И аз воздам (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 39

Убийство русского генерала во дворце взбудоражит весь Тифлис. Многие высшие сановники Грузии приедут во дворец и станут уговаривать царицу выполнить приказ императора, но Мариам Георгиевна никого не станет слушать, угрожая в случае насилия лишить себя жизни. То же самое кричали и её дети. Смысла затягивать переговоры не было. Полицмейстер Тифлиса, завернув руку в толстую папаху, приблизился в царице и вырвал кинжал из её рук, которым она и его пыталась убить. И в это время, стоявшая рядом царевна Тамара, неожиданно бросилась на полицмейстера, однако промахнулась и вонзила обагрённый кровью офицера кинжал в плечо матери. Увидев это, царевич Жабраил заплакал и бросил свое оружие на пол.

Вечером того же дня все царское семейство было собрано в Мцхете,а откуда под охраной серьёзного отряда отправлено в Россию. Там царица Мария была заключена в Белгородский женский монастырь, где провела несколько лет — умерщвляя плоть и смиряя дух. Затем, получив прощение, вдова последнего грузинского царя ещё долго жила в Москве, где и умерла в 1850 году в восьмидесятилетнем возрасте. С большими почестями она была перевезена в Грузию и похоронена в Мцхетском соборе, служащим усыпальницей грузинских царей.

Этот самый Георгий XII был совсем больным человеком, что не помешало ему дважды жениться и от двух жён в сумме получить четырнадцать сыновей и девять дочерей. Всех их почти перевезут в Москву и Санкт-Петербург. Судьба сложится у всех по-разному, некоторые продолжат плести заговоры. Но опасности для России уже представлять не будут.

Вот, чтобы всего этого не случилось и Грузия на год или два раньше успокоилась, Пётр Христианович и хотел залучить царицу Мариам с отпрысками в Москву на коронацию и там уже «уговорить» Александра, через Марию Фёдоровну, оставить всех в Москве. Получится или нет, неизвестно, но «Делай, что должно и будь, что будет», как сказал Брехту Марк Аврелий.

Событие пятьдесят третье

Убивает противника ярость, захватывает его богатства жадность.

Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего — покорить чужую армию, не сражаясь.

Давным-давно жил дядечка один. Так бы и не вспомнили сейчас, очень давно это было. Но была одна странность у дядечки. Он цитатами говорил. Вот, чего бы не сказал, так сразу готовая цитата — получите, распишитесь. Ходил по городу или по дворцу и высказывался цитатами. А за ним куча народу с перьями гусиными и бумагами тростниковыми ходют и записывают.

Всё одно, потом умер, а записки остались. Их изучать стали. И все, кто их выучил, становились умными и врагов завсегда побеждали. Был минус у цитат, не на французском языке они написаны, на другом. И даже не на русском. А потому в России их никто не читал. Зря, между прочим. Полно чего хорошего писарчуки за этим цитатником ходячим записали. Вот, например, есть у него такая очень умная мысль.

«Если знаешь противника и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение». Звали древнего мужичка, как вы догадались, Сунь-Цзы. А ну, да, не мужичка. Был сей человек трансгендером. Отчекрыжили ему чего-то нужное. Там у китайцев с этим строго, хочешь подняться по служебной лестнице — становись трансгендером. А всё Штаты ругаем и наших поп-звёзд, вот они как раз прочитали цитатник китайский. Только поняли превратно. Не с того начали. Бог им судья.

К чему это. А к тому, что ни придворные наших царей, ни сами цари именно этой цитаты не учили. И неучами шли Кавказ завоёвывать. Так нельзя. Они все — эти политики и генералы, мерили всех по себе. А на Кавказе всё другое, и дело даже не в религии. Там, кстати, сейчас не настоящий ислам. Там прошёлся по горам и предгорьям пятнадцать лет назад Шейх Мансур и большинство народов Кавказа, которые до этого про Коран только слышало от своих князей, по сути, оставаясь язычниками, уяснила из проповедей этого шейха главное — мусульманин должен убить неверного. Всё. Это главное. Остальное не важно. Священная война — газават.

Так главное — это не религия. Не понимали наши полководцы и монархи это «главное» — там живут люди с совершенно другим менталитетом. Наглядный пример. Мужчина там воин — он не должен работать. Это уж если припрёт. Он должен ходить в набеги, в крайнем случае, на охоту. А лучше всего на войну. Тот самый гвоздь в стену он не забьёт. Есть рабы, которых он приволок из набега, есть женщины. Вот ни и должны заниматься домом и сельским хозяйством — гвозди забивать. И в основном, так как с рабами не у всех получалось — работают именно женщины.

А чем мужчины занимаются. Так просто. Идёт воин один по улице аула к мечети или к другу или просто идёт, а навстречу второй.

— Привет, брат, чем занимаешься? — спрашивает один.

— И тебе привет, брат, — отвечает второй. — Ничем не занимаюсь. Скучно.

— А давай пойдём в набег на тех в долине.

— А давай. Вдвоём пойдём?

— Нет, ты братьев возьми, и я братьев и сына старшего. Здесь завтра утром встречаемся.

И пошли и пограбили и вернулись и опять скучают. Или не вернулись. Набег дело такое. Тогда родственники собираются и идут мстить обидчикам. Ну и так далее.

И ещё есть одна черта, которую наши не сразу поняли. Клятва, данная неверному, не считается. Ну, мало ли о чём ты с гуяром договорился, если тебе нужно нарушить эту клятву, то, пожалуйста, нарушай. А если тебя поймают после этого и будут упрекать, то нужно просто сказать, что если не вынесите оправдательный приговор и не отстанете со своими придирками, то вот рядом Персия или Турция и там меня единоверцы лучше поймут. А если поймают турки или персы, то им нужно сказать, что вон рядом великая Россия и если не отстанете, то я им пожалуюсь, и они за меня, всего такого красивого, сразу вступятся. И вступятся — это правда.

А ещё они все очень бедны. Вечные войны с Турцией и Персией, когда войска проходят регулярно через твой аул, накапливать особые богатства не позволяют, не отнимут, так отберут, а не отберут, так конфискуют. И единственный способ свести концы с концами это набеги на соседние аулы, благо народы на Кавказе так перемешаны и их сотни и сотни, так что почти всегда соседний аул это чужаки, а часто и иноверцы, полно сейчас ещё христиан и язычников на Кавказе.

И вот всего этого не зная, и не понимая менталитет этих людей, Россия влезла на Кавказ. Потому целый век потребовался на усмирение, да и то, как только вспыхнула революция, все опять встало на круги своя. Началась перестройка и снова вспыхнуло.

И что нужно делать? Брехт знает? Нет, уж знатоком Кавказа он точно не является. Знает он две вещи. Нужно попробовать найти этим воинам другую цель. Дикую дивизию создать. Пусть не соседей грабят и русских убивают, а грабят поляков, австрийцев, французов. Пусть везут тысячи рабов из Европы. Пусть заводят себе гаремы из француженок и полячек. Именно эти гаремы и позволят изменить горцев. Эти полячки же и француженки воспитают детей. Не мужское дело детьми заниматься. Пару поколений и там уже другие люди. Ну и сделать нужно их богатыми, чтобы было, что воинам терять.

Брехт поставил пиалу с чаем на стол и посмотрел на полковника Краснова:

— Что думаете про мои завиральные идеи?

— А чего тут думать, трясти надо.

Почти так и сказал.

— А чего тут думать, донести надо ваши мысли до императора и Государственного Совета. Правильные мысли.

Шейх Мансур

Событие пятьдесят четвёртое