Во все Имперские Том 7. Орден (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 5

И сейчас Тая испытала те же детские ощущения, по телу прошла волна жара, дрожи и боли. Руки свело, Тая выронила голову дриады, потом девушку шатнуло. Синие волосы Таи начали тлеть, она едва смогла поднять сведенную судорогой руку и сбить огонь.

Макс лежал на траве, бессмысленно глядя в черные небеса, брат Таи был мертв. Убит наповал разрядом тока, остановившим его сердце. Другого брата, Евдокима, отбросило метров на десять в сторону, у него пылала борода, которую Евдоким пытался затушить, катаясь по земле.

Дриада внешне вроде бы не пострадала, но леший его знает, как действует на дриад электричество…

Где-то в Петропавловке ухнул взрыв. У наёмников Нагибина был ровно один собственный гранатомёт, как и у ублюдка, засевшего в колокольне. Так что судя по всему, сейчас шла натуральная дуэль двух гранатометчиков.

Тая еще раз глянула на труп своего родича. Смерть брата её не особо шокировала. Все же Макс был ей троюродным братом. Но он один из немногих Кабаневичей согласился поддержать Таю сегодня. Так что его смерть, его мертвые глаза привели Таю в бешенство.

— Сдавайтесь, — лениво предложил полковник Молниев, — Кто ляжет лицом в траву — того будем брать живым. Остальных — нет.

— Я мамку твою живой возьму, подонок! — завизжала Тая.

Она попыталась было телепортироваться, но ничего не вышло. Электричество повредило чакры, Тая не могла кастовать…

Пятьдесят агентов Летучего Полка ринулись в атаку, все вместе. Тая встала у них на пути, раскинув руки и закрыв собой лежавшую на траве дриаду.

Безумный поступок. Но красивый. Тае нравилась такая смерть. О ней будут саги слагать!

Ракета угодила мне в грудь, у самого предплечья.

Боли я не ощутил, я в принципе не способен был ощущать боль в этой божественной форме. Ибо боль это человеческое, слишком человеческое, а я сейчас не был человеком. Я был титаном, божеством!

Но вот законы физики, к сожалению, на меня действовали, ибо божеством я был частично материальным. Никакой контузии я тоже не почувствовал, однако моя правая рука отвалилась. Точнее говоря, развоплотилась.

Я даже успел увидеть, как она стекла бесформенным кулем вниз, вместе с куском предплечья… А больше я увидеть ничего не успел, меня просто подняло в воздух и мощным взрывом отшвырнуло спиной на мост.

Мост разлетелся вдребезги с оглушительным треском, какой-то раздавленный в лепешку вместе с конем казак прилип к моей циклопической спине.

В следующее мгновение я уже погружался в воду, тонул в Неве, а сверху меня засыпало кусками моста. Пара метров перил моста вонзились мне в голову и теперь торчали в районе носа, как будто я сделал себе пирсинг.

Мда… Был титаном, а стал натуральным Титаником.

Впрочем, соображал я все также быстро и ясно. Похоже, что в этом теле мой разум повредиться не мог в принципе, что бы вокруг не происходило.

Так что я скоро сообразил, что утонуть я здесь не могу. Нева под мостом глубиной метра три, а я высотой все семь. Главное встать на ноги… Но даже если я не встану на ноги — захлебнуться мне тоже не грозило. Я вообще не дышал в этой божественной форме, мое тело не нуждалось даже в кислороде, оно вообще ни в чём не нуждалось.

Моя правая рука тем временем пыталась отрасти, на её месте метались какие-то призрачные сполохи, я вроде как даже уже видел дымный силуэт новой свежей конечности. Но это пока что был только силуэт, напоминавший голограмму. Ни двигать, ни воевать этой призрачной рукой я не мог. Судя по всему, ей нужно время, чтобы оформиться и воплотиться в полноценную руку.

Полулежа на спине, я стал одной левой расшвыривать в стороны куски камня от моста, под которыми меня похоронило. При этом я все глубже проседал в ил и грязь, покрывавшие дно Невы. Вот это уже плохо. Утонуть в дерьме бы не хотелось. Неподходящая смерть для столь мощной сущности, как я.

Впрочем, уже через мгновение стало ясно, что позорная участь был засосанным днищем Невы мне тоже не грозит.

