Темный посредник 3 (СИ) - "Amazerak" - Страница 35

Вот только я совершенно не представлял нашей с Верой встреч, не знал, как всё пройдёт. Мы оба изменились. Девушку жизнь сильно поломала, а я теперь был в буквальном смысле другим человеком. И я боялся — боялся, что Вера не узнает меня, что она не увидит прежних чувств, и для неё это станет ещё одним ударом. И ведь ей не объяснишь, что я — не Денис.

Людям, пережившим то, что пережила она, требуется психологическая помощь и забота близких. Смогу ли я оказать моральную поддержку и не причинить ещё большую боль? Я сильно сомневался в этом.

Мои раздумья прервала Кристина, которая принесла поднос с лекарствами и стаканом воды. Она с улыбкой поинтересовалась, всё ли у меня хорошо, поставил поднос на стол.

— Тебя опять сюда перевели? — усмехнулся я невесело. — Да мы прям не разлей вода. Не спрашивай ни о чём. Мне сейчас паршиво. Хочу просто побыть один.

— Извини, — проговорила Кристине. — Если что-то нужно…

—…кнопку нажать, знаю.

Время близилось к вечеру. Скоро мне предстояло выйти на поверхность и связаться с Вадимом, а я до сих пор не знал, какой вариант выбрать и потому не находил себе места, бродил по комнате из угла в угол, взвешивая все «за» и «против».

Я уже собрался идти на поверхность, когда позвонили в звонок.

Открыв дверь, увидел на пороге двоих: Екатерину и миниатюрную девушку, одетую в скромное зелёное платьице. Я сразу узнал её. Узнал эти большие светлые глаза и круглое, почти детское личико. Передо мной стояла Вера собственной персоной. От неё пахло духами, губы и ресницы её были обильно накрашены, а волосы стянуты в хвост. Я смотрел на неё и внезапно понял, что это — не та девушка, с которой встречался Денис, и образ которой запечатлелся в моей памяти, не та девушка, что улыбалась с фотокарточки, данной мне её дядей-полицейским. Нет, конечно, это была Вера, но её взгляд, её выражение лица изменились, не оставив и следа от присущих ей прежде открытости и жизнерадостности.

— Привет, — сказал я.

— Здравствуйте, — неуверенно произнесла Вера.

Стоп. Что это значит? Она меня не узнала? Неужели я тоже так сильно изменился?

— Вера, ты меня не узнаёшь? — спросил я. — Это же я, Денис.

Она опустила взгляд в пол:

— Здравствуйте, Денис.

— Как так стёрли память? — я покосился на дверь своего номера, в котором сейчас находилась Вера. Мы с Екатериной стояли в коридоре.

— Есть духовные техники, позволяющие это сделать, — объяснила Екатерина. — Некоторые восточные группировки практикуют подобное. Рабам стирают память, чтобы они не помнили своего прошлого — тогда они не стремятся вернуться домой, потому что забывают дом и родных. Такие рабы дороже стоят. Сожалею, Денис, что так получилось. Я сама недавно узнала. В остальном же девочка здорова, следов побоев не обнаружено. Один нюанс только: врач взял некоторые анализы и, пока не пришли результаты, постарайся избегать близких контактов. Мы не знаем, чем она могла заразиться, пока находилась там. Лучше перестраховаться.

Я был озадачен. Стереть человеку память, обезличить его — это казалось полнейшей дикостью.

— Она считает, что её зовут Диана — такое имя дали ей там, — продолжала Екатерина. — И похоже, она думает, что её привезли к очередному клиенту.

— Чёрт знает что, — выдавил, наконец, я. — А нельзя память как-то вернуть? Может быть, она вспомнит прошлое, когда попадёт в знакомую обстановку? Да и вообще, ей нужны реабилитация, психолог.

— Знаю, и мы сделаем всё, что в наших силах. Вере будет оказана квалифицированная психологическая и, если понадобится, медицинская помощь. Но домой её пока что лучше не отправлять. Пусть поживёт тут, привыкнет. Слуги подготовят девочке номер. Можешь навещать её в любое время. Или ты желаешь, чтобы вас поселили в одном номере? У нас, кажется, есть свободный для супружеской пары.

— Нет-нет, пока не надо. Она должна привыкнуть. Она меня не помнит.

— Дело твоё, — равнодушно ответила Екатерина. — Ну что ещё сказать? Иди поговори с ней. Потом отведёшь в комнату номер десять.

