Юся и Эльф - Демина Карина - Страница 10

И это было бы проблемой. Но эльф был жив, а вот маншул – нет.

– Знаете, это все выглядит как саботаж. – Я встала – все одно мертвого маншула поцелуем не оживить. – Моя сестра купила это несчастное животное у живодеров! Она хотела его спасти! И спасла! Мы несколько дней выхаживали его, а появились вы, проникли в дом обманом…

– Я…

– Сказали, что защищаете животных, – я поправила покрывало, которое норовило сползти, не осознавая, что время для соблазнения прошло, – а сами… сами… – всхлипнула я совершенно искренне.

– Н-но…

– Ворвались на чердак, где наш маншул восстанавливал душевное спокойствие, столкнули меня с лестницы… – я пощупала голову. – Между прочим, у меня сотрясение может быть! Не говоря уже о том, что я вообще могла шею сломать…

Эльф краснел. И бледнел. Серел.

В какой-то момент мне стало не по себе, вдруг да сердце у него слабое, эльф же! Они вообще чувствительные очень.

– …и, пользуясь тем, что я пребывала в бессознательном состоянии, убили беззащитное животное…

Насчет беззащитного я, конечно, переборщила, но…

– Я… п-простите…

– Я буду жаловаться, – сказала я, скрестив руки на груди. – В это ваше общество защиты животных. Пусть разберутся.

– Н-не надо! – Эль сделал шаг назад.

– Стоять!

Не хватало, чтобы это недоразумение с лестницы сверзлось. С него станется. Эльф от моего окрика вздрогнул и замер, вжав голову в плечи.

– М-может, м-мы д-договоримся? – предложил он шепотом.

– Как?

– Я… я к-компенсирую ущерб… – Эль потер лоб, украшенный живописной царапиной. Надеюсь, шрамов не останется, иначе ущерб придется компенсировать уже мне. А я эльфийского целителя не потяну, даже если продам теткин дом со всем барахлом в придачу.

Но предложение было весьма заманчивым…

– Что ж, – я вытащила из волос матерчатую розу, – такие вещи следует обсудить в спокойной обстановке…

Эль покинул наш дом через час.

Уходил он с четким осознанием непреложности того факта, что нести добро людям и вправду занятие не из легких. Надеюсь, что следующую свою попытку облагодетельствовать мир путем активного вмешательства в дела, его напрямую не касающиеся, он предпримет еще не скоро.

С другой стороны, мне было грех жаловаться.

Полторы тысячи золотых – неплохая цена за мертвого котика. Тем более что, если быть честной, мертвым котик мне нравился куда больше, чем живым.

Да и была у меня одна идея…

Безумная, как весь этот треклятый план.

Леди Алауниэль, прозванная также Хрустальной Лилией, что ей весьма льстило, поскольку всецело отражало то стремление к истинной красоте и хрупкости, которое свойственно каждой эльфийке, шествовала по дорожке.

По левую ее руку, отступив ровно на три шага, не средней длины, но коротких, что свидетельствовало о высочайшем доверии, держался секретарь. Полукровка, что несколько печалило леди Алауниэль, поскольку человеческие черты привносили в почти совершенный облик Лагастиэля некоторую раздражавшую дисгармонию, которая сегодня как-то особенно была заметна. Вероятнее всего, потому, что людей в Королевском саду собралось множество.

Леди Алауниэль людей недолюбливала, пусть и предпочитала об этом помалкивать из соображений исключительного воспитания и политической целесообразности. Но видят светлые боги, порой терпение ее, немало тренированное воспитанием супруга и сына, подвергалось ужасающим испытаниям. Как вот сегодня.

Нет, в следующем году мероприятие стоит сделать закрытым. Для избранных.

– Дорогой, – обратилась леди Алауниэль к сыну, который шел по правую ее руку, но дистанцию, подобающую его положению, не держал. Он то и дело забывался и отставал на пять шагов, что могло быть истолковано превратно – леди Вилиниэль, встреченная якобы случайно, всенепременно пустит слух о сыновней непокорности или даже, упасите боги, о ссоре… вечно она все преувеличивает. А порой мальчик подступал слишком уж близко, демонстрируя неприглядную эмоциональность.

