Ты студент, Гарри (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 39

— На счет секретности — не имеет смысла. Более того, слух без официальных заявлений нам на руку, — пожал плечами Георгий. — Можно хорошенько местных агентов потрясти.

— А ритуал просто закатать в бетон, — пожал плечами Гарри. — Центральную руну вывести наружу, а остальное в бетон.

— Как в бетон? — нахмурился профессор.

— Мы с Елизаветой Сергеевной уже пробовали, — хмыкнул Гарри. — Так переделывать ритуал не надо. Одну руну на группу крови, а вторую на резус фактор только меняешь и всё. Как кубики вставлять нужную.

Старичок покосился на подчиненную.

— Да, на счет деятельности лаборатории, — произнёс глава тайной канцелярии, от чего старичок тут же дернулся. — По результатам наших проверок у нас есть предложение по организации отдельной лаборатории под эти исследования.

— К-к-каких проверок? — произнёс Лев Дементьевич.

— Которые проводились на протяжении последних двух недель, — пожал плечами Георгий и покосился на Александра.

Император хмыкнул и со вздохом спросил:

— Предложения?

— Считаю необходимым создания отдельной закрытой лаборатории с закрытой больницей. Продолжим испытания уже на людях и постараемся максимально долго держать эффект секретности. Поначалу будем брать простолюдинов, а как отточим техники, будем браться за аристократов. Естественно, не бесплатно. Для простолюдинов будет минимальный и подъемный ценник, а основная финансовая нагрузка ляжет на состоятельных людей.

Император поджал губы и кивнул.

— Думаю, это отличный подход...

— Дети, — вмешался Гарри. — Дети и заслуженные лица государства должны проходить бесплатно.

Глава тайной канцелярии взглянул на брата и, дождавшись его кивка, согласился:

— Да, думаю это будет справедливо. В качестве главного специалиста предлагаю самого разбирающегося в технике человека...

— Я еще в школе учусь! — тут же возмутился молодой некромант.

— Я про Зайцеву Елизавету Сергеевну, — кивнул в сторону женщины Георгий. — А по поводу больницы — можно взять за основу детский интернат в Домодедово. Там вполне приличное строение и хорошая территория. Есть где развернуть строительство, если понадобится. Доработка помещения опять же минимальна.

Император обвёл взглядом собравшихся.

Профессор сидел мрачнее тучи, Георгий с деловым видом, Зайцева растерянно хлопала глазами, а Гарри улыбался до ушей.

— Гарри, — произнёс Александр. — Исключительно по моей доброй воле я выделю тебе пять процентов от будущей прибыли этой затеи. Более того, я даю тебе право на указание твоей фамилии в названии принципа лечения.

— За такую честь, конечно, спасибо, — добродушно вздохнул парень. — Но пять процентов... Нет, не поймите меня неправильно. Я не жадный, но... это как-то даже несмешно.

Александр выразительно взглянул на Георгия.

— Гарри, вы вчера с Наумовой в парке у набережной были... — проговорил глава тайной канцелярии.

— Что? Сильно нашумели?

— Про то, что столб света, уходящий в небеса, видел весь город, смысла говорить нет, — хмыкнул Георгий. — Только ты бы подумал, куда этот столб бил.

— Что? Мы самолет сбили?

— Сбили бы самолет — просто так бы не отделались, — недовольно проворчал император.

— Я всё понимаю, — недовольно проворчал Георгий. — Молодые, горячие, но думать-то надо было!

— Ну, мы же ничего такого не натворили. Ну, ударил столб света в небо, ну...

— Спутник, Гарри. Вы двое умудрились сбить спутник, — оборвал его глава тайной канцелярии, смотря, как закашлялся молодой некромант. — Морион-8 должен был считывать магический фон в центральной полосе континента и захватывать южную часть Северной Америки. Ты представляешь, сколько стоит изготовить спутник на артефактной основе? А сколько стоит его отправить на орбиту?

— Ну, так... — взял в себя в руки Гарри. — Пять процентов, так пять процентов. А название... Вот Зайцева напрямую участвовала, так пусть и будет подход Зайцевой...

— Мрак... полный мрак, — вздохнул Георгий.

— Подход Зайцевой-Мрак, — хмыкнул император. — А неплохо ведь звучит.

