Капитан (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 26

— Нина Ивановна желает устроить на кого-то атаку с помощью желтой прессы? — заинтересовался Март.

— Не на кого-то, а на вас с Зиминым!

— Вы думаете?

— Ну, это же очевидно! Репутация только зарабатывается долго, а спустить ее в унитаз можно почти мгновенно! Тогда всем вашим планам придет конец!

— Владимир Васильевич в курсе?

— Пока нет. Он сейчас в Кронштадте, а туда так просто не добраться.

— Понятно. Есть мысли, как этому противодействовать?

— Самое простое, — плотоядно усмехнулся адвокат, — выловить одного из этих ребят и приватно пообщаться. Обычно после пары переломов их прыть куда-то улетучивается.

— А если перевербовать? Будет свой агент в стане врага…

— Можно, конечно. Но лучше все-таки припугнуть.

— Так одно другому не мешает!

— Это не все новости. Я тут аккуратно прозондировал, что с вашим наследством, — зачем-то понизив голос до полушепота, сообщил Беньямин.

— О чем вы?

— Ну как же? Дядя ведь тоже умер. Значит, вы с теткой теперь главные наследники. Так вот, сведения о завещании Федора Ивановича строго конфиденциальны, но кое-что выяснить мне все-таки удалось.

— Рассказывайте! — заинтересовавшись, потребовал Март.

— Так вот, Федор Иванович, мир его праху, все свое состояние оставил младшей сестре, по крайней мере, так мне было сказано. То есть, вам, Мартемьян Андреевич! Понятно, что, пока вы официально не явитесь к юристу, ведущему дела вашей семьи, и не предъявите ему документы, оригинал завещания дяди Федора мы не увидим, но… Согласитесь, ставки растут!

— Да… Но вы знаете, Семен Наумыч, я так пригляделся вокруг и думаю: спешить с этой историей не стоит. Вообще рад, что придумал этот план. Иначе мне бы жизни не дали. Тут такие танцы с бубнами сразу бы начались… А пока я просто один из многих и никому особо и не нужен.

— Как скажете.

— Что с расследованием по крысе?

— Идет, но, сами понимаете, это дело не быстрое. Как будут новости — вы узнаете об этом первым. Максимум, вторым.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Вроде бы нет… хотя… будьте осторожны. Нельзя исключать, что ваша тетушка захочет решить вопрос кардинально.

— Нет человека — нет проблемы?

— Умеете вы, Мартемьян Андреевич, емко формулировать, — засмеялся адвокат.

Проводив Беньямина, Колычев наивно решил, что на сегодня с делами покончено, но не тут-то было. Не прошло и нескольких минут, как к нему заявился Витька с мечтательной улыбкой на лице.

— Соскучился? — выразительно посмотрел на него командир, но ушибленный стрелой амура Ким ничего не замечал.

— Марик, я ее люблю! — выдал он наконец.

— Кого, горничную? — уточнил на всякий случай приятель.

— Таню! — только что не причмокнул от удовольствия Виктор.

— Тогда женись!

— Ты думаешь?

— Всегда. И тебе советую. Кстати, а ты ей об этом говорил?

— О чем?

— Господи, дай мне сил… О своих чувствах, конечно!

— Нет…

— Тогда иди к ней, а мне дай поспать!

— Хорошо, я, наверное, так и сделаю! — решительно заявил Ким и покинул номер.

— И не забудь взять ее фамилию, — еле слышно хмыкнул ему вслед Март. — Я тебе подкину идею промежуточного патрона, и ты станешь изобретателем автомата Калашникова.

[1] Рудольф Караччола — немецкий автогонщик в 30х-40х годах ХХ века. Неоднократный победитель Гран-при.

Есть мнение, что люди делятся на два типа. Одни планируют каждый свой шаг и, составив программу действий, планомерно и неуклонно движутся к своей цели. Другие, напротив, живут одним днем, с равным оптимизмом встречая все, что уготовила им судьба, будь то хорошее или же дурное.

И это в целом верно, но случается и так, что люди, замыслившие одно под влиянием настроения или обстоятельств, начинают действовать совершенно иначе, чем намеревались ранее.

