Джентльмен с Харви-стрит (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 35

– Боже мой! – Беатрис стиснула руки. – Зачем она это сделала? – в панике вопросила она. –Ей нельзя возвращаться. – И тут же: – Где она? Я хочу с ней увидеться. Боже мой, Розалин в Англии! Я и мечтать не могла... Это просто неверо... безумно. И так глупо! Не понимаю, зачем она это сделала?

Девушка заметалась в узком пространстве кладовки, вызывая у Джонсона приступ клаустрофобии, и он счел необходимым усмирить эту бурю: стиснул слегка ее плечи и замер, как будто держал в руках вазу, которую не понимал, куда опустить.

– Э... мисс Харпер... прошу вас... Я отведу вас к сестре, и она вам сама все расскажет, только... э... успокойтесь.

Девушка передернула плечиками высвобождаясь.

– Я совершенно спокойна, – заявила она, продолжая, однако, бурно и часто дышать. – И нет, я никуда не пойду, пока эта Поттер не расскажет всей правды. – Она оправила юбку. – Я давно за ней наблюдаю, надеялась подловить ее хоть на чем-то, но она хитрая, как лиса, и почти не выходит из дома. Вы, – она ожгла его взглядом, – обязаны вытянуть из нее правду. Уверена, что она причастна к смерти ребенка!

– Это сильное заявление.

– И отнюдь не голословное. Я несколько месяцев наблюдаю за Поттер и заявляю категорично: ее рыльце в пушку.

– Рыльце в пушку?

– Да бросьте, не притворяйтесь непонимающим, мистер Джонсон. Даже не будучи истинным англичанином вы все-таки выросли здесь! А значит, неплохо понимаете по-английски.

– Я преотлично понимаю не только английский, но еще итальянский, французский и даже немного испанский, – обиделся Джонстон. – И речь совсем о другом: как я должен по-вашему с ней говорить? С применением пыток?

– А вы можете? – Глаза девушки вспыхнули от восторга.

Джонсон, возведя очи горе, демонстративно вздохнул.

– Нет, не могу, я частный сыщик, а не какой-нибудь инквизитор.

– Но у вас ведь должны быть какие-то тайные штучки...

– Какие, к примеру?

– Вы мне скажите. – Они с раздражением поглядели друг другу в глаза, а потом мисс Харпер велела: – Возвращайтесь в комнату экономки, я позову туда миссис Поттер. Вы просто обязаны разговорить эту женщину и оправдать Розалин! Я на вас полагаюсь.

Сказав это, она выскочила за дверь – и была такова.

Вот ведь заноза! Джонсон одернул манжеты с красивыми (и, действительно, дорогими) запонками, а потом, воровато выглянув в коридор, поспешил назад к комнате экономки. Уже на подходе мелькнула трусливая мысль: может, сбежать? Девица явно немного того, напридумывала себе невесть что, а ему, Джонстону, выставляться cretino.

А вдруг рыжая все же права...

Толкнув дверь, Джонстон с мученическим выражением на лице вошел в комнату экономки (к счастью, пустую) и принялся ждать.

Миссис Поттер вошла в комнату с недовольным выражением на лице. Бросила на стоявшего у окна частного сыщика уничижающий взгляд и раздраженно спросила:

– Разве я не на все ваши вопросы ответила, мистер Джонсон? Мне казалось, мы распрощались ко всеобщему удовлетворению чуть меньше часа назад. И вот вы опять в этой комнате...

Воспитание не позволяло миссис Поттер спросить напрямую: «Какого черта вы потеряли здесь, жалкий проныра?», а потому она выражала это глазами и интонацией голоса. Не словами.

– Боюсь, все это время я напрасно надеялся, что проснувшаяся в вас совесть даст знать о себе, но, похоже, напрасно. Что, должен признать, очень прискорбно... для вас.

Причина его возвращения к прошлому разговору была выдумана Джонсоном впопыхах, буквально за пару минут до появления женщины в комнате – рыжая, ясное дело, не подумала ни о чем, швыряя его, как слепого кутенка, в эту безумную авантюру. А ведь он был просто обязан казаться правдоподобным...

Попробуй, однако, в таких обстоятельствах.

– Н-не понимаю, о чем вы. – Голос женщины дрогнул лишь на долю секунды, такую краткую, что и заметить получилось с трудом.