— Тогда уж «Мрачного зайца», — хмыкнул младший брат и взглянув на императора пояснил: — Пусть островные шпики голову поломают.

Семён Аркадьевич отложил папку со срочным донесением от службы безопасности и вздохнул, после чего поднял взгляд на супругу.

— Всё так плохо?

— Нет. Это хорошо, но не для нас, — сморщился супруг и потянулся к чашке с чаем. Взяв её, он пригубил и кинул взгляд на задумчивую дочь, что без особого удовольствия ковыряла вилкой кусочек пирожного. — Наумовы сорвали первый куш.

Дарья хмуро взглянула на отца.

— Тот столб света вчера был выбросом Наумовой. Сказать, кто инициировал этот выброс?

Даша молча опустила взгляд на свою блюдце.

— Дорогой, перестань, — надавила супруга. — Мы уже это обговорили. Она сама всё решит.

Глава рода Демидовых вздохнул.

— Я не хочу ее заставлять. Не хочу ни к чему принуждать, но мы Демидовы. Наше слово крепче камня. Именно поэтому мы ими не разбрасываемся. Именно поэтому нам не надо плясать и крутить интриги вокруг наших компаньонов, доказывая свою правоту и гарантируя выполнение договоренностей.

— Да, но она ещё девочка! Она сказала с горяча, и к тому же у нас есть гарантии молчания...

— Ульяна, — вздохнул глава семейства. — Посмотри на меня и вспомни мои ноги. В своё время я чуть достоинства не лишился из-за данного слова.

— Я помню, — сразу сдулась супруга. — Ты заявил, что удержишь щит против Ярослава Огнева.

— Так вот те ожоги я не сводил специально. Чтобы помнить! Помнить то, что слово Демидовых — кремень. Щит я удержал. Да, не весь, да, ожог ноги до горелого мяса. Но слово я сдержал.

Мужчина перевёл взгляд на дочь.

— Никто ничего не узнает. Не будет никакого позора, но ты-то будешь знать. Ты будешь знать, что один раз слово свое не сдержала. Будешь знать и с этим жить.

— Я... я подходила к нему, — произнесла девушка, не поднимая взгляда от блюдца. — Сказала, что готова выполнить обещание, а он...

За столом воцарилась пауза. Дарья тяжело вздохнула и, с трудом сдерживая обиду и слезы, договорила:

— Он сказал, что не хочет. А вечером он с Наумовой на свидание ушёл. А сейчас ты говоришь, что у неё выброс был. А я знаю, что у неё в детстве уже был первый. Значит, сил у неё будет прорва. И он с ней будет.

— Спокойно, Даш. Спокойно. Мы что-нибудь придумаем и...

— Не придумаем! — отрезала Даша. — Он уже звал меня на свидание давно, а я ему отказала. Вы тогда сказали, что спать с ним и в род тащить его не надо. Можно просто рядом быть. Я и сказала ему всё, что думаю. А теперь получается, что слово я дала, но слово моё ему никуда не упёрлось... — с влажными глазами выпалила Дарья.

— Спокойно, — встала мать со своего места и подошла к девушке, обняв её за плечи. — Я знаю пару штучек, что помогут тебе. Пойдём, я...

Тудум!

Демидов старший врезал кулаком по столу и испепеляющим взглядом взглянул на супругу и дочь.

— Сели. Обе.

Ульяна Савельевна тут же потупилась, молча подошла к своему месту и села.

— Вспомни своего старшего брата. Кто он был до того, как его отдали в боевой отряд? Помнишь, как ныл из-за синяков? А теперь вспомни, как он с тремя ранениями у аномалии бился, выжил и вернулся. Каким он оттуда вернулся и какой он теперь, — спокойным голосом проговорил Демидов. — Мы все рождаемся детьми. Все. Но взрослыми становятся только те, кто прошёл через трудности. Не сломанный ноготь или пацан, что тебя послал куда подальше, а настоящие трудности. Я бился у аномалий. Твой брат бился у аномалий. И я горжусь его местом при дворе, его силой и тем, что он стал настоящим человеком.

— Она девочка и... — начала было мать.

— Она человек. У неё два глаза, две руки и две ноги. Другого способа стать по-настоящему взрослой нет. Только трудности, через боль, зачастую через унижение, кровь и пот. Ты Демидова, Дарья. Так будь добра — соответствуй. Решай свою проблему. Сама.