Табор уходит в землю - Алов Константин - Страница 11

Крюков забрал у нее предмет, оказавшийся обрезом охотничьего ружья.

— Фотоаппарата никогда не видела? — пошутил он. — Подарок друга, предмет первой необходимости. Я его на ночь вместо женских трусов под подушку кладу. А бутылка дальше, в пакете.

Жрица любви опасливо порылась в недрах бардачка и извлекла оттуда початый брусок "Джони Уокера".

— О, черный лейбак! — она отхлебнула глоток с полстакана. — Слушай, Крюков, а зачем женские трусы под подушку кладут?

— А какие же, мужские, что ли, класть? — удивился он. — Я вообще-то точно не знаю, но, говорят, многие так делают. Может они этим комаров отпугивают? Ладно, показывай дорогу.

Светка снова приложилась к бутылке и сделала еще один небольшой глоток, чуть больше первого. Накидка сползла с нее и Крюков увидел, что все ее тело покрыто синяками и кровоподтеками.

— Сейчас давай вперед, там будет поворот налево, — начала она. — Так вот, когда я вылезала в окно, Галка была еще жива. Я слышала как она орала. А Ксюху убили при мне. Тот, которого Мясорубом звали, предложил Огрызкину попробовать суперкайф. Дескать, в момент предсмертной агонии во влагалище такие спазмы делаются… В общем — непередаваемое ощущение. Тот и согласился. Вдул Ксюхе через задницу, а чеченец здоровый ей шею свернул. И никакого эффекта. Хоть бы защемило ему, козлу!

— Значит Мясоруб этого идиота Огрызка кровью повязать решил, а тот, мудак, и не въехал? — догадался Крюков.

— Какое там "въехал", — махнула рукой девушка. — Огрызок уже давно в усрачку обдолбанный — сначала вискаря выжрал, потом укололся, а после этого еще какими-то колесами догнался. Я боюсь, они и Галку грохнули. Сворачивай, вон ворота в поселок. Только там охрана на входе.

— Спрячься и накройся своей рваниной, — приказал Крюков. — И пока не скажу, не высовывайся.

Он сбросил скорость и приготовился тормозить.

Двое охранников, дежуривших на воротах при въезде в "Поселок Замечательных Людей", сидели в своей будке, смотрели по видеодвойке боевик с Джеки Чаном и потягивали пиво. Время от времени до их слуха долетали слабые крики, доносившимся из особняка депутата Огрызкина.

— Слышь? Огрызок опять чудит, — заметил младший.

— Ничего не слышу, — ворчливо отозвался его более опытный товарищ. — И тебе не советую.

Молодой охранник потянулся и, вопреки рекомендации напарника, подошел к двери. Снова прислушался.

— А в прошлую смену я видел как у Огрызкина во дворе два свертка грузили. Похоже на трупы в мешках, — проговорил он.

— А я ничего не видел, — раздраженно и с нажимом заявил старший. — Мне платят не за то, чтобы я за хозяевами подглядывал. а за то, чтобы их охранял. К тому же у Огрызка депутатская неприкосновенность.

— Это конечно, — задумчиво протянул молодой. — Только случись такая возможность, шею я бы ему свернул. По тихому.

— По тихому это само собой, — согласился старший. — Кто же спорит?

Он заметил приближающуюся рябуху Крюкова и указал на него напарнику.

— Гляди, несет кого-то. Телега не наша, чужой едет. Ты это, когда открывать пойдешь, "дуру" возьми. Не нравятся мне чужие, да и вообще тревожно. Осколок душманский в жопе играет, а это к беде.

Молодой охранник пожал плечами, но все же прихватил с собой помповое ружье ижевского завода и направился к приехавшему.

Крюков открыл дверь машины и высунулся из салона чуть ли не по пояс.

— Милиция, открывай в темпе! Ху-ли кантуешься?

— Какая еще милиция? — в недоумении остановился охранник.

— Московская, блин, краснознаменная! Отдел борьбы с бандитизмом! У вас под носом убийцы орудуют, а вы заперлись у себя в каптерке, яйца чешете и пиво сосете! Депутат Огрызкин здесь живет?

Старший из охранников тяжело вздохнул, также вооружился "помпой" и присоединился к напарнику.

— Ты чего тут шумишь? — грозно наехал он на Крюков. — Тут у нас своя милиция, так что заворачивай отсюда по-хорошему. А депутат Огрызкин — персона неприкосновенная, чего тебе от него надо?

