Жена напрокат (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 27

— Ладно. — Отхожу в сторону.

Смотрю на Германа. Не пойму, отчего этой ящерице так весело?

— Фёдор, послушай, никуда не надо идти. Герман Игоревич не сделает ничего плохого, — произнося это, я поглядываю на Белозерского, который не прекращая ухмыляется. — Потому что мы с ним помолвлены и планируем вступить в брак. Мы пара, понимаешь? Но это секрет, и мы скрываем.

Герман по-прежнему трясёт плечами, посмеиваясь.

— Аня, — в ужасе открыв рот, — он уже что-то тебе подсыпал! Жертвы часто защищают своих маньяков. Это стокгольмский синдром называется. Я об этом читал в интернете.

— Как ты с ним дружишь? Он же неадекватный, — ёрничает босс.

— Он просто заботливый, Герман Игоревич, вам не понять.

Тритон подходит ко мне и прижимает к своему боку, положив руку на плечо:

— Мы с Аней в отношениях, мы планируем п о ж е н и т ь с я, — специально разделяет по буквам, как для дебила. — У нас любовь! — а это говорит громко, будто Фёдор глухой.

Мой друг хлопает глазами.

— Федя, к сожалению, это правда. Мы с ним пара, и он мой жених. К несчастью. Поэтому он спас меня и принёс цветы. Потому что, — вздыхаю, тритон жмёт моё плечо, — мужчины такое делают для своих женщин.

Слова совсем не хотят лезть из горла. Федя ошарашенно молчит.

— Но это тайна. Так что ты — никому. Я тебя очень прошу. — Прикладываю палец к губам.

Моего друга перекашивает. Он кривится, как от кислого. Я вижу, что он расстроился. Я ему нравилась, он старался. А тут такое. Мне неудобно перед ним.

— Не хотел эту версию даже рассматривать, — огрызается Фёдор. — Но, видно, зря. Не думал, что ты продажная. Со собственным боссом! — присвистывает, зарывшись руками в волосы. — Какой стыд и срам. И главное, придумали тоже — «мы женимся». Дура ты! Да столы ему все ототрёшь, и он тебя под зад ногой. Другую найдёт для «свадьбы». Думал, ты скромная, хорошая, милая девушка, а ты передним местом думаешь, как и все секретутки. Потаскушка!

В сердцах плюнув на пол, уходит.

Я ошеломлённо смотрю на друга, который успевает забежать в палату, схватить мои ромашки и пакет с пирожками и практически бегом двинуться к лестнице.

— Федя! Что ты такое придумал? Это несправедливо! Это неправда, я не такая. И ничего такого никогда не делала!

Мне обидно! Кидаюсь за ним, доказывать, что он не прав. Мы с Белозерским даже не целовались. Догоняю Федю на лестничной площадке между пролётами.

— Давай обнимемся и забудем! Мы же друзья! Помнишь, как мы Саню и Ирку в настольный теннис на районных офисных соревнованиях сделали? Это никуда не делось! Знаю, что ты сгоряча.

Я понимаю, что он так не думает. Он хороший. Обнимаемся. Фёдор кладёт руку на мою спину и потихонечку успокаивается.

Но в следующее мгновение нас отдирают друг от друга. Мой друг получает в нос.

— Никто! — Наклоняется к согнувшемуся пополам Фёдору Белозерский и абсолютно спокойно продолжает: — Никто, абсолютно никто не имеет права обзывать мою невесту потаскухой! Произнесёшь это ещё раз, и я ударю снова. Тебе всё понятно? Следи за своим языком.

Фёдор зажимает нос и быстро-быстро кивает головой.

— Она моя невеста, и раз она так хочет, то ты об этом никому не скажешь. Ты извинишься и пойдёшь домой. Так уж и быть, я тебя пока не уволю, опять же потому, что это важно для Ани.

— Прости меня, Аня, — мычит Фёдор, закрыв лицо рукой. — Ты не потаскуха.

— Так-то лучше.

Тритон поправляет рукава рубашки.

А я просто в шоке и, открыв рот, наблюдаю за его мускулистыми руками.

— Пойдём, я забыл наверху свой пиджак. — Он берёт мою ладонь и, переплетая наши пальцы, ведёт меня по лестнице.

Послушно иду за ним.

— Как твоё самочувствие? — интересуется тритон, работая на своём макбуке.

