Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада" - Страница 7

- Яков Платонович, - сказала Анна севшим голосом, вцепившись в подстаканник. - Я не смогу остаться без вас. Вы родной мне человек. Я часто была с вами непозволительно вспыльчивой, глупой. Простите меня! Я вела себя совершенно по-детски, мне многие говорили…

Яков прижал свой палец к ее губам. Когда то она показала ему этот эффективный, но нежный жест и он перенял его. Он не хотел чтоб Анна говорила о себе столь нелестно.

- Не продолжайте. - твердо сказал Штольман.

Неужели она действительно извиняется перед ним? Винить без сомнения, она должна его.

Аня испугалась. Яков Платонович никак не выражал своей заинтересованности в ней и не допускал мысли что останется. Конечно же нет! Он отведет сейчас ее, вздорную мечтательную барышню домой и навсегда оставит ее.

Штольман напряженно обдумывал, как ему поступить. Яков гладил ее пальцы и собирался со словами, слова не шли. Говорить сегодня выходило не очень. Но нужно было что то сказать немедленно. Наконец, он озвучил неслыханную для себя дерзость:

- Аня, я не могу остаться здесь. Я бы хотел.. - он сжал ее руки и заглянул в её отчаяные вопрощающие в глаза.. я хочу увезти вас с собой, - решился проговорить затаенную мечту он, - если вы согласитесь.. если посчитаете возможным столь радикальные перемены в своей жизни. Я женюсь на вас и вы будете мне женой, будете носить мою фамилию. Нам придется уехать, но я буду рядом с вами и мы будем вместе.

Он задумался о том, что делает предложение, однако сделал вывод, что сказал все неправильно, плохо подготовился. К тому же он самонадеянно не учел мнение семьи Мироновых, он бесчестным образом нарушает их запрет, уговаривает, соблазняет их дочь. А ведь ему уже дважды отказали от дома! Как он может поступать столь вызывающе?

- Я согласна поехать с вами, - быстро сказала Анна, не дав ему печалиться в самокритике. Она дала ему руку и Яков опять сжал ее, обдумывая происходящее.

Учитывая всю её наивность, понимает ли Аня, на что соглашается? Понимает ли все последствия своего шага? Она останется без поддержки родных и близких, отправится в далекий путь с ним, человеком сложным и не всегда приятным, и будет жить в далеком сибирском городе, названия которого даже не слышала.

- Анна Викторовна, - Яков заглянул ей опять в глаза, выискивая признаки её сомнений. Он терпеливо начал объяснять все сложности своей службы и все неудобства, которые ей придется претерпевать из-за него. Он рассказал ей о длинной, в несколько месяцев, дороге, о сугробах высотой с ее рост, об оторванности того мира от привычных удобств, так нужных юным хорошеньким барышням.

Анна Викторовна в волнении вскочила и заломила руки. Она подбежала к темному окну и смотрела в него, будучи мыслями где-то совсем далеко. Штольман тут же встал за ее спиной, не желая быть дальше пары шагов от нее.

- Яков Платонович, я не ребенок. - Строго сказала Анна. - Если того требуют обстоятельства, я могу быть очень серьезной. - Получалось говорить не очень серьезно, но зато нежно. - Я понимаю, что жизнь моя изменится, но я не передумаю. Я хочу прожить ее с вами, какой бы она не была.

Совесть приказывала Якову остудить этот юношеский идеализм, но он не смог, потому что желал всем сердцем ее согласия. Он так долго жил один и был так одинок, что сейчас не находил в себе сил расстаться с этим чудом найденой любви. Ему эгоистично хотелось присвоить её всю без остатка. Якову слишком хотелось быть с Анной. Наблюдать каждый день ее милое лицо и делить пополам все дальнейшие моменты жизни. И он не стал больше рассказывать о тяготах службы. В конце концов, он тоже человек из плоти и крови, хоть иногда и притворявшийся железным.

- Я даю вам слово, Аня, - сказал Штольман, что никогда не обижу Вас, не подведу и не предам. Я буду рядом, буду оберегать вас от невзгод и опасностей. Буду заботиться о вас.

