Крысиный Король: Пробуждение (СИ) - "Nezznayka" - Страница 38

Не женщина, а ангел. Тут же вспомнил и про демона, к которому я теперь привязан, тот парил над столом, и вкушал запах пахнущих блюд.

— Проклятье! — крикнул он, смотря как ребёнок, в какой раз уже откусывает смачный кусок мяса от запечённой ножки, — Сергей, сожри тут всё, ведь это несправедливо! У этого полурослика, отменный навык готовки!

Не обращая на него никакого внимания, я послушно нёс свежий хлеб к столу. Наконец меня заметил, красный как помидор, Вольт. Его глаза расширились, он быстро осмотрел всех вокруг, и поднявшись со стола, держа в руках наполненную миску, крикнул, что было силы:

— Выпьем же за нашего нового друга! — все взрослые быстро подняли: миски, особо толстые кувшины. Чтобы выпить за… меня? Но как только они увидели, за кого пьют, в комнате настала мертвая тишина, только слышны глотки Вольта, что старательно присосался к долбленной миске.

Опять эта тишина, опять эти презрительные взгляды. Они даже не задумываются, что я крысолак… Эти половинчатые, принимают меня за звероподобного, но есть у меня ощущения, что и с ними не все так гладко…

— Брота! — взревел полурослик, что сидел на другом конце стола, казалось, что тот по размерам был ещё больше, — какого демона у тебя в дома, делает эта мерзость?!

В его мерзких руках был до краёв наполненный кувшин, рядом с ним всё время возилась какая-то девочка, доливая в кувшин какого-то алкоголя.

— Это мой друг! — возразил Вольт, едва держась на ногах.

Вот и снова начинается. Может правда их всех сожрать? Оставить только Катрину и их детей?

Судя по ситуации, сейчас всем было начхать на слова Вольтера, все ждали ответа Броты. Но…

— Так, почему хлеб ещё не на столе?! — грозно спросила подошедшая сзади Катрина. Поникнув, я развернулся, все же, Катрина для меня почему-то сейчас была тем, кого ну никак не хотелось подводить, хоть она мне и никто, я это отлично понимал. Та, посмотрев мне за спину, и увидев нервозное молчание за столом, и злого Вольтера, увидев того полурослика, который высоко смотрел на Броту. И самого Брота, который будто в мгновение отрезвел, и не знал. Что стоит ответить. — Грота Толстопузый! — закричала Катрина, неся в руках горшок, наполненный какой-то вязкой кашей, но точно не грибной похлёбкой, — Не забывайся, что ты в гостях, а здесь, все кто в доме наши друзья! А если не замолчишь, я выпру тебя за дверь, и при к своей кобыле старой!

— Да как ты смеешь, людское отродье!

Глаза Катрины на мгновение стали мокрыми, даже Брота встал со стола, и подбежал к, казалось, женщине с каменной душой. После увиденного мной, внутри меня что-то ёкнуло. Я бы не сказал, что это было что-то хорошее. Моя огромная туша тихо развернулась, аккуратно поставила на длинный стол доску с хлебом. Сзади послышался едва слышный всхлип.

Тварь.

Входная дверь раскрылась, и оттуда, шагая на двух задних лапах, скрестив за спиной остальные, шёл старый, он широко улыбался ровно до того момента, пока не увидел тихо плачущую Катрину. Я приказал ему вытащить наружу того наглого полурослика, что посмел обидеть Катрину. Десять крыс, вместе с малой, стаей налетели на жирного. Похватав того за края его одежды, а я попросил его здесь не раздирать, это уже слишком некультурно будет, потащили Грота на улицу. За столом сидели испуганные взрослые лица, дети сбежали на второй этаж. Этот наглый Грота, раздирающе ревел, но никто ничего не делал, никто не пытался меня остановить. Брота тихо успокаивал свою жену, медленно поглаживая ту по голове. Вольт же, этот мужик, с любопытством наблюдал, сейчас он не казался пьяным, вообще будто и не пил. Макс, быстро вытерев своё лицо рукавом рубашки, побежал за крысами наружу, ещё и успевая что-то дожёвывать. Я ловко остановил его за плечо, и быстро развернул обратно к столу, сам тоже не собирался никуда идти, только дверь закрыть за старым. Мысленно приказал оттащить тело, и где-нибудь в непроходимых кустах, разодрать его тело так, чтобы тот мучился, ну и не оставить от него и костей. К чёрту, надеюсь родственничков у него нет.