И все-таки это придало Джонсону смелости.

– Вы понимаете, ясное дело, вы все понимаете, миссис Поттер, – произнес он очень уверенно, сверля женщину чуть снисходительным взглядом.

Она смело на него посмотрела: отваги ей было не занимать.

– Вы в чем-то меня обвиняете, мистер Джонсон? – осведомилась она. – Если так, то напрасно: к трагедии в доме де Моранвиллей я непричастна. И вообще рассказала в полиции все, что знала!

– Всё ли?

Блефовать Джонсон умел преотлично, но сейчас отчего-то нервничал больше обычного. Неужели из-за неплотно прикрытой двери, за которой, прижавшись к стене, подслушивала дерзкая рыжая?

– Уверена в этом, – ответила женщина очень спокойно.

Да уж, эта Поттер была крепким орешком и либо действительно говорила чистую правду, либо... умела лгать так, что и Джонсону поучиться не помешало бы. А это, надо признаться, ударяло по его самолюбию.

– Хорошо, тогда скажу прямо: я знаю о вашем ночном рандеву в парке де Моранвиллей. Есть свидетель, который вас видел...

Он нарочно не отводил от собеседницы глаз и заметил, как дрогнула ее маска напускного (а он почти усомнился) спокойствия: уголки сжатых в плотную линию губ опустились, дернулось веко.

– Кто? – Она будто выстрелила вопросом сквозь плотно сжатые губы.

– Разве это так важно? – осведомился её собеседник. – Намного важнее, почему вы молчали об этом мужчине. Кто он?

– Я не могу вам сказать.

– Не хотите скорее, не так ли?

Женщина не отвечала, стиснув перед собой беспокойные руки, и Джонсон с опаской подумал, что не вытянет из нее больше ни слова: уж кто молчал целых три года – смолчит и сейчас. Но миссис Поттер его удивила...

– Это не моя тайна, – призналась она.

– Чья же тогда?

Было заметно, что в ней происходит внутренняя борьба.

– Моей бывшей хозяйки, миледи де Моранвилль.

А вот это уже становилось по-настоящему интересным, и Джонсон с огромным трудом удержал невозмутимое выражение лица. Он как-никак якобы знал много больше, чем говорил...

Ах, если бы, в самом деле, но амплуа всевидящего и всезнающего оракула обязывало!

– Хотите сказать, этот мужчина, с которым вас так некстати заметили в парке, каким-то образом связан с вашей бывшей хозяйкой? – спросил Джонсон, но так небрежно, будто не верил словам говорившей.

Та ответила:

– Именно так.

И между ними повисла гнетущая тишина, в которой явственно слышался невысказанный детективом вопрос: «И кто же этот мужчина?», но отвечать Поттер не торопилась. А Джонсон ее не торопил: знал, что подчас тишина – лучший катализатор для откровенности.

Так и вышло: тяжело выдохнув, женщина снова заговорила.

– Этот мужчина, любовник миледи, иногда пробирался в наш парк, и они обменивались посланиями через меня.

Только особая выдержка позволила Джонсону не присвистнуть от удивления.

– Значит, ваша хозяйка изменяла супругу? С кем же? Знаете его имя?

– Она была очень сдержанна в отношении этого человека, – призналась Поттер, глядя поверх плеча собеседника, – и мало о нем говорила со мной. Лишь однажды я услышала имя: Коннор. Вот и все, что мне известно!

– Коннор, – повторил Джонсон. – Необычное имя.

– Шотландское. Полагаю, они познакомились в Абердине, когда хозяйка гостила там у своей двоюродной тетки.

– Вы полагаете или уверены точно? Вряд ли вы можете сомневаться, ведь хозяйка настолько была в вас уверена, что доверила свою переписку с любовником.

Миссис Поттер, казалось, подпаляли пятки огнем, так неохотно, по крохам выцеживала она из себя правду. Будто под пыткой.

– Они познакомились в Абердине, – уверенно подтвердила она. – Но знакомство не было новым: они, как выяснилось потом, знали друг друга давно. Еще с детства. Я думаю даже... – она замолчала, как бы не решаясь продолжить.

– Что вы думаете? Смелее, – подбодрил ее собеседник.

– Что Анри... не был ребенком Мишеля де Моранвилля, – с трудом протолкнула слова собеседница Джонсона и как-то враз сдулась.