Выбери любимый жанр

Todo negro (сборник) (СИ) - Миллер Андрей - Страница 20


Изменить размер шрифта:

20

— Я не хотел! Он напал. Здоровый лось. Иваныч! Иваныч! Я не хотел… Он про Афган верещал, про ребят своих… Назвал «духом». А потом душить начал. Что делать?..

Красов похлестал себя по щекам — от увиденного замутило. Склонился над телом матроса, коснулся рукой.

— Игорь, Игорь. Ну как так-то... Тронулся всё-таки, Игорёк…

В военную молодость «Вольги» экипаж включал корабельного врача, но теперь фиксировать обстоятельства смерти предстояло капитану. Как и провести дознание. Самооборона — самообороной, разбираться будут на берегу. Главное, чтобы Пашу не укатали валить лес. Красов, борясь с головокружением и тошнотой, осмотрел рану.

И похолодел.

— Паша… а ты куда его печень дел?

Капитан рефлекторно успел подставить левую руку. Нож глубоко разрезал кисть, но иначе удар пришёлся бы по горлу. Боли в первые мгновения не было. Красов отскочил.

— Куда печень дел, сука?!

Почему-то сейчас этот вопрос казался очень важным. Паша медленно приближался, выставив перед собой нож.

— Они приказали. Но мне понравилось. Я предупреждал. Выкинул бы музыканта за борт — нас бы отпустили. Теперь отпустят только меня!

Резкий выпад: Красов с трудом увернулся. К счастью, Паша не был мастером ножевого боя, но шансов в этом столкновении у капитана все равно почти не было. Разве только потянуть время…

— На помощь!!! Убивают!..

Карасов попытался пнуть противника. Тот оскалился и снова сделал выпад, едва не зацепив локоть. Долго отступать в замкнутом и тесном помещении не получится. Ермолаев приближался, срезая углы, оттесняя к переборке. Левая кисть отнялась.

— Паша, успокойся! У тебя помутнение! Херли ты Игорька убил, а не Платонова своего?! — Красов кричал, привлекая внимание.

Ну где всех черти носят? Сюда, сучьи дети!

Палубой выше послышался топот. Ермолаев злобно зыркнул на дверь и метнулся из изолятора.

Капитан прислонился спиной к переборке. Попытался оторвать кусок рубашки, чтобы перевязать левую руку, но пальцы не слушались.

— Иваныч!

Будь Красов военным — представил бы Федю к ордену. Старпом не только быстро спустился сам: он прихватил с собой и сигнальную ракетницу, и пару человек.

— Паша… он Игоря убил. И остальных намерен.

— Кровищи-то кругом… За ним след остался. Ниже палубой спустился, гад.

— За ним! А ты, Сеня, метнись в рубку: по громкой всех предупреди.

— Да ты, Иваныч, давай тоже в рубку, рана…

— Хрена с два. Заживёт. Погнали!

— Тогда возьми, у меня-то ракетница… — Федя протянул капитану здоровенный складной нож: почти испанская наваха. — Что смотришь? Времена нынче неспокойные, живу на Яграх…

Сердце стучало в такт шагам. Следы кончились — кровь на ботинках подсохла, но капитан прекрасно понимал, куда бежит Ермолаев.

— В машинное отделение!

Перебить экипаж с одним ножом — задача непростая. Скрутят числом. Матросы, конечно, с ума на флоте не каждый день сходят, но флотские — народ крепкий и решительный. С одним психом управятся. Значит, если Паша решил всех угробить — метит по технике. В народе верят, что любой корабль можно отправить на дно за пару минут, открыв кингстоны. Херня, конечно. Так что гадить Ермолаев начнет в машинном отделении и центре управления. Поломать дизель или аппаратуру едва ли сможет, но попытается. А если не технику, то механиков и мотористов…

«Говорит второй помощник капитана! Старший матрос Ермолаев совершил убийство. Вооружен ножом!»

Теперь неожиданно напасть на людей Паша не сможет.

Дверь в машинное отделение. За ней — просторное помещение в несколько палуб высотой. Паша метался между дизелями — как крыса, загнанная в угол. Стармех с подопечными высыпали из центра управления. Не обосрались, молодцы! Приближаться к вооруженному безумцу вплотную ребята пока не решались, но без боя Ермолаев уже не выберется. Бегом по лестнице вниз.

— Федя, стрелять не вздумай. Паша! Успокойся! Брось нож, пока не случилось совсем непоправимого!

Слова капитана возымели обратный эффект: старший матрос утратил остатки разума. С истошным криком он принялся размахивать ножом. Механики подрастерялись, расступились.

— Мананнан этого не одобрит!

