Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 11

Я уставилась на него, потому что никогда раньше не слышала, чтобы один вампир называл так другого.

— Дамиан… — я протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, утешить, но остановилась, прежде чем закончила жест; рукопожатие было достаточно захватывающим.

— Что бы со мной ни происходило, это становится хуже, Анита. — Он выбросил салфетки в мусорную корзину.

— Сначала мы поговорим с Жан-Клодом.

— А если и он не знает, что со мной, то что потом?

— Доживем — увидим, — ответила я.

— Если Жан-Клод не знает ответа, Анита, ты, я и Натэниэл должны укрепить нашу метафизическую связь.

— Даже если это будет стоить тебе Кардинал?

Он снял пиджак и держа двумя пальцами, отстранил от себя. Капли крови все еще блестели между его лопатками. Разве она не должна была впитаться в пиджак? Он повернулся, и я увидела кровавый пот на его лбу и груди.

— Кардинал сказала, что предпочла бы, чтобы у меня были кошмары тому, чтобы я спал с кем-то еще.

Он вытирал кровавый пот салфетками, пока они не превратились в кровавую массу.

— Я чувствую, как у меня течет по спине, — с отвращением проговорил он.

— Течет, но после рукопожатия я побаиваюсь к тебе прикасаться, — призналась я.

— Ничего личного, но я больше не хочу кровоточить, — ответил он.

— Возможно, Жан-Клод сможет помочь нам понять, почему мое прикосновение сотворило с тобой такое, — предположила я.

— Когда мы в следующий раз дотронемся друг до друга, он должен присутствовать.

— И Натэниэл, — уточнила я.

— И, может быть, немного охраны, — добавил он, выбрасывая еще одну порцию окровавленных салфеток в мусорку.

— А охрана к чему? — спросила я.

— В последний раз, когда со мной что-то пошло не так, Анита, я убивал невинных людей, просто забивал, как скот. Я не помню, как это делал, но я в это верю. Я был хуже только что пробудившегося вампира, скорее походил на одного из этих вурдалаков, так и не вернувших разум.

— У тебя не было раньше никаких из этих симптомов?

— Нет, ни кошмаров, ни пота, ни скачков силы, лишь жажда крови.

— Тогда это другое, Дамиан.

— Так ли это?

— Ты сам сказал: симптомы отличаются.

— Полагаю, да.

— В тот раз ты просто слетел с катушек.

— Я не сходил с ума, Анита. Ты отрезала меня от связи с тобой, и вместо того, чтобы умереть окончательно и бесповоротно, я, будучи достаточно старым, или достаточно сильным, потерял рассудок.

— Дамиан…

— Я знаю, что в этот раз ты не отсекла меня от своей силы как мой мастер, Анита, но ты все еще дистанцируешься от меня.

— Потому что об этом меня попросили вы с Кардинал.

— Попросили, но я не осознавал, как сильно буду тосковать по связи с тобой и Натэниэлом.

— Мы втроем никогда не были так уж близки.

— Не были, но почему-то я чувствую нужду в вас обоих.

Поскольку несколько месяцев назад Натэниэл сказал почти то же самое про Дамиана, я не знала, что сказать. Я не так сильно скучала по Дамиану, как мой третий жених.

— Я сделаю, о чем ты просишь, Дамиан.

— Может, я нежеланный, — отозвался он.

— Что это значит?

— Это значит, что я одинок.

— Ты живешь и работаешь с Кардинал и ты влюблен в нее.

— Я знаю.

Я хотела спросить: «Тогда как ты можешь быть одиноким?» — но не была уверена, как это сделать. Он сказал это сам.

— Я думал, быть влюбленным означает, что ты никогда больше не будешь одинок, что это будет подобно возвращению домой во всех смыслах этого слова.

— Примерно так и есть, — ответила я, не удержавшись от улыбки.

Он покачал головой:

— Эта улыбка на твоем лице, именно так я хотел себя чувствовать, но с Кардинал все не так, больше нет.

Я не знала, что на это ответить, поэтому сказала:

— Кровотечение почти остановилось.

— Просто чудесно, я прекратил истекать кровавым потом второй раз за день.