Мы на заднем сиденье, едем на нашу помолвку. Водитель привычно переглядывается со мной в зеркале. Я и Дмитрий поздоровались при встрече уже как родные и продолжаем улыбаться друг другу всю дорогу. Приятный всё-таки человек, хоть и угораздило его связаться с этим змеем подколодным. А вот тритон сосредоточен на экране своего компьютера.

— Спасибо. Хорошо. Я в норме.

Рада его видеть, приятно, что он рядом. Вкусно пахнет, я нарочно принюхиваюсь, стараясь вдохнуть побольше. Очень волнуюсь. Стараюсь сесть покрасивее, но он не обращает внимания. От мужчины, который тянулся ко мне в перевязочной, не осталось и следа. Он опять превратился в хладнокровную рептилию.

— Замечательно, что ты выздоровела и снова в строю. У тебя красивое платье. Сегодня мы должны презентовать нашу пару на все сто процентов. Представь, что наш союз — это товар, который необходимо продать подороже. Там будут все: родственники, друзья, партнёры — все сливки общества, и они должны поверить, что мы влюблены, — командует босс, не прекращая своих занятий.

— Спасибо, что похвалили мой наряд, но вы даже не взглянули на меня, Герман Игоревич.

— Смотрел, когда ты вышла из дома. — Щёлкает по клавишам. — Фёдор прав, у тебя действительно красивые ноги. Кстати, как он?

Краснею.

— Отлично, босс, перелом без смещения, так что лечение может ограничиться приемом обезболивающих и холодными компрессами на область носа.

— Я что же, ему нос сломал? — Поворачивается ко мне, удивленно приподымая брови. — Печально, я этого не хотел. Надо будет выписать ему премию.

— А нового друга кто мне выпишет? Я любила проводить с Фёдором вечера, мы ходили на разные игры. Вот например, осенью у нас запланировано посещение интеллектуального клуба. Все туры — а их в игре семь — должны объединять различные темы от новостей до географии. Это, надо думать, будет невероятно весело и интересно. Но с кем мне теперь туда идти?

— Теперь я твой друг, Аня. — Убирает макбук в чехол.

— Правда? Пойдёте со мной на тыквенную регату?

— Ага, конечно, — смеётся. — Такого не бывает.

— Ещё как бывает. В нашем районе, в бассейне «Дельфин», проводятся ежегодные соревнования по этому виду спорта. Нужно проплыть восемьсот метров в гигантской тыкве.

Замечаю, что водитель ведёт машину одной рукой, другой он прикрывает рот, стараясь не рассмеяться.

— Ань, ты прикалываешься?

— Это потому что у вас, Герман Игоревич, жизнь скучная, вот вы и не знаете, как проходит настоящее веселье. И сразу же думаете, что ничего, кроме ваших пафосных ресторанов и частных клубов, не бывает. А жизнь, она яркая, многогранная!

Белозерский хмурится и потирает переносицу.

— Надеюсь, тыква — это такая лодка, которая просто круглая и раскрашена под тыкву?

— Нет. Тыква — это тыква. В прошлом году мы с Фёдором еле нашли гигантскую тыкву, способную уместить хотя бы меня. Пришлось объездить несколько хозяйств и отдать приличные деньги, чтобы выкупить одну из победительниц местных соревнований «Агробатл».

— Святые угодники, — закрывает глаза, откидываясь на спинку заднего дивана, — а я-то думал, что дворовый баскетбол — это стыдно, а оказывается, есть ещё тыквенная регата.

— Тыквенная регата — это не стыдно, а очень весело. Так что, если вы пойдете со мной, босс, то никогда об этом не пожалеете.

Отвернувшись к окну, Белозерский трёт щетинистый подбородок.

— Чувствую, я в этот день заболею. Затемпературю, засопливлю, закашляю.

— Но…

— И заражу вирусом тебя, — перебивает Герман, заканчивая разговор.

Водитель давится смехом, сжимая губы и тряся плечами, а мы тем временем подъезжаем к ресторану. И мне — впервые за время нашей аферы — становится страшно. Потому что из параллельно подъезжающих машин на улицу вываливает весь свет общества нашего города. Сабина и тритон покидают тачки одновременно, и, хотя он держит меня за руку, я вижу, как их взгляды встречаются.

Становится холодно и грустно.

Я в высшей степени уверена, что всё это не ради наследства, а ради неё. И то, что он хотел меня поцеловать, — просто мужская природа. Он же спал с продавщицей золота. Почему бы не переспать со мной? Это даже удобно. И изображать пару станет намного легче.