Яков говорил твердо, глядя в глаза. - Я обеспеченный человек, у меня достаточный годовой доход и накопления, вы не будете ни в чем нуждаться. Вы никогда не пожалеете о том, что решили довериться мне и оставить отчий дом.

- Яков Платонович, - сказала Анна взволнованно. Я должна также предупредить вас, что я не очень хорошая невеста. Анна смущенно потупилась. Я практически ничего не умею делать из того, что пригодилось бы в подобных обстоятельствах. Я играю на музыкальных инструментах, но не умею варить обед. Владею языками, но не растапливаю печь. Не умею еще множества вещей, которые должна знать хозяйка дома. Когда я жила с родителями, мне казалось это не интересным и не важным, не хотела выходить замуж и избегала уроков домоводства, к которым приучала меня мама.

Яков Платонович улыбнулся и поцеловал ее в завиток у виска. Вот уж невероятная в своей честности и скромности барышня и другой такой нет.

- Это все умею делать я. - сказал Штольман. - Если потребуется. Но я не для того беру вас с собой, чтобы вы трудились на домашней кухне. Я способен обеспечить вам необходимый уровень жизни. Он поцеловал её руку. - Вы не должны ни о чем тревожиться, Анна Викторовна, доверьтесь мне.

Анна светло улыбнулась и он обнял её.

Яков хотел все сделать правильно, как с точки зрения закона, так и с точки зрения человеческой порядочности.

- Все же я должен попытаться испросить прощения и благословения вашего батюшки, - серьезно сказал Штольман. - я слишком уважаю Виктора Ивановича, чтобы тайком увезти вас против его воли.

- Родители не отпустят меня. - покачала головой Анна. - Запрут и не выпустят. Мама приведет хоровод женихов и выдаст замуж. И вы никогда не увидите меня. - взволнованно закончила барышня озвучивать свои страхи.

Яков занервничал от такой перспективы, кровь забурлила, но он собрался с мыслями, призывая себя действовать разумно.

- Отпустят. - немного подумав, сказал Штольман, привлекая Анну к себе. - Надо дать им шанс отпустить, тем более мы уезжаем не навсегда и не на край света.

Он смотрел на нее и, что то решив для себя, нежно взяв за лицо, поцеловал в губы. Потом отстранился, вгляделся в её глаза, спрашивая согласия, и поцеловал опять. Этот поцелуй был решительным, долгим, страстным. Он продолжал поддерживать ее голову, словно опасался, что она разорвет поцелуй и отстранится. Аня вовсе не хотела отходить от Якова. Все, что она хотела, это то, чтобы он никогда не останавливался.

Казалось, он долго хотел пить, и вот он нашел родник и никак не мог напиться, а Анна отвечала ему взаимностью, иногда переводя нежное дыхание. Это был их первый поцелуй взаимной любви, такой долгожданный и такой невинный. Яков словно заново узнавал свою Аню и то что ему открывалось, наполняло его душу трепетом.

Штольман довез Анну до ворот усадьбы Мироновых и велел ждать его к обеду, сам же он пообещал, что все устроит и договорится. Он испросил обещания от невесты молчать, оберегая их тайну до его визита, не волноваться и не ссориться с семьей, а также обязательно поспать.

Яков был собран и немного скован, глаза были беспокойными, но решительными. Он твердо был настоен на новый этап в жизни, он предвкушал его и это заставляло его сердце гулко стучать. Яков коротко поцеловал анину руку и, с трудом отпустив ее, проводил глазами до двери.

========== Надворный советник действует ==========

Остаток ночи, по обыкновению, Штольман не мог совладать с бессонницей. Сегодня к обычной усталости добавился хоровод мыслей и чувств. Яков вспоминал сумбурный сегодняшний день, Коробейникова, который вернулся от Мироновых с неудачей и сказал начальнику досадливо:

- Никак не удалось, Яков Платонович, нет, не пускают к Анне Викторовне матушка её, никак не захотела дозволить поговорить с ней.

Тогда Штольман уже и не рад был, что втянул помощника в свой сердечный интерес. Помочь не помог, к тому же проникся таким неуместным пониманием, что сам был готов караулить Анну Викторовну у дома, испросив разрешения начальника. Этого Яков уже позволить ему не хотел и не мог, поэтому поблагодарил помощника за содействие, сказав при этом, что дальше сам все решит.