Термитник. Энтомологический детектив - Юшко Петр - Страница 12

Тёма был здесь далеко не в первый раз, но, как и всегда, почувствовал легкую тошноту и головокружение. Смертей он видывал достаточно, видел смерти и страшные, и безобразные. Иногда тела представляли собой высушенные мумии, иногда мокрые плоские лепешки, были и расчлененки, и куча всего, от чего нормального муравья начинало выворачивать наизнанку. Увиденное в морге он всегда переносил с большим трудом.

– Вскрытие делал доктор Иоганн Фаустович Долгоносов36, – просипел Семён, – но, как ты и сам понимаешь, Тараканов, тут особенно и не пришлось делать вскрытие. Вот тело, смотри Тёман.

Интерн остановился около одной из каталок, на которой угадывалось длинное толстое тело и откинул простынь. Тёма вытаращил глаза и даже не сразу понял, что это такое перед ним. На каталке лежала прозрачная оболочка, сохранившая форму тела. Внутри оболочки не было никаких признаков внутренних органов, крови или вообще хоть чего-нибудь. Просто пустая хитиновая оболочка37, совершенно прозрачная, бесцветная, отсвечивающая яркими бликами от больничных ламп, с редкими клочками неприятных волосков. Лицо несчастного Папилионидиса выглядело как маска с широко распахнутым, будто в диком крике, ртом. Пустые глазницы таращились в потолок. Сачков мерзко ухмыльнулся и откинул простынь полностью.

– А где все остальное? – Не выдержал Тёма. Он почувствовал острое желание исторгнуть из себя весь сегодняшний дорогущий обед.

– Это и есть, все тело, – опять криво ухмыльнувшись, просипел кузнечик, – больше ничего не привозили. Что тут сделаешь. Как я уже говорил, вскрытие было простой формальностью.

Тараканов молча смотрел на труп. Потом наклонился к тому месту, где у бывшего банковского служащего раньше была шея, начал что-то внимательно разглядывать.

– Дай увеличительное стекло, – не глядя на интерна, сказал Тараканов.

Сачков сходил к столику с инструментами и выбрал толстое увеличительное стекло на длинной ручке. Попутно включил лампу, висевшую на рельсе на потолке и подтащил ее ближе к каталке.

– Держи, – еле слышно сказал он, – доктор Долгоносов все описал в заключении.

Тараканов так же молча, взял стекло, подправил лампу и начал разглядывать хитиновый покров на спине тела. Тёму отчаянно затошнило.

– Так, где же все остальное, Тараканов, – спросил он, чтобы отвлечься и начал глазами искать какую-нибудь емкость подходящего размера.

Семён откровенно потешался над ним. Он ногой подтолкнул к муравью никелированное ведро для органических отходов и чуть не ржал в полный голос, благо, что голос у него пропал совсем.

– Странная отметина на шее, вроде как укол сделали толстой иглой или шилом. Хм. Все, пошли отсюда, – сказал Тараканов и выпрямился, – спасибо Семён. Ты, это. Все как обычно, договорились?

– А то, – только просипел кузнечик и, махнув лапой на милиционера начал накрывать тело простыней.

– Пошли, Тёма, – сказал лейтенант просто, – я тебе по дороге дорасскажу.

Они вышли из морга, и Тёма прислонился к стене, стараясь отдышаться и справиться с желудком, которому очень захотелось самому посмотреть на окружающий мир.

– Что это было, – выдавил он, наконец, из себя, – сколько трупу лет? Это ж так мумифицироваться. Для такого надо года два, три, не меньше.

Тараканов посмотрел на журналиста и сказал:

– Его видели живого и вполне здорового в прошлый четверг. Нам надо опросить несколько свидетелей лично. Я успел только с его начальником поговорить сегодня утром по телефону. Так что, если хочешь, я тебе по дороге расскажу свою историю, а ты со мной поучаствуешь в незаконном расследовании.

– Почему, незаконном? – тошнота у Тёмы почти прошла.

– Потому, что я уже отдал на подпись дело с рапортом о прекращении уголовного дела из-за отсутствия состава преступления. Самоубийство, понимаешь.

Они быстро побежали по коридорам больницы в сторону приемного покоя. Лестницы, переходы, коридоры мелькали быстро, и муравей изо всех сил спешил за Таракановым. Перед глазами висела картинка с пустым хитиновым панцирем и страшно распахнутым в жутком крике ртом.

