Библиотекарь государя. Академия (СИ) - Старновский Антон - Страница 27

Ну, так я и сделал. Обошёл лавочку и сел рядом. Повернул голову.

— Аксёнова?!

Всё-таки, я выпил лишнего.

Совсем забыл, что тело восемнадцатилетнего паренька не настолько устойчиво к алкоголю. Вот меня и развезло.

Хотя, казалось бы, какие-то три-четыре бокала вина…

А может и пять?

Тем не менее, их хватило сполна. Сознание поплыло, приходилось постоянно держать себя в руках; речь замедлилась, а конечности перестали подчиняться на сто процентов. В таком, слегка неординарном состоянии я и пошёл к большому дереву в парке.

Ведь именно оттуда мне махал кто-то очень приятный и манящий. Этот кто-то, должно быть, очень ждал меня.

И я пришёл.

Увидев спину девушки, сидящей на лавочке, сел рядом.

— Андрей…здравствуй. — Произнесла Екатерина, резко обернув на меня своё лицо.

— Аксёнова?! — От узнавания я, казалось, на мгновение протрезвел. — Что ты тут делаешь… — Старался держать себя в адекватном состоянии и следить за речью и мимикой.

— Да я… — Екатерина отвернула от меня голову и продолжила смотреть на какие-то кусты. — В парке погулять решила… тут ведь так красиво… а дома скучно…

— Ты тоже, что ли, выпила? — Спросил я.

— Нет! — Возмутилась Аксёнова. — С чего ты взял?! — С красными щёчками говорила она.

Я вытянулся чуть в сторону и посмотрел на жестяную банку, стоящую на лавке рядом с Екатериной. Она, перехватив мой взгляд, взяла банку и кинула её в урну. Промахнулась. Банка отскочила от твёрдой поверхности, приземлилась на асфальт и покатилась вперёд, выплёскивая из себя светло-коричневую жидкость.

— Это не моё… — Сказала она, насупившись. — И вообще, это квас! А-а-а-а, подожди… — Раскрыла рот. — Что значит «тоже?». Так ты по себе меня судишь? Сам напился, и меня решил обвинить в том же самом? Вот же лицемер…

— Воу-воу… — Аккуратно помотал я головой. — Куда ты так разогналась, я ничего не… я…короче, нормально всё. Угомонись.

— Да? Ну ладно. — Быстро успокоилась девушка и сделала доброжелательное лицо.

— Оба мы в парке, и оба пь…прекрасные люди. Возьмём это за точку отсчёта. — Я оглядывал Аксёнову, удивляясь тому, как превосходно сидит на ней платье. Тёмно-синее, оно обтягивало её стройное тело, придавая ему дополнительной упругости и эластичности.

— К чему ты клонишь?

— Я…клоню… — Задумался я. — Да вроде не… а, точно. Для чего ты махала мне, когда я сидел на веранде? — Вспомнил.

— Да я просто поздороваться решила. — Нахмурилась Екатерина. — Ничего криминального. Или с тобой уже здороваться не положено? Ты такой важный стал от того, что с дочкой императора дружбу крутишь? Да? Да? — Снова взвинтилась девушка.

Ну нет. С Аксёновой однозначно что-то не так. Видимо, та банка была далеко не первой…

— Да я просто спросил… ты чего такая перевозбуждённая-то?

— Я? Перевозбуждённая? — С немного диковатым лицом говорила Екатерина. — Да это ты перевозбуждённый там на своей веранде сидел и с дочкой императора заигрывал! А я нормальная…

— Да я вижу, какая ты… нормальная… ревнуешь, что ли?

Забыл предупредить, что от алкоголя мне становилось намного проще говорить о том, что я на самом деле думаю. Поэтому без какого-либо стеснения выдал предположение прямо в лицо Екатерине.

— Я? Ревную?! — Встала она с лавки и возвысилась надо мной. — Да ты…

И хотя вид снизу был прекрасный, тем не менее, я поднялся тоже.

— Ладно-ладно. Всё. Давай не будем нервничать. Хорошо? — Положил руку на худенькое плечико. — Забудь, что я сказал. Присядем?

Екатерина еще некоторое время постояла на месте, злобно дыша, но, всё-таки, вернулась на лавку.

— Давай лучше о насущном поговорим. Например, о… Винокурове. — Предложил я. — Расскажи мне всё.

— Винокуров… — Раздражённо вздохнула Аксёнова. — Идиот он. Глупый и неинтересный. Чего тут рассказывать?