Подойдя к двери, я увидел, как тело Толстопузого усердно размахивало руками, а потом, во тьме, из-за фургончика заметил белый мячик — это был Гнилозуб. Он с улыбкой наблюдал за крысами, а потом своими сверкающими от счастья глазами, глянул на меня. Недолго думая, я тихо крикнул ему:

— Разберись с ним так, — я быстро глянул себе за спину, увидев уже вытирающую слезы Катрину, — Чтобы эта тварь, больше не беспокоила эту семью.

Тот лишь махнул головой, и крысы сразу же отстали от Толстопузого. Его тело было погрызено, но тот ещё жил. Он быстро встал на четвереньки, и пополз ко мне, медленно преодолевая ступеньки, он кричал:

— Стой! — по его жирным щекам стекали кровавые слёзы, — Мразь, успокой своих недоносков! Как ты смеешь!

Только он дополз до последней ступеньки, я громко хлопнул дверью, и пошёл обратно, наслаждаясь мерзкими криками полурослика, тихих шлепков из-за того, что его снова стаскивали со ступенек крысы.

В голове метались мысли, как бы отсюда побыстрее убраться, ведь неизвестно, что подумает эта семья Риггерсов, да и Брота уже не кажется такой уж мразью. Видно, что он любит свою жену, даже под предлогом того, что она спокойно может его уделать какой-нибудь кухонной тряпкой…

Быстро оставив позади себя смутные мысли и длинный коридор, я снова вернулся в эту просторную комнату. Тут будто ничего и не было, все весело сидели за столом, что-то бурно обсуждая. Вольт снова будто набуханный разговаривает с Максом, тот кинул не меня вопросительный взгляд, на который я зачем-то кивнул. Не знаю, что он себе там придумал, но с необычайной улыбкой, он начал отвечать Вольту. Рядом у стола бегала половинчатая малышня, к полуэльфу приставали те самые два ребенка: Жлобик и Глобик, вроде бы. Но сейчас меня больше всего интересовала Катрина.

Рядом с печью стоял Брота, и что-то с улыбкой говорил Катрине. Настоящая домохозяйка, уже во всю что-то варганила, и с серьёзным лицом отвечала своему мужу. Мне кажется, они даже не догадываются, что я сделал с Гротай. Могу сказать точно, что рядом с этой женщиной, я чувствовал себя особенно, нет это не влюблённость, тьфу, у нее шестеро детей. Я чувствовал уютность, заботу, дом… в каком-то смысле.

Катрина, хоть и была увлечена готовкой, но всё равно умудрилась заметить меня. Обтерев руки об фартук, она подошла ко мне, потянув за собой своего мужа.

— Извиняйся!

— Я… был не прав насчет тебя… зверьё, — опустив свой взгляд себе в пузо, он нехотя протянул руку. Я, собственно, её пожал.

— Вот и отлично! — радостно воскликнула Катрина, и обхватив горячий горшок холодным тряпками, потащила к столу, — быстро к столу!

Не найдя никакого оправдания, да и не хотелось искать, мы пошли к столу. Заняв место рядом с Максом, все половинчатые, будто в них что-то переменялось, начали с улыбкой меня расспрашивать. И наконец я дотянулся, до свежего хлеба, мне доброжелательно подсунули острячку, и чтобы никого не обидеть, пришлось мазать. И о боже, это натуральная, домашняя аджика. Мои вкусовые рецепторы в это время просто ликовали. В итоге, я опробовал каждое блюдо, что посетило этот стол, и только аджика до ужаса сильно напоминало наше… земное… Я вспоминал как моя бабушка её делала. Падая на колени, я умалял Катрину дать нам немного с собой в дорогу, от чего та краснела. Но потом, она меня просто убила одной новостью: они с Бротай решили, что больше, рядом с лесом жить не безопасно, и будет лучше если они отправятся вместе с нами, до самой имперской столицы. После этой новости, Вольт был счастлив, что наконец-то вредные полурослики, хоть кого-то послушали, хотя я ни о чем таком не говорил.

В итоге, с посиделок прошёл целый час, ну по моим ощущениям.

— На-до-е-ло! — в который раз завопил Чёрт, — Сколько… уже… можно… жрать!

Это и правда смущало, мы уже сколько сидим, а здешние жители будто не устали вовсе, хотя после новости о том, что Катрина и Брота с детьми переезжают, все начали вести себя ещё активней. Макс уже пускал слