Гимназист (СИ) - "Vells" - Страница 51

Аннотация: Моё кредо — эргономичность во всём. Этого требует моя профессия, ведь я — киллер экстра-класса. Вот только не ожидал, что меня подставит контора, на которую я работал пятнадцать лет! А что окажусь в другом мире, где правят аристократические кланы, а окружённый крепостной стеной город атакуют полчища гулей — тем более. Теперь мне, последнему из рода, нужно выжить и овладеть местной магией, ведь вокруг — одни враги, жаждущие моей скорейшей гибели. Но тот, кого прозвали Зодчим смерти, не доставит ублюдкам такого удовольствия!

Я неспешно шёл по оживленной улице Петербурга.

Вот как несколько дней назад я прибыл в распоряжение двенадцатого отдела полицейской канцелярии, где меня переодели в серую зимнюю форму городового низшего оклада, и заявили мне, что я буду выполнять функцию патрульного.

Вот, правда мундир и шинель мне выдали без единого опознавательного знака, а вместе с ней красную повязку на плечо, и бумагу, что я имею право носить эту форму.

Кроме красной повязки дружинника, я получил ещё простецкую саблю. Ну, хоть на этом спасибо.

Потом меня проводили в общежитие при канцелярии, где проживали как студенты, так и приезжие на время службы в Петербурге полицейские.

Комнаты тут больше напоминали казармы на десять коек, чем обычную общагу.

А дальше началась моя практика, которая заключалась в постоянном хождении по городу и предотвращении беспорядков, если таковые имелись.

Однако за три дня моего бесцельного хождения по улицам города, я не участвовал ни в одном конфликте.

Конечно, я ходил ни один. Каждый раз, когда я должен был идти в патруль, меня прикрепляли к городовым, которым я и должен был помогать.

Вот и сейчас я брёл чуть позади трёх городовых низшего оклада, которые по факту были рядовыми.

Время было уже позднее, и всюду горели фонари. Люди, проходящие мимо, с вялым интересом кидали на меня взгляды, и шли дальше по своим делам.

Также за это время я видел в городе гимназистов Николаевской гимназии. Парни из нашего учебного заведения как я понял, также были прикомандированы к другим полицейским отделам, ибо выгладили они, как и я. Но были и такие которые попали в военные части, и сейчас находились в воинских формированиях города, рядом с которыми и патрулировали местность.

И ещё один удивительный факт, который меня поразил, пока я блуждал по огромному городу, был в том, что я видел в рядах полиции девушек. Вот только они были при странных погонах в отличие от нас, не имеющих, каких либо знаков отличия.

Проходя очередную улицу, из дома с большими дверями выскочил мужчина в фартуке, и стал лихорадочно крутить головой, но стоило ему увидеть наш патруль, как его ноги сорвались с места.

— Ваши благородия! — подлетел к нам мужчина за сорок. — Пойдёмте быстрее со мной. Там дебош!

Постовые сразу оживились и быстрым шагом проследовали за мужчиной, как собственно и я, заходя в огромную дверь, за которой начинался холл ресторана, судя по запаху.

Яркие люстры и настенные рожки освещали богатый вестибюль, за которым виднелись многочисленные столы с посетителями.

Мы быстрым шагом прошли к столам и, маневрируя между ними, следовали за мужчиной в фартуке, который вёл нас в самый конец зала, где слышалась пьяная брань и звон бьющейся посуды.

Рядом с круглым столом в углу огромного помещения, размахивая бутылкой, стоял, качаясь из стороны в сторону, полный тучный мужчина с лёгкой залысиной.

Одет дебошир был в подобие фрака, который сейчас был перекручен и небрежен.

Когда постовые вплотную подошли к столу, я встал чуть позади них у ближайшего к мужчине стола.

— Господин хороший, — Обратился один из постовых с шикарными усами и бакенбардами к смутьяну. — Жалоба на вас пришла. Порядок нарушаем.

Тучный мужик развернулся на постового, и из горла хлебнул, как я понял подобие водки.