В ближайшую после приглашения среду они вместе с Зиминым посетили не то технический, не то светский салон, регулярно устраиваемый в доме Сикорского. Где встречались лучшие инженерные умы, чтобы в приватной обстановке обсудить развитие авиации и кораблестроения. Эта традиция сложилась задолго до того, как Игорь Иванович занял министерскую должность.

Хозяин дома, мало того что принадлежал к хорошему роду, был еще и гроссом, а также влиятельным членом Сената одаренных. Так что в его огромной квартире на Петроградке нередко собирался весь петербургский высший свет. Навестить его дом считалось за честь и у заезжих знаменитостей ученого мира.

Так что двум бравым, но при этом глубоко провинциальным пилотам пришлось столкнуться с целой чередой высоких чинов в военных и придворных мундирах, а также с немногочисленными, украшавшими собрание дамами и девицами в изысканно-сдержанных вечерних нарядах. К слову, некоторые из этих важных господ хорошо знали Владимира Васильевича и с удовольствием возобновили давнее знакомство. К ним подходили, поздравляли с возвращением на службу и интересовались планами на будущее. Некоторые, очевидно имевшие дочерей соответствующего возраста, не без интереса поглядывали на Марта.

Надо отметить, что сам Колычев в отлично пошитом смокинге с бело-красной лентой ордена Пурпурного Сокола в петлице выглядел весьма импозантно, но при этом немного загадочно. Эдакий Чайльд Гарольд на берегах Невы.

Несмотря на то, что вокруг присутствовали сливки общества, нравы в салоне царили весьма свободные. Лишь немногие гости явились сюда исключительно по делу, остальные просто общались, пили разносимые слугами напитки, а в курительной комнате, судя по звукам, азартно резались в карты.

Вокруг хозяина тем временем собрался кружок из особо важных персон, ведших какой-то им одним понятный разговор. Что интересно, далеко не все они находились на государственной службе, но у каждого имелся нагрудный знак в виде двуглавого орла с овальным щитом на груди и сияющим адамантом в короне.

— Это сенаторы, — тихонько пояснил своему воспитаннику Зимин.

Впрочем, тот уже и сам сообразил, что это гроссы: от них исходила мощная волна силы.

Внезапно Сикорский поднялся и, извинившись перед своими собеседниками, направился к дверям, чтобы лично встретить гостя. Это было так необычно, что вызвало общий интерес. Вскоре возникшая интрига разъяснилась. Оказалось, что вечер почтил своим присутствием сам адмирал Колчак, причем не один, и не с женой, как этого требовали приличия, а с какой-то юной прелестницей.

На вид ей было лет шестнадцать, не более. Брюнетка, с короткой по нынешним временам стрижкой, что особенно оттеняло белизну и чистоту ее кожи и очень яркие, широко распахнутые, лучистые синие глаза. Ростом несколько выше среднего, очень стройная, что особенно подчеркивал широкий пояс стилизованного под кимоно платья, и практически без украшений.

«Для госпожи Тимиревой эта девица, пожалуй, несколько юна, да и на Лизу Боярскую совсем не похожа, — успел подумать про себя Март, почувствовав нечто вроде раздражения».

Трудно сказать, что было тому причиной. Подчеркнутый японский стиль в одежде («Пока мы там кровь проливаем в боях с самураями!») или то, что она пришла в обществе успевшего разменять седьмой десяток адмирала. Но, как бы то ни было, таинственная незнакомка не вызвала в сердце молодого, но очень сурового рейдера ни малейшей симпатии. Скорее наоборот.

Между тем девушка даже не подозревала, что ухитрилась вызвать столь сильные эмоции. Пока радушный хозяин представлял ее прочим гостям, она мило улыбалась, говорила что-то любезное своим звонким, будто серебряный колокольчик, голоском. И так прошла вместе со своими сопровождающими весь зал, пока все трое не очутились перед державшимися в сторонке приватирами.

— Полагаю, этого человека вам нет надобности представлять? — не без иронии заметил Колчаку Сикорский.

Однако, не успел он договорить, как барышня поломала весь церемониал, без затей бросившись к капитану первого ранга на шею.