Что за галиматью понёс Федя Бахтин, не понял никто — кроме, похоже, самого Ермолаева. Безумец прижался к дизелю, затравленно озираясь.

— Мне обещали. Кровь за выход! Я пролил кровь!

Он бормотал, точно оправдываясь. Но безумие во взгляде слегка угасло.

— Если Мананнан хотел бы убить гостей в своем доме, ты бы ему не понадобился. — старпом продолжил говорить странное. — Отдай нож.

Старпом с капитаном приблизились. Уже на расстоянии удара. Неужели получится? Ермолаев почти готов был протянуть нож, но…

— Лжец!

Безумная гримаса, стремительный выпад — но теперь капитан оказался быстрее и был вооружен. Паша упал на колени, хватаясь за горло. Хрипел и пытался вдохнуть. Пара минут агонии казались вечностью — тяжёлое зрелище. Красов уронил наваху. Его трясло.

— Тела в холодильную. И Пашу, и Игоря. Всем… отдыхать. В ближайшее три часа стоим на якоре. Мне нужно…

Красов пошатнулся, но Бахтин подставил плечо.

— Что ты нес, Федя? Кто там будет недоволен?

— А, это… ну… — Бахтин явственно замялся. — Да из Лёвиной песни. Ирландские мотивы. Я типа решил, что раз он говорил про Льва, прежде чем с катушек слететь…

Красов не припоминал у «Левиафана» ничего подобного, но последний альбом он не слушал, да и творческое наследие Платонова уж очень обширно. Только истовый фанат всё упомнит.

— Сейчас мы с твоим Платоновым серьезно поговорим. Очень. Но сначала руку перевяжу… и выпью. Я убил человека, которого знал восемь лет.

***

Музыкант был ровно настолько же спокоен, как когда его заперли. На лице Лёвы сияла та же блаженная улыбка, которую Бахтин помнил из детства. С улыбкой всё понятно. Интереснее иное: откуда он помнил…

…впрочем, об этом речь и пошла сразу же. Платонов говорил так ровно, таким серьёзным тоном, словно бы не городил полнейшую дичь. Феде Бахтину, правда, эти слова ересью сумасшедшего уже почти не казались, а вот Кэп…

А капитан, как ни странно, тоже был спокоен. Может, смерть Ермолаева выпила все эмоции? Хотя Иваныч верно сказал, когда вся эта дичь ещё только начиналась: капитан должен сберечь судно и экипаж. Остальное вторично.

— Старые сказки, Федя… — протянул музыкант, не глядя в глаза ни ему, ни капитану. — Сказки, которые ты знаешь лучше, чем думаешь. Нам нужно идти на Личутинский корг и только туда.

— Это ещё почему? — приказов Иваныч явно уже наслушался.

— Потому что иначе мы все погибнем.

— Да ну?

— Вы же сами видите, что положение становится только хуже. С каждым часом. Если ледокол не погибнет во тьме и льдах, то люди на нём просто перебьют друг друга. Сигнал по радио был не из Североморска. Он был вообще не отсюда. Мы в Сиде. Мы в стране Мананнана Мак Лира, которая всюду простирается, где только плещется море. Ложный сигнал ведёт корабль прочь от корга, но одновременно и к погибели. Единственный шанс — действовать наоборот. Идти туда, куда собирались.

Звучало до такой степени безумно, что даже могло быть разумной тактикой. По крайней мере, на взгляд Бахтина, который самому ему уже казался каким-то помутневшим. Капитан сохранял более ясный рассудок. И вопрос задал пусть не свежий, однако очень своевременный.

— Так всё-таки, зачем тебе на Личутинский корг?

— Этот вопрос теперь уже не имеет ни малейшего значения. Тяжёлое время сомнений, капитан, прошло: сейчас выбор стоит между жизнью и смертью, а он очевиден. Вы можете мне не верить, конечно… Как и в темноту посреди полярного дня, в лёд посреди лета. В то, что убили человека. Но от этого не изменится ни-че-го. Единственное, что способно изменить ситуацию — это ваше решение: идти на Личутинский корг, как мы договорились и как я предлагаю, или же нет.

Бахтин догадывался, о чём думает Красов. Личутинский корг сейчас банально ближе, нежели все другие варианты: Новая Земля, упомянутый в приказе Североморск, родной Северодвинск. Идти туда с точки зрения борьбы за корабль и жизни его экипажа — рационально само по себе, даже без странных речей Платонова. Дойти до берега, встать на якорь, отдышаться. А уж оттуда — на связь с большой землёй. Хоть своё начальство в Северодвинске, хоть эти… североморские. Не важно. Там, на корге, уже можно будет спокойно всём разобраться.

20
Перейти на страницу:
Мир литературы