Вниз по кроличьей норе (ЛП) - "sweeteangel1" - Страница 4

Должно быть, она слишком долго молчала, поэтому он спросил:

— Ты все еще со мной? — она стучит один раз, и он вознаграждает ее еще одной фразой, — хорошая девочка, — и ускоряется.

Спокойные толчки усиливаются, и руки обхватывают талию, чтобы притянуть ближе. Она не понимает, меняет ли он угол наклона, но внезапно его кожа соприкасается с ее клитором. С каждым толчком она издаёт звук, стенки влагалища сжимаются вокруг члена.

— Вот так, — говорит он. — Хочу почувствовать, как ты кончаешь, сжимая меня.

Гермиона обычно не кончает дважды за один половой акт, если вообще кончает. Мужчины, с которыми она была, сочтя за обязанность, делали нерешительные попытки помочь ей достичь оргазма, но никогда не прилагали достаточных усилий, необходимых для того, чтобы действительно довести ее до пика удовольствия. Часто именно она тянулась пальцами вниз, чтобы провести по своему клитору и попытаться приблизиться к этому до того, как партнер кончит и оставит ее. Иногда она добивалась желаемого, иногда — нет.

Но он… Несмотря на то, что он не видел выражение ее лица, казалось, что мог читать ее тело, как книгу. И дело было не только в этом. Партнер, казалось, был заинтересован в ее удовольствии, несмотря на то, что понятия не имел, кто она такая. Он делал все для того, чтобы девушка наслаждалась собой так же, как и он сам, даже если все, что знал о ней, это то, что она имела задницу, достойную поклонения. Если он был таким внимательным любовником всего лишь с парой анонимных ног, она хотела бы знать, каким он был бы в качестве парня. Гермиона представляла, что секс с ним будет каким-то слишком умопомрачительным.

Темп и угол наклона вновь меняются с ощущением, что он толкается в нее. Пальцы ее ног вытягиваются, дыхание перехватывает. Он задевает что-то глубоко внутри, о существовании чего она никогда не знала. Ее тело, кажется, не понимает, как реагировать, одна его часть настолько переполнена ощущениями, что пытается вырваться, другая решает, что это именно то, что она должна чувствовать все время, и — о Годрик, — только не останавливайся. У нее нет времени расстраиваться из-за отстранения его таза, прижатого к клитору, ведь одна из рук, обхватывающих ее талию, скользит ниже, перекатывая клитор между пальцами, потирая его большим пальцем и слегка пощипывая.

Потеряв рассудок от удовольствия, она инстинктивно приподнимается на локтях, чтобы изменить угол наклона. Она слышит, как в ответ на это он издает тихое: — Блядь.

Член продолжает касаться этого идеального места, и она издает сдавленный звук, чувствуя, как мышцы живота сжимаются. Партнер начинает разговаривать, комбинируя ругательства и добавляя «идеально», «так хорошо для меня» и «хорошая девочка» для пущей убедительности.

Он выдыхает:

— Это невероятно, — когда ее внутренние стенки начинают сжимать член, и что-то в ее мозгу натыкается на нужный ответ. Внезапно она понимает, чей голос звучит по другую сторону перегородки и чей член доводит ее до одного из лучших оргазмов за последние годы.

В голове всплыло воспоминание о глазах Драко Малфоя, когда она видела его в последний раз. И о том, как в них засветился огонек чего-то кроме гнева, чего-то похожего на похоть, буквально на долю секунды, когда он посмотрел на нее, прежде чем остыть до типичного ледяного серебра, которое всегда доводило ее до крайности. Ее ноги сжимаются, она кричит, кляп, конечно, приглушает громкость, но не эмоции. Она откидывается обратно на скамейку, ее вагина сжимает его член со всей силой, в то время как он продолжает толкаться в нее.

Гермиона не может пошевелиться, она беспомощна, поэтому позволяет волнам удовольствия захлестнуть ее, пока окончательно не выдыхает воздух из легких. Она чувствует, как ногти впиваются в ладони, потому что она сжала руки в кулаки. Начинает казаться, что каждая частичка ее тела поет, от пальцев ног до кончиков волос.