Он выбросил последнюю окровавленную салфетку в маленькое мусорное ведро и повернулся ко мне с рассерженными глазами:

— Жан-Клод сказал, что, если я снова свихнусь, он будет вынужден меня убить.

— Я помню, — отозвалась я.

— Ты не можешь снова позволить мне причинить боль невинным людям, Анита.

— Я знаю, — повторила я.

— Я сказал Кардинал, что со мной что-то не так в последнее время, и честно говоря, я думаю, она предпочла бы видеть меня мертвым, чем с кем-то еще. Разве это любовь, Анита? Как она может предпочесть, чтобы я был сумасшедшим и был убит как животное, вместо того, чтобы я спал с другими людьми?

И снова у меня не было хорошего ответа, поэтому я промолчала. Редко такое случалось, чтобы мне нечего было сказать.

— Ответь мне, Анита. Как это может быть любовью?

Конечно, не каждый позволит тебе просто промолчать, иногда люди требуют большего, даже если хорошего ответа нет.

— Я не знаю, Дамиан.

— Ты не знаешь или знаешь, что это не любовь, а одержимость?

— Поскольку Кардинал считает меня той другой женщиной, я бы предпочла это не комментировать.

— Та-Что-Меня-Создала не понимала любовь, но понимала, одержимость кем-то. Она находила кого-нибудь из заключенных или охотников за сокровищами, приходивших в замок. Пища приходила сама, как доставка пиццы. — Он рассмеялся, но это был плохой смех, такой, от которого хочется поежиться или расплакаться. — Она выбирала одного особенного человека, чтобы дразнить, мучить и возможно трахаться. Иногда они думали, что она их любит, но это был тот вид страсти, который ученые испытывают к насекомым, настолько красивым, что их можно убить, набить и воткнуть булавку.

Я боролась с собой, чтобы не поправить его, мол, из насекомых не делают чучела, и еще чтобы не уточнить, действительно ли Та-Что-Его-Создала набивала из жертв чучела и пришпиливала для коллекции. Ни один подобный комментарий не убрал бы боль из его глаз, поэтому я промолчала. Я учусь.

— Ты не можешь приравнивать к ней Кардинал, — сказала я наконец.

— Почему нет? Может, после стольких веков с Той-Что-Меня-Создала одержимость — это все, что я понимаю? Что, если именно это я увидел в Кардинал? Что, если годы пыток сделали так, что я принимаю того, кто хочет мной обладать, за того, кто хочет меня любить?

— Даже не знаю, что и сказать, Дамиан, кроме того, что это, пожалуй, находится высоко по моей психотерапевтической шкале и смахивает на вопрос к дипломированному специалисту.

— Может, так оно и есть, — кивнул он.

— Во сколько ты сегодня заканчиваешь? — спросила я.

— За два часа до рассвета.

— Вы с Кардинал живете в «Цирке», так что ты поедешь туда в любом случае. Увидимся за час до рассвета.

— Не много у нас будет времени.

— Я введу Жан-Клода и Натэниэла в курс дела, так что нам немного нужно будет объяснять.

— Часа все-таки недостаточно, чтобы решить неразрешимую проблему, — сказал он.

— Жан-Клоду не приходится умирать на рассвете, если я к нему прикасаюсь, а ты и вовсе не умираешь, так что времени у нас больше, — ответила я.

Дамиан задумался над этим, затем кивнул и повесил пиджак на спинку кресла, освободив руки. Он стоял, обнаженный до пояса, если не считать крови, которая начала высыхать на его спине.

— Светлая сторона этой проклятой спячки, — откликнулся он.

— Большинство вампиров немного побаивается ежедневного мига смерти, — сказала я.

— Думаю, часть меня почувствует облегчение от окончательной смерти.

— У тебя суицидальные мысли? — спросила я, потому что нужно спросить, в противном случае ты просто не хочешь знать.

— Нет, я был воспитан в вере, что смерть на поле боя дарует лучшее посмертное существование, и я сражался, когда Та-Что-Меня-Создала забрала мою жизнь.

— Ты имеешь в виду Вальхаллу и все такое.

— Да, Вальхалла и все такое, — ухмыльнулся он.

— Так ты посчитал тот раз как настоящую смерть и теперь не будешь учитывать смерть в состоянии вампира? — уточнила я, потому что я была собой и хотела знать.