— Кто тут на меня жалобу настрочил! Я спрашиваю, кто это сделал! Ты?! — указал рукой с бутылкой мужик на столик в полутора метрах от него, за которым сидели двое мужчин среднего возраста. — Я узнаю. — Всё тряс бутылкой, из которой слегка проливалась жидкость. — Я всё узнаю. Только навещу своего близкого друга коллежского советника графа Миловского. А вы можете идти. И без вас тут места мало. — Вновь повернулся он на городовых.

— Не положено. — Ответил ему высокий и худой полицейский.

— Что тебе не положено служивый, — через смешок произнёс заплетающимся языком лысоватый. — Ты хоть знаешь кто я? Я ростовщик Уськин. Мне пол Петербурга должны. Хочешь и дальше в Петербурге патрулировать. Иди улицы топчи постовой городовой. А меня не трож. Худо будет.

— Не положено. — Выдавил из себя высокий постовой.

— Да что ты заладил то! А ну прочь пошли шушера. — Попытался толкнуть в грудь полицейского Уськин, — но тот отбил в сторону его руку, от чего ростовщик пришёл в секундную ярость. — Да как ты смеешь! — взвыл тучный мужчина, и со злости швырнул бутылкой в постового.

Мужчина увернулся, а бутылка полетела дальше, прямо в столик, который стоял в нескольких метрах от эпицентра конфликта.

Тело среагировало само, от чего я в долю секунды был рядом с этим столом, и поймал бутылку в полуметре от лица молодой девушки с волосами цвета меди, которая сидела в компании нескольких молодых парней и девушек.

Пока я ловил кинутую бутылку, постовые скрутили ростовщика, и повели его на выход, под благую ругань от Уськина.

Поставив пойманную бутыль на стол молодой компании, которые уставились на меня, я, несмотря на них, пошёл следом за своими старшими товарищами по отделу.

Когда я выходил на улицу, то думал, что сейчас мы проследуем в отдел, и я увижу, как оформляются бумаги на практике, однако меня ждал сюрприз.

Стоило всем нам очутиться рядом с дорогой, как один из полицейских тормознул экипаж, и пока он подъезжал к нам, второй отпустил ростовщика.

— Иван Андреевич, — обратился к освобождённому мужчине полицейский, носивший бакенбарды и усы. — Езжайте домой. Мало ли кто ещё мог прийти по жалобе. Мы царские патрули видели в округе. Они как вы знаете, не разбираются, горожанин ты или полицмейстер, да и граф Миловский я вас уверяю не будет рад, если они к нему заглянут. Зачем нам всем такие хлопоты.

— Ха, — расплылся в улыбке лысоватый. — А ты соображаешь. Буду на фуршете у графа обмолвлюсь словечком за тебя. Чай заходился уже в городовых низшего оклада. Сообразительные люди и повыше нужны. — Хлопнул он мужчину по левому погону, после чего завалился в экипаж, закрывая за собой дверь.

— С этим всё, — улыбнулся на фоне уезжающего экипажа усатый городовой. — Пошлите дальше.

На следующий день у меня вся первая половина дня была свободной, так как моё патрулирование закончилось за полночь. Однако в отделе объявили общий сбор, от чего утренний отдых сам собой отменился.

Быстро собравшись, я выскочил на улицу и, пройдя до двенадцатого отдала, удивился тому, что рядом с его входом стояли военные с ружьями за плечами в чьих рядах были также и практиканты.

Пройдя мимо них, я попал в суматоху снующих туда-сюда людей.

С трудом пробравшись до места, где обитал мой куратор, сразу получил указание проследовать на улицу и найти третий отряд во главе со старшим унтер-офицером Симуткиным, под чьё командование я прихожу на сегодня.

Кивнув куратору, я вновь отправился на улицу, где вовсю кипела работа по распределению отрядов.

Симуткина я нашёл случайно, ибо проходя в толпе людей, я услышал, как к нему обращается старший по званию.

Пройдя до него, я отрапортовал, что направлен в его отряд, после чего он указал мне на кучу народу, в которой были как полицейские низших званий, так и обычные родовые военные с ружьями и саблями наперевес.

Идя к ним, я уже понимал, что ужасные события, о которых поведал мне под лёгкой пыткой гимназист, вот-вот должны произойти.