— Да хотя бы о том, чего это он так к моей пятке неравнодушен был.

Екатерина доставала из своей сумки следующую банку с сидром, но, когда услышала про пятку, резко засмеялась и выронила её.

— Ой, напомнил! Это же такая умора была… ха-ха-ха…

— Я весь во внимании.

Аксёнова подняла с земли банку и открыла её. Взболтанная, жидкость мягкой пеной начала выливаться за края. Я подскочил с лавки, чтобы меня не задело. Екатерина, взвизгнув, сделала тоже самое.

Теперь, из-за того, что половина лавки была липкой, нам приходилось тесниться с краюшку. Екатерина продолжила про Винокурова.

— В общем… звонит мне сегодня, прямо пока я на паре сижу, какой-то номер… брать не стала. Перезвонила на перемене. Трубку взял этот полудурок… — Екатерина, погрузившись в рассказ, и не заметила, как вместо своей, положила руку на мою коленку. — И начал предлагать мне встретиться возле туалета на четвёртом этаже. Сказал, что это вопрос жизни и смерти.

— И как? Ты согласилась? — До меня дошло, что Аксёнова не случайно без конца ко мне прикасается.

— Мне стало интересно, чего он от меня хочет… так вот, на второй перемене я туда подошла. Винокуров, весь на нервах, стоял напротив туалета. Как увидел меня, тут же стал болтать без конца.

— О чём?

— Ну… — Екатерина поправила съехавшее на плече платье. Правда, от этого оно опустилось ещё больше. — У него, как я поняла… вернее, у его семьи, есть большие связи. И, что самое главное, есть связи в жюри одного певческого конкурса, в котором я собираюсь выступать. Так вот…

— А-а-а. Догадываюсь, к чему ты ведёшь.

— Не перебивай! — Поджала губки Аксёнова. — И он сказал, что если я помогу ему, то он поможет мне. И я обязательно займу первое место в том конкурсе. А конкурс-то…престижный. Самый престижный в стране. «Голос поколения» называется.

— Что-то слышал про него.

— А в ответ я должна была как-то помочь ему выиграть в дуэли с тобой.

— И что, были какие-нибудь идеи?

— Конечно. — Ответила Екатерина. — Куча идей. От той, что я могла принять предложение Алевтины Игоревны и судить ваш бой вместо неё, до той, где я подхожу к тебе поговорить о машине, а сама заражаю твой макп опасным вирусом.

— А ты… изобретательная.

— Так вот я сказала ему, что подумаю, и дам ответ на следующей перемене, перед началом боя.

— Муки совести не позволили тебе подставить меня ради победы в главном конкурсе страны?

Аксёнова нахмурилась.

— Да. Из-за тебя, дурака, я упустила этот шанс…

— И что ты ему сказала?

— Первое, что в голову пришло. — Улыбнулась девушка. — Сказала, что у тебя перелом пятки был, и если хотя бы слабо задеть её, то тебя скрутят судороги. Не сможешь продолжать бой, и тогда тебе точно конец.

— Какой же… несусветный бред! И как он в это поверил?

— Говорю же — идиот. Он и в Африке идиот. Он как услышал об этом, такой счастливый убежал. Сказал, что я буду новой поп-звездой. А мне грустно стало, ведь я понимала, что этому теперь точно не случиться.

— Да не расстраивайся ты так. Побеждать в честной борьбе всегда приятнее. А я уверен, что у тебя есть все шансы. Тем более, что Винокуров мог всё наврать про связи и в итоге облопошили бы тебя.

— Понимаю, конечно, но… что ты сказал? — Встрепенулась Екатерина. — У меня есть все шансы? — Сидевшая и так почти вплотную, девушка буквально вжалась в меня. — Ты правда так считаешь?!

— Да… да. Ты прекрасно поёшь. Мне очень понравилось твоё выступление на первое сентября. Хотя, я ведь не какой-то эксперт, возможно, уровень того конкурса…

— Не продолжай! — Аксёнова приложила пальчик к моим губам. — Не продолжай. Того, что ты сказал, достаточно… — Блаженно улыбалась она. — Вполне достаточно…

На улице хорошенько так стемнело. Повсюду горели, уютно освящая пространство, фонари. Мы с Екатериной сидели, плотно прижавшись друг к другу, на краю скамейки. Аксёнова насвистывала какую-то мелодию и в такт качала ножкой. Я разглядывал её туфлю, которая вот-вот могла слететь с носка.

— Она что, так уж сильно лучше меня? — Вдруг спросила Екатерина.