— Я его добью, — прогремел звонкий Алёнкин голос, заглушивший на мгновение стрельбу и крики у крепости.

Никаких сомнений в том, кого именно Алёнка собирается добить, тут быть не могло. Я был единственной достойной целью для неё. Бог против богини. Ну что ж… Это будет эпический бой. Если я, конечно, осилю вылезти из-под завалов, и если меня не шлепнет этот мудак с ракетницей на колокольне крепости.

Мудак, судя по всему, все еще был там. По крайней мере, колокольня все также торчала над Петропавловкой. И ракеты оттуда стабильно вылетали, одна даже ухнула в воду в стороне от меня. Впрочем, у моих наёмников был один гранатомёт, так что есть шанс, что среди моих людей найдется меткий стрелок и расфигачит колокольню.

При мысли о том, что придется уничтожить главный символ Петербурга мне почему-то стало не по себе — я был уверен, что любой петербуржец из любого мира меня бы порвал за одну мысль вальнуть эту колокольню. Но в этого петербуржца просто не пуляли с неё ракетами, так что пошёл он к лешему, вот что!

Я окончательно рассвирепел, и это придало мне мощи. Зарычав на манер Халка, я раскидал останки моста и встал в полный рост. Нева доходила мне до колена, вместо правой руки у меня всё еще болталась какая-то неуправляемая дымка.

Но Алёнка уже была здесь — она парила передо мной в воздухе в потоках черни и золота, обнаженная, прекрасная и трёхглазая.

— Ну вот мы и встретились, Алёна, — громовым голосом произнес я, — Оба голые и божественные. Мы с тобой сейчас, как Адам и Ева в Раю. Клянусь, мы могли бы не сражаться, а предаться любви!

— Нет, — звонко ответила Алёнка, — Увы, но это не вариант. У тебя штуковина между ног… Она больше меня размером. И мы не Адам и Ева, Нагибин. О, нет. Взгляни на мою ауру — я золото, я Солнце! А ты Луна. И приходит рассвет, и Солнце гасит Луну.

— Ага, а потом приходит закат и Луна нагибает Солнце! — взревел я.

— Да, но свет Луны — лишь отражение, — прощебетала Алёнка, — Он не полноценен. Он не существует без Солнца. Как и ты без меня, любовь моя. Это я тебя сделала, Нагибин. Своими руками. Вот этими. Я была твоим куратором. Я породила тебя. А сейчас я тебя уничтожу!

— А что тебе за это даст твой дружок самозванец на троне, м? — поинтересовался я, — Не слишком ли много у тебя в друзьях Государей, Алёна? Сначала Царь из другого мира, теперь самозванец…

— Хватит болтать!

Очередная ракета прошла выше моей головы и взорвала набережную. Алёнка бросилась в атаку…

Принцесса спрыгнула с эшафота и побежала.

Двое тюремщиков попытались её остановить, но третий, покоренный магией принцессы, выхватил пистолет и стал палить в своих товарищей.

— Дриаду убейте! — бешено орал шеф Охранки Соколов, — Палач, вешай осужденных, не стой столбом! А эту тварь убейте из гранатомёта!

«Тварью», которая привела в такой ужас Соколова, был полупрозрачный и источавший свет гигант, торчавший возле моста.

Этот гигант что-то кричал громовым голосом, но принцесса не понимала его слов, она была слишком перепугана, слишком на адреналине, чтобы понимать человеческую речь.

Сердце девушки замерло от страха, еще когда её сунули в петлю, да так и осталось замершим. Лишь её тело действовало, чисто инстинктивно.

Тело хотело жить, принцесса сейчас ощущала себя зверьком, пойманным в капкан. И тот факт, что ей удалось чудом спрыгнуть с виселицы, её не утешал, как и тот факт, что на Петропавловку напала целая армия каких-то неизвестных…

Всё еще только начинается. Ей все равно не уйти отсюда живой!

Один из тюремщиков прицелился Ладе в голову из пистолета, но принцесса ударом кулака сбила врага на землю. Другой тюремщик, тот которого Лада законтроллила, был уже мертв — расстрелянный собственными коллегами он умирал на эшафоте.

Ладе было жаль этого парня, жаль остальных, тех, кто остался на виселице, жаль свою маму-дриаду, которую оглушил неизвестный черный демон.