И задумчивый какой. Отрешенный.

Быть может, влюбился? Леди Алауниэль нахмурилась, но вспомнила, где находится.

– Дорогой, – повторила она очень ласково, и Тири вздрогнул. – Ты не приболел?

– Я здоров.

Какая граничащая с грубостью краткость. Неужели забыл о том, что отвечать старшим надлежит почтительно и подробно, но не забывая о границе, которая отделяет вежливость от болтливости?

И все-таки мальчик у нее получился неудачненький. Не хватало ему ни величественной сдержанности отца, ни изысканной красоты Хрустальной Лилии. И умом не отличался, наставники с ним намучились…

– Дорогой, ты ведь помнишь, где мы находимся? – тон леди Алауниэль был мягок, обманчиво мягок.

– Да. Забудешь тут…

Леди Алауниэль нахмурилась.

Все же не следовало привозить его в город. Мальчик слишком юн, подвержен тлетворному влиянию, а какое еще влияние могут оказывать люди? А еще эта нелепая его идея о самостоятельности… Леди Алауниэль прекрасно известно, что самостоятельность – не для ее сына. И естественно, она постарается донести эту мысль до Тири. Но дома. Выяснять отношения на людях – удел людей.

– Тогда, будь добр, улыбнись. Нет, дорогой, не так. Улыбнись непринужденно. Помнишь, я тебе говорила потренировать непринужденную улыбку перед зеркалом. Ты тренировал?

Она обращалась к сыну ласково, стараясь, чтобы в тоне ее не прозвучало и намека на недовольство.

– Недостаточно… твоя улыбка выглядит несколько вымученной. И люди могут принять это за оскорбление. Крайне обидчивые существа. Ничего, мы вернемся домой и потренируемся вместе. – Леди Алауниэль ободряюще коснулась руки сына.

И тот покраснел.

А левое ухо дернулось… вот снова! Сколько уж она обращалась к целителям, но все без толку! Твердят, будто мальчику ее нужен покой и нервный тик сам пройдет. А один, особо наглый – верно, не обошлось без человеческой крови, и не будь он столь известен, леди Алауниэль не переступила бы порог его дома, – смел утверждать, что она задушила мальчика заботой.

Не задушила. Окружила.

– Все будет хорошо, – леди Алауниэль коснулась щеки сына – жест почти неприличной близости, но рядом никого из знакомых не было, а секретарь промолчит. – Мама тебя не оставит…

Сын вздохнул.

Она хотела добавить что-то еще, про гномов, кажется. Вернее, про целебные их источники или про орочьи грязи – в общем, важное, когда внимание ее отвлек секретарь. И способом таким, который заставил леди Алауниэль усомниться в разумности своего выбора. Она ведь изначально сомневалась, стоит ли принимать полукровку на столь ответственную должность, но рекомендации были хороши, а секретарь нужен. И до сего дня служил он безупречно, а тут вдруг взял и рывком сдернул леди Алауниэль с тропы.

И сам вперед шагнул. Немыслимая наглость!

Она ведь едва не упала! И упала бы, когда б не Тири, успевший подхватить. Все же мальчик не до конца потерян. Просто леди Алауниэль следует приложить больше сил к его воспитанию.

– Не бойтесь. Барсик смирный, – раздался низкий голос, который леди Алауниэль сразу не понравился.

Как и его обладательница.

Но леди Алауниэль была слишком хорошо воспитана, чтобы выказать свое недовольство прилюдно.

– Лагаст, – произнесла она тоном столь мягким, что секретарь вздрогнул.

И отступил с дорожки, а пред очами Хрустальной Лилии предстала картина, удивительнейшая в своей нелепости.

Первой, на кого она обратила внимание, была как раз-то девица. Естественно, человек. На нынешней выставке людей было множество как среди посетителей, так и среди участников. Наивные, они полагали, будто их питомцы способны составить конкуренцию воспитанникам благородных эльфийских семей. Нет, как раз к кошкам у леди Алауниэль претензий не было.

Кошек она даже любила. Да и кто их не любит?

Но вот люди… и нынешняя девица являла собой замечательный пример того, до чего нелепыми могут быть эти создания. И сколь жестоко обошлась с ними милосердная природа…