Он продолжает толкаться, теперь уже в ровном ритме, пока Гермиона восстанавливает дыхание. Стенки влагалища все еще крепко сжимают его, но это мало влияет на темп. Партнер ускоряется и отчаянно стонет. Когда она, наконец, разжимает кулаки, ее тело словно плавится до жидкого состояния, каждый мускул в нем превращается в желе. Волна усталости и расслабления захлестывает Гермиону, а он хрипит последний раз, прежде чем дернуться внутри нее. Она издает счастливый вздох, чувствуя, как ее наполняет тепло.

Они замирают в своих положениях. Гермиона в блаженстве, а партнер — неподвижно. Он нежно поглаживает одну из ее ног, и это — лучший способ для успокоения.

— Ты в порядке? — он спрашивает тихо, но она еще не до конца пришла в себя, чтобы постучать, поэтому просто счастливо стонет в свой кляп от удовольствия и согласия. Он делает глубокий вдох, слегка смеется, пока она закрывает глаза, словно погружаясь в сон. Вдруг она снова понимает, что по ту сторону стены находится Драко Малфой, но ее нынешнее состояние нирваны не позволяет чувствовать ничего кроме спокойствия. Гермиона никогда не слышала, чтобы он так смеялся: нежно, без жестокости. Должно быть, он изменился за время войны, раз так обращается с безликими сексуальными партнерами. Еще и в маггловских заведениях.

Он медленно выходит, и она сразу чувствует моральное опустошение из-за этого. Лицо горит от ощущения вытекающей жидкости.

— Спасибо, — говорит он. Это еще одна вещь, которую она никогда не слышала до этого момента, а затем партнер оставляет еще один поцелуй ниже ее лодыжки. Она думает, что это ей следует поблагодарить его, но разум пока что недостаточно функционирует, чтобы выдать что-то, кроме мычания.

На несколько мгновений наступает тишина, слышен только шорох ткани и биение ее сердца. Затем до Гермионы доносится звук шагов, в этот раз удаляющийся и менее уверенный. Он тихо произносит:

— Береги себя, — дверь отворяется и почти сразу захлопывается. Ушел.

Она разрешает себе передохнуть шестьдесят секунд, позволяя удовольствию наполнить все тело. А потом неохотно стонет и нерешительно вытаскивает ноги из стремян. Это занимает минуту, так как попасть в них было легче, чем выбраться, но в конце концов ей удается собрать остатки своей энергии, чтобы освободиться. Ноги тут же опускаются на землю, как свинцовые гири, наполовину онемевшие. Гермиона делает глубокий вдох и подумывает, чтобы отдохнуть еще несколько минут. Ее два часа еще не прошли, но беспокоящая мысль о том, что войдет кто-то еще, является большой мотивацией, чтобы заставить ее двигаться. Она не готова к следующему раунду, и, безусловно, не может столкнуться с еще одним знакомым детства.

Грейнджер медленно садится, несмотря на протесты своего тела, затем наклоняется, прислоняясь лбом к стене перед собой. Она могла бы заснуть прямо в этом положении. Но она отводит таз назад на скамейке и поднимает колени, чтобы втянуть их обратно в отверстие. Она чувствует, как горят бедра, подступает ощущение оцепенения. Гермиона знает, что завтра болеть будет все, как от напряжения, так и от внимания Драко. Она трепещет, вспоминая его имя, и закусывает губу, чтобы удержаться от повторного переживания последних двадцати минут. Позже. Она может подумать об этом потом. Желательно в компании любимого вибратора.

Грейнджер отстегивает кляп подрагивающими пальцами и вытаскивает его изо рта. Двигает мышцами, стучит зубами, и теперь пустота кажется странной и непривычной. Челюсть хрустит, когда она массирует уголки губ, чтобы вернуть им функционирование. Она морщит нос от вида слюны, стекающей с кляпа, и подумывает наложить невербальное очищающее заклинание на него прежде, чем положить в мешочек и засунуть в сумочку.

Она двигает ногами, чтобы поставить их на пол со своей стороны стены, и чуть не падает, когда пытается встать. Гермиона стонет. Она не может сейчас вести себя нормально и боится даже представить, как выйдет из этой будки, пройдет мимо администратора, которая знает, что здесь происходило. Одно дело — говорить с ней, когда возможность трахнуться была обнадеживающей. Гермиона не думает, что сможет выдержать разговор с этой женщиной, когда у нее только что снесло крышу от самого грязного поступка, который она когда-либо делала. Не то, чтобы список был длинным…