Правда, которую мы сжигаем (ЛП) - Монти Джей - Страница 32

Все ее слова, все ее действия были грязной, гребаной ложью. Все до последнего.

Я вспотел, дымился под одеждой, а дрожь в руках хуже, чем когда-либо. Я уверен, что от меня исходил дым.

Я выхожу из-под контроля, нисходящая спираль ведет только к хаотичному концу, и мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно уйти. Меня нужно наказать за то, что я доверился лжецу.

— Я забыл дома свою работу по химии. Собираюсь сбегать и забрать ее. Встретимся со всеми вами позже, — я опускаю ноги на землю, отталкиваюсь от стола, за которым только что сидел, и иду прямо оттуда.

Я собираюсь уйти — это то, что я говорю себе, когда мои ноги глухо стучат по коридору. Мне нужно, чтобы меня ударили, или мне нужно что-нибудь взорвать, прежде чем я сгорю.

Вот только, проходя мимо дверей театра, я останавливаюсь.

Я знаю, что Сэйдж приходит сюда после обеда каждый день из-за своего свободного времени. Я сидел здесь много дней, наблюдая за ней в заднем ряду комнаты без ее ведома, просто чтобы увидеть ее в том, что я считал ее естественной стихией.

Я сидел как гребаный щенок. Дурак. Чертов болван. С пеной у рта, как будто она была какой-то богиней или ангелом. Я сидел и смотрел, думая обо всем, что я сделаю и скажу ей позже. Так я прожила день, не выпотрошив ее парня.

Это удерживало меня, пока я не увидел ее снова, потому что, если быть честным с самим собой, единственное реальное место, где я чувствовал хоть что-то близкое к счастью, было рядом с ней. Не просто комфорт, как у мальчиков, а настоящее счастье.

Чувство, которого я не испытывала с тех пор, как умерла моя мама.

Черт возьми, как я мог сделать это с собой. Как я мог хотя бы на долю секунды подумать, что способен влюбиться.

Даже после того, что сказала Роуз, даже после кольца на ее пальце, эта сила внутри меня продолжает пытаться защитить ее. Он теряет ложную надежду, умоляя мой мозг прислушаться, быть оптимистичным. Что, может быть, все это какое-то огромное недоразумение.

В нее хочется верить.

В чем бы мы ни были.

Я распахиваю двери в театр, проклиная себя.

— Ты жалкий гребаный идиот, — мои руки тянут меня за волосы, болезненно дергая за пряди.

Даже когда у меня нет причин верить ей, я все равно жду. Я прислоняюсь к стене в темноте и продолжаю быть парнем, который верит в нее. Я верю в Сэйдж, которую я видел той ночью на Кладбище.

Она никак не могла притвориться, как ее глаза вопили о помощи.

Она не могла подделать все эти разговоры, все эти ночные болтовни и смех.

Не может быть.

Я стою здесь, ожидая, пока тикают минуты, идя на войну с самим собой, никогда не осознавая до этого самого момента, что я на самом деле начал надеяться на что-то хорошее на этот раз.

Что-то, что не болит.

Обманывала, думая, что я заслуживаю большего.

Дверь снова открывается, звук студентов снаружи стихает, как только дверь за ней закрывается.

Я не собираюсь затягивать это. Я хочу ответов.

Мне нужна правда.

— Я отдам тебе должное, Сэйдж. Ты чертовски хорошая актриса, — я отталкиваюсь от стены, приближаясь к ней. Мое тело возвышается над ее даже на этих каблуках с ремешками.

— Рук…

— Вернемся к поджигателю, хорошо? «Рук» для людей, которые не лгут нагло мне в лицо, — моя внутренняя война извергается из моих уст, мои слова даже не дают моему разуму ни секунды, чтобы выслушать ее.

Я смотрю в эти огненно-голубые глаза и ищу что-то, что угодно. Вспышка эмоции, которая могла зажечь мою надежду, чтобы она не сгорела.

Может быть, гнев, потому что я сомневаюсь в ней. Печаль, потому что она в какой-то беде.

Я бы принял сожаление. Я бы смирился с тем, что она солгала мне об Истоне и сожалела об этом, потому что она научилась заботиться обо мне.

Вместо этого я ни с чем не встречаюсь.

Пассивное лицо с непроницаемым выражением.

Я смотрю в потолок, моя грудь расширяется от глубокого вдоха.

— Как долго ты собиралась это продолжать? Ты планировала держать меня рядом до самого поступления или когда тебе нужно было выяснить, кто был папой ребенка?

Она просто стоит там, глядя на меня без какой-либо реакции. Обычно она кричала в ответ, сопротивлялась мне, потому что это была она. Вот кем она была со мной.

Во мне столько энергии, что мои руки хотят протянуться и сжать ее. Я хочу кричать на нее, чтобы она сказала что-нибудь, сказала что-нибудь.

— Скажи мне, что это ложь, Сэйдж, — говорю я резким тоном, но у меня болит грудь.

Она сказала мне, что я могу оставить ее себе. Что она была моей, а здесь я делаю прямо противоположное.

Мне никогда не удавалось сохранить то, что мне было дорого.

Я просто хочу эту богом забытую вещь.

— Пожалуйста, скажи мне, что помолвка — это розыгрыш, что это неправда. Что именно этого хотели для тебя твои родители. Скажи мне правду, и я клянусь, что разорву мир пополам, чтобы спасти тебя от него, чтобы защитить тебя, — я продолжаю. — Скажи мне, что ты, что цеплялась за мою толстовку, когда спала, — настоящая ты. Скажи мне, что я получил настоящую Сэйдж.

Надеясь, что это будет фразой, которая выведет ее из транса, я делаю шаг вперед, кладя руки по обе стороны от ее головы.

— Просто скажи мне, что это ложь, детка, — шепчу я.

В три коротких движения она уничтожает все мое доверие к ней. Она отступает назад, вне зоны моего прикосновения.

— Я не хотела, чтобы все произошло так, но я полагаю, что лучше сорвать этот пластырь, — она небрежно заправляет прядь волос за ухо, как будто я не готов взорваться. — Мне просто, мне нужно было немного… — она замолкает, подбирая нужное слово, выглядя жесткой и расчетливой. — Опасность перед выпускным, понимаешь? Ты понимаешь это, верно? — ее брови приподнимаются от риторического вопроса, и она больше похожа на робота, чем на человека. Отношение, которое пропитывает каждое слово, потрясает меня.

Девушка, которую я начал впускать, ушла. Это старая Сэйдж, и она вернулась с еще более острыми когтями.

Печально то, что я не думаю, что она когда-либо уходила куда-нибудь.

— На самом деле я не получила полного дикого школьного опыта, о котором все всегда говорят — пытаясь поддерживать образы, развеселить, учиться — и когда Истон сделал предложение… — она вздыхает, на мгновение отводя взгляд от меня, как будто она представляет его себе, затем снова посмотрела на меня. — Ну, я просто хотела поставить галочки во всех графах своего жизненного опыта, и мне показалось, что ты справишься с этой задачей.

Моя грудь сжимается. Большой нож вонзился мне в спину, наполнив легкие кровью.

Единственные слова, которые я могу произнести сквозь зубы: «Правильно ли это?»

Она кивает, показывая зубы со снисходительной улыбкой. Признаюсь, у меня были сомнения, когда я задал этот вопрос. Словно чтобы втереть похуже, словно облить бензином мои изрезанные запястья, она рассеянно вертит кольцо на пальце.

— Но! Я думаю, ты сделал это более чем очевидно, Истон Синклер — это все, что мне нужно для моего будущего. Я имею в виду, мы практически созданы друг для друга. Тебе не кажется?

Она, черт возьми, серьезно сейчас?

Я подхожу к ней ближе, хмуря брови в злобном V.

— Ты шутишь. Твое будущее — это фальшивые оргазмы и люди, которые обращаются с тобой как с надутой куклой? Это бред, Сэйдж. Это ерунда. Ты хочешь сказать мне, что все сценарии, все слезы, Лос-Анджелес, это все, что? Игра? — я никогда не слышал, чтобы мой голос был настолько эмоциональным.

Я мог звучать угрожающе. Конечно, я мог звучать смешно или саркастически. Но это другое. Каждое слово ощущается как лезвие бритвы по подошвам моих ног, потому что она почти не вздрагивает.

Как будто они ее не беспокоят, как будто ей все равно.

— Я сказала тебе то, что тебе нужно было услышать, Рук, — она поправляет ремешок на своей сумке с книгами, очевидно, ей надоел этот разговор. — Я дала тебе девушку, которую ты думал, что сможешь спасти. А ты был просто парнем из бассейна, которого я хотела намочить. Я только...