Крюков прикинул, не пора ли переходить к акту насилия, но решил еще немного побазарить.

— К твоему неприкосновенному уже, наверно, давно прикоснулись, причем плотно и в нескольких местах. Депутат Огрызкин звонил мне двадцать минут назад и сообщил, что его дом захвачен террористами. Между прочим, прямо у вас под носом.

Охранники покрутили головами. Они были сильно озадачены. Сейчас Крюков легко мог вырубить их обоих, не прибегая к оружию. Но он снова предпочел мирный путь переговоров.

— Может быть уже сейчас вашему депутату паяльник в задницу вставляют. А вы тут метлу гоняете. Криков никаких не слышали?

Молодой охранник испуганно посмотрел на товарища.

— Слышь, Кузьмич, а может это сам Огрызок и орал? Я не врубился, чей голос был — мужской или женский.

Крюков почувствовал слабину стражей, дал газу и уперся бампером в ворота.

— Открывайте и звоните в свою ментовку. А сами бегом за мной следом. Эти козлы вооружены, так что у нас каждый ствол будет на счету.

Молодой охранник распахнул створки ворот и пропустил джип. Потом обратился к напарнику.

— Ты это, Кузьмич, звони, поднимай тревогу. А я пойду ему помогу.

— Куда, дурилка? — Кузьмич прихватил его за рукав форменной куртки. — Тревогу, конечно, поднять нужно, а вот за ним идти… Ща, побежали! Ты что, ОМОН? Не спеши, пускай он сам сначала разберется. В таком деле спешить никак нельзя.

И он не спеша принялся набирать номер телефона.

Крюков проехал по узкой поселковой улице и уперся бампером в ворота депутатского особняка. Он не сомневался, что бдительные охранники сейчас запрутся в своей будке и носа из нее не высунут, пока стрельба не закончится или не подоспеет подмога. В любом случае они ему не помешают.

Крюков придавил педаль газа и одним махом высадил ворота особняка мощным передним бампером. Светка зашевелилась было под своим покрывалом, но Крюков зашипел на нее:

— Не рыпайся, придушу!

Взяв "пернач" в правую руку, а любимый обрез в левую, Крюков бросился прямо через громадную клумбу к дверям дома. Изнутри раздался жуткий крик. Значит несчастная путанка все еще была жива.

"Сначала предупредить, затем выстрел в воздух, только после этого стрелять на поражение", — мысленно приказывал себе Крюков.

Ударом ноги он распахнул дверь в роскошное жилище народного избранника и заступника. Его глазам предстали двое старых знакомцев из числа шестерок Мясоруба. Погоняла у них были не то Хорь и Калиныч, не то Могусюмка и Гурьяныч. Оба, пошатываясь, вышли откуда-то из внутренних покоев депутатского дворца. У одного в руке был окровавленный нож, другой крутил в пальцах толстую веревку.

"Сначала предупредить", — напомнил себе Крюков.

— Ребята, вы местные? А я из милиции, — сообщил он. — Предупреждаю, что против вас могут быть применено оружие. А также приемы борьбы самбо и баритсу. Ох, мать твою!…

— Да пошел ты, козел!

В руках у бандитов в мгновение ока оказались стволы. Тянуть дальше было нельзя. Крюков выпустил короткую очередь из "пернача", потом добавил дуплет из обреза. Отморозков разбросало в стороны, поскольку стрельба велась почти в упор, с пяти-шести метров. Добивать их не было необходимости и Крюков рванулся к двери, из-за которой они появились секунду назад.

Выбив ударом ноги и эту дверь, Крюков очутился в огромном зале, сверкающем хрусталем и золотом. Сплошной ампир. Посреди всей этой роскоши, на ковре, застеленном большим лоскутом садовой пленки, лежало тело девушки. Вероятно это и была злополучная Галка.

"Не успел", — с горечью подумал Крюков.

Кроме мертвой женщины в зале находились двое мужчин, оба пока живые и здоровые. Обоих Крюков хорошо знал. Одного по фотографиям в уголовном деле, другого по фотографиям в газетах и оперативных сводках. Оба услышали выстрелы и постарались приготовиться к неведомой напасти. Мясоруб тащил из-за пояса пистолет, депутат шарил по карманам в поисках документа, удостоверяющего его неприкосновенность.