– Самоубийство? – свистящим шепотом начал Тёма, – самоубийство?! Он что, по их мнению, пришел домой, бухнулся на диван перед телеком, воткнул себе в шею коктейльную соломинку и выпил сам себя?

– Я зайду на пару минут к заместителю главного врача, – сказал Тараканов на втором этаже главного корпуса, – подожди меня на улице.

– Мне с сестрой поговорить надо, – вспомнил Тёма, – я буквально на пять минут в педиатрическое отделение забегу. Не уходи без меня, ладно?

И он побежал к Лизе.

– Какое нафиг, самоубийство, – бормотал он себе под нос, перепрыгивая через две ступеньки, – обалдели они совсем в милиции.

Лиза стояла в коридоре и разговаривала с парой медсестер в коротких беленьких халатиках. Под мышкой она держала толстую тетрадь и не спеша повернула голову в сторону Тёминых шагов. Сердце муравья замерло. Он как в замедленном кино шел навстречу Лизе, а ее длинные ресницы медленно-медленно двигались, на секунду закрыв глаза веками с густыми синими тенями. Губы так же замедленно начали раздвигаться в сладкой улыбке. Тёма судорожно выдохнул.

– Лиза, привет еще раз. Есть секундочка тет-а-тет? Извините, девчонки.

Он совсем не нежно схватил Лизу за локоть и потащил ее в угол. Выйдя на лестницу, Тёма оглянулся и, приблизив лицо к удивленной Лизе, зашептал ей почти в ухо:

– Лизик, мне очень нужно, что бы ты свела меня с хорошим доктором вашей больницы…

– Подхватил-таки ЗППП от своих подружек38, – прервала его Лиза и мягко освободилась из железной хватки, – а я тебя предупреждала. Теперь придется от сифилятины тебе уколы делать, иначе станешь бездетным, а это…

– Ну, перестань, – Тёма в отчаянии закатил глаза к потолку, – я серьезно. Слушай. Мне светит умопомрачительное повышение в редакции. Нужно кровь из носу выполнить одно пустяковое задание редактора, написать серию статей о важных профессиях нашей округи. Понимаешь? Сам мэр в курсе этого задания. Так что, я сейчас мотаюсь между своими друзьями и стараюсь вжиться в их работу. Врач у меня на третьем месте и сегодня, крайний срок завтра, надо написать статью. Понимаешь? Мне необходимо провести хотя бы полдня в обществе доктора, пока он выполняет свои обязанности. Как назло, у меня сейчас нет ни одного мало-мальски знакомого костоправа. Сведи меня с кем-нибудь из своих приятелей в больнице, пусть покажет, что и как тут у вас происходит. А я перед тобой в долгу не останусь! Понимаешь?

– Это ты не останешься в долгу? – Лиза мило улыбнулась и потрепала брата по сяжке, – да ты у меня уже лет на двадцать в долгу и никогда не расплатишься. И, если еще раз скажешь «понимаешь?» – передразнила его Лиза, – влеплю тебе пощечину.

Она звонко засмеялась, но тут же убавила громкость, когда Тёма снова испуганно схватил ее за локоть.

– Перестань, не шуми. Не хватало, чтобы нас опять тут застукали, – он снова с опаской посмотрел вокруг, – слушай. Если ты мне сейчас поможешь, то я кое-что для тебя сделаю. Помнишь, ты всегда хотела попасть в высшее общество? В детстве ты им просто бредила и думаю, что до сих пор мечтаешь «хоть глазком посмотреть, как живут и что едят в высшем свете». Это твоя фраза, не забыла?

– Ну, не забыла, конечно, – спокойно сказала она, но Тёма заметил, как в ее глазах снова появился жутко привлекательный блеск, – говори, только не ври мне. Опять хочешь на дерево залезть и сверху в Термитник заглянуть?

– Не пори чушь, – огрызнулся Тёма, – мы тогда детьми еще были. Но, сейчас есть реальная возможность осуществить твою мечту, – Тёма глубоко вздохнул и, еле сдерживая самодовольную улыбку, сказал:

– Меня в эту субботу ждут на вечеринке в особняке мэра!

Лиза недоверчиво отстранилась от брата и внимательно посмотрела ему в глаза.