Штормовой предел - Шигин Владимир Виленович - Страница 2

Сотню мальчиков рассадили по алфавиту по партам. На кафедру поднялся преподаватель русского языка в вицмундире учебного ведомства и после краткого пояснения, где экзаменующимся написать свою фамилию и номер парты, начал диктовку. После диктовки прочел отрывок из рассказа М.Ю. Лермонтова «Белла» для изложения его своими словами. Время пролетело быстро, и Владимир даже не заметил, как диктовку окончили.

Затем после короткого перерыва начался экзамен по арифметике и алгебре. Всех разбили на две смены и раздали задачи. Задачи были нетрудные, но от волнения Миклу-хе было тяжело собраться с мыслями, и цифры путались. Тройное правило, пропорции, корни квадратные, уравнения с одним и двумя неизвестными — все это угрожало перепутаться и положительно выйти из повиновения. При этом решать задачи он закончил одним из первых и, хотя чувствовал, что решил не совсем правильно, перерешивать побоялся, чтобы не вышло еще хуже.

На этом первый день экзаменов закончился. После экзаменов мальчики повеселели и оживленно делились между собой впечатлениями, сверяли ответы и утешались, что авось до удовлетворительного балла дотянут. Другие сидели пригорюнившись, так как уже понимали, что провалились.

Около Миклухи оказались сразу три мальчика. Познакомились. Один — Коля Суханов, второй — Коля Юнг, третий — Петя Серебренников.

— Давай держаться вместе! — предложил Суханов. — Вместе-то повеселее!

— К тому же если поступим, то и драться сподручней с другими! — добавил Серебренников.

В том, что драться обязательно придется, почему-то никто не сомневался.

— Эх, кабы еще поступить! — резюмировал Миклуха.

Все четверо сразу погрустнели, так как главные трудности были еще впереди.

Последующие экзамены, проходившие в более скромной обстановке — в классах, несмотря на пробелы Миклухи в подготовке, прошли благополучно. После сдачи последнего экзамена объявили отметки. По набранным баллам Миклуха в училище прошел, поэтому передать его ликование просто невозможно. Как оказалось, необходимое количество баллов набрали и все трое его знакомцев — Суханов, Юнг и Серебренников. От этого было радостно вдвойне.

— Теперь уж точно надо держаться вместе, мы же теперь кадеты! — протянул вперед руку Юнг. — Помните, как у мушкетеров: «Один за всех и все за одного!»

Миклуха от слов таких даже зажмурился. Еще бы — теперь он не просто мальчик, а кадет 4-й роты Морского училища!

Суханов, Серебренников и Миклуха соединили свои руки, повторив вслед за Юнгом:

— Один за всех и все за одного!

После экзаменов еще пару недель будущие кадеты провели дома, так как учебный год в Морском училище начинался в середине сентября. После торжественного молебна в столовом зале директор Морского училища капитан 1-го ранга Епанчин поздоровался с ротами воспитанников и отдельно приветствовал разношерстную толпу новичков.

После роспуска строя новички почувствовали себя свободно, даже начали острить по поводу немного кривых ног одного дежурного офицера, прозвав его «циркулем».

Затем маленьких кадетов выстраивали во фронт по ранжиру и распределяли номера коек, шкафов, конторок и т. д. Как только все это закончилось, начались шум, беготня, а кое-где и драки.

Так, в коридоре на Петю Серебренникова неожиданно налетел кадет старшей роты:

— Ты почему, тина подкильная, старшим дорогу не уступаешь?!

И сразу кулаком в грудь. От неожиданности Серебренников едва не упал. Но не успел он сообразить о сдаче, как на нахального старшеклассника налетел Миклуха. Двух точных ударов хватило, чтобы задира отступил.

— Ну, ладно еще посчитаемся! — крикнул он своим обидчикам. — Так каждый может, двое на одного!

— Нас не двое, а трое! — поправил его подбежавший Суханов.

— Четверо! — кричал, подбегая, запыхавшийся Юнг.

После этого старший кадет не стал продолжать дискуссию и ретировался.

— Теперь он нас будет вылавливать поодиночке! — вздохнул Серебренников.

