои люди делают 200 в устойчивом ритме, не моргнув глазом. Ни трясущихся конечностей, ни стонов, ни нытья, ни вида дилетанта.

Глаза Липовского расширяются, на мгновение он кажется встревоженным, прежде чем вспоминает, что нужно скрывать выражение лица.

— Я улучшаюсь по сравнению с моим предыдущим рекордом. И я сравниваю свои достижения только с самим собой, сэр.

Понятия не имею, смеяться мне или дать ему подзатыльник.

За годы службы в спецназе я встречал много типов, но он единственный, у кого была эта раздражающая привычка возражать, даже начальству.

— Это глупый способ сказать, что ты никогда не справишься. Прошлое не является критерием успеха и если ты будешь сравнивать только себя, мир пройдет мимо тебя, прежде чем ты это осознаешь, — я выпрямляюсь. — На землю, рядовой.

Его глаза изучают меня некоторое время, вероятно, задаваясь вопросом, верно ли то, что он услышал.

      — На. Землю. — повторяю я. — Продолжай то, что ты делал.

Он собирается возразить. Я вижу это в его глубоких каре-зеленых глазах, редкий цвет для глаз, в которых странная смесь земли и леса. А поскольку здесь холодная зима, такое ощущение что они застряли в другой вселенной и в другое время с нетрадиционными обычаями.