Прежде, чем войти в номер, я задержался на миг перед дверью. Болезненная тревога сверлила сердце. Я не знал, что сказать Вере и как вести себя с ней. На моих плечах лежала огромная ответственность: любое неверное слово, любой неправильный поступок мог ранить или убить её, и войти в комнату, казалось, труднее, чем броситься под пули.

Но я не мог вечно стоять в коридоре и вошёл.

Вера сидела на кровати, сложив руки на коленях. Когда дверь открылась, девушка робко подняла на меня взгляд и тут же снова уставилась в пол.

— Ну что, как дела? — бодрым тоном спросил я, присаживаясь рядом. — Как доехала?

— Всё хорошо, — ответила Вера. — Путь был долгий.

— Ну ничего страшного. Теперь ты… — я хотел сказать: «теперь ты дома», но осёкся. Место это не было её домом, как не было и моим. Эти чужие стены лишь ненадолго приютили нас обоих. — Теперь всё будет хорошо, — закончил я фразу.

Вера посмотрела на меня пустым взглядом и снова покорно потупилась.

— Ты помнишь, как тебя зовут? — спросил я. — Как твоё настоящее имя?

— Меня зовут Диана, но мне сказали, что ты хочешь называть меня Верой.

— Вера — это твоё настоящее имя. Вера Гаврилова. Так тебя звали до того, как ты попала к тем людям в Герате. Помнишь Москву, свою семью? Ты же понимаешь, что у тебя были родители, родственники, друзья? Ты совсем ничего не помнишь?

— Простите, я ничего не знаю.

— Давай на «ты», хорошо?

— Как прикажешь.

— Я тебе не собираюсь приказывать. Ты — свободный человек. Скоро ты вернёшься домой. Не сейчас, попозже. Возможно, что-то начнёшь вспоминать. Хочешь вернуться домой? Хочешь узнать, кто ты?

— Я не знаю, — Вера наморщила лоб. Её, кажется, расстраивали мои слова. — Не знаю, извини. Что ты хочешь от меня? Что я должна сделать?

— Посмотрим на меня. Я — друг. Я хочу тебе помочь. Ты больше не вернёшься к прежним… обязанностям. Теперь ты — свободна. Понимаешь это? Можешь делать, что хочешь.

Я встретил растерянный, смущённый взгляд, и мне даже показалось, что вместе с памятью стёрлась личность девушки, и она превратилась в живую секс-куклу, не имеющей ни желаний, ни воли, ни собственного «я». Стало не по себе от осознания того, что передо мной — полностью обезличенный человек.

Но очень быстро опасения мои развеялись: в глазах Веры заблестели слёзы. Она всё понимала, но кажется, не могла поверить, мне. Она ведь не знала ничего другого, кроме повиновения хозяевам, а теперь её разуму приходилось решать совершенно непривычные задачи.

А я почему-то подумал, так ли плохо, что она не помнит случившегося? Я бы и сам с радостью забыл всё пережитое Денисом, но это мне было не подвластно.

— Ты понимаешь, что я тебе говорю? — повторил я.

— Не совсем, — призналась Вера, снова опустив глаза в пол и вытерев рукой подкатившие слёзы. — Не знаю. Я ничего не понимаю. Извини, если что не так.

Я взял её за руку:

— Всё будет хорошо. Не волнуйся. Главное, не думай о плохом, отдохни, расслабься. Если хочешь, можешь побыть одна. Тебе приготовили комнату, где будешь жить какое-то время.

Вера закивала:

— Хорошо.

Определённо, девушке требовалось время, чтобы осмыслить вылившийся на неё поток информации.

— Знаешь, как сделаем, — предложил я, — давай я покажу, что тут есть. Тут много чего интересного: кинотеатр, книги, живой уголок. А потом отведу тебя в комнату здесь рядом. Если что-то будет нужно, появятся какие-то вопросы или просто захочешь поболтать, приходи в любое время. Договорились?

— Хорошо, — повторила Вера.

После того, как мы обошли жилой модуль и посмотрели все имеющиеся тут развлечения, я отвёл Веру в отведённую ей комнату и оставил одну.

После нашего разговора было так паршиво на душе, что хотелось напиться. Перед мысленным взором опять мелькали события того ужасного вечера — ожили начавшие притупляться воспоминания. И я всё больше и больше ненавидел Вениамина Куракина, который стал причиной трагедии. Его следовало наказать — в этом и заключалась сейчас моя главная задача.