— Пусть только попробует! Живо рога обломаем! — разошелся почувствовавший вкус первой победы Миклуха. — Будем стоять один за другого, нипочем не отловит! Мы же все за одного!

В детстве Миклуха был очень драчлив, не спускал обид мальчикам старше себя и часто приходил домой сам избитый и изодранный. Не раз будет драться он потом и в училище, причем не столько за себя, сколько отстаивая более слабых.

Для классных занятий новеньких разделили на пять отделений. Здесь мальчишкам снова повезло. Все они попали в одно отделение, чему, разумеется, были очень рады. Затем настало время переодевания новичков: пригонка шинелей, брюк, голландок, фуражек… Правда, шинели, как и голландки, выдали пока без погон, а фуражки — без кокард и ленточек, так что кадеты напоминали арестантов, чему внешне потешались, хотя в душе каждому было все же обидно. В таком виде новичкам предстояло ходить до училищного праздника, который был назначен на 6 ноября. Сразу же началось усиленное обучение отданию чести — проходя и становясь во фронт. Для этого были приглашены унтер-офицеры лейб-гвардии Финляндского полка, которые усердно обучали малышей военной выправке.

Как обычно принято в мальчишеской среде, вскоре все кадеты обрели свои клички. Полный и неторопливый Леня Добротворский стал Слоном, подвижный и нервный Коля Суханов — Егозой, Юнга за остзейское происхождение окрестили Бароном, а Серебренникова — Гусем за важный и величественный вид, который он любил себе придавать. Что касается Миклухи, то за огненный цвет волос друзья звали его просто Рыжим.

При всей своей начитанности у Миклухи был серьезный недостаток — чрезвычайная вспыльчивость. Бывало, вспыхнет, наговорит все что думает прямо в лицо, а потом остынет и мучается тем, что зря обидел. При этом он был отходчив и незлопамятен. Друзья так и говорили:

— Наш Рыжий, что спичка: вспыхнет на мгновение ярким пламенем, а потом дымит и кается!

Разумеется, излишняя горячность не раз сыграла Миклу-хе плохую службу и в училище, и в дальнейшем во все годы службы. Но что говорить, характер не переделать! Хорошо, когда начальники и окружающие понимали эту особенность характера Миклухи, хуже было, когда не понимали…

В овеянном традициями и историей училище Миклу-ху поражало многое. Прежде всего, величественным было само здание, с огромной столовой и просторными светлыми ротными помещениями.

А чего стоили картины морских сражений в картинной галерее, знаменитый бриг «Наварив» в столовой и зеркальное окно, выложенное мрамором… Маленькие кадеты, как губки, впитывали традиции старого Морского корпуса, его легенды и предания. Об этом сразу же позаботились их старшие товарищи. Вскоре каждый из первокурсников уже знал наизусть знаменитую «Золотую книгу», увековечивающую традиции корпуса:

Прислала нам царица

На праздник сто гусей,

С тех пор в роду традиция

Хранит обычаи сей!

Речь в «Золотой книге» шла о щедром подарке царицы Анны Иоанновны Морскому корпусу. С тех пор каждый год в честь корпусного праздника в день Павла Исповедника, 6 ноября, в меню неизменно входил жареный гусь.

Просветили старшие младших и насчет самых страшных легенд: якобы по ночам в училище блуждает тень некой «Белой Дамы», суля тем, кто ее видел, беду и несчастье, а также о замурованном гардемарине, который еще во времена декабристов предал товарищей, после чего бесследно исчез и был найден только много лет спустя во время ремонта в виде истлевшего скелета в стене Компасного зала. Согласно другому варианту легенды предавший друзей гардемарин в ту же ночь покончил с собой, и, по преданию, его призрак ежегодно, накануне 6 ноября, бродил по чердаку над Столовым залом. Столовый зал поражал своей величиной. Потолок в нем держался на мощных якорных цепях, прикрепленных к стенам. В лепнине Столового зала доминировал герб Морского корпуса: чёрный двуглавый орел с распростёртыми крыльями. На головах орла — короны, на груди красный щит с золотой шпагой, а под шпагой крестообразно — золотые руль и градшток. Вокруг щита — голубая лента, высочайше пожалованная. Лапами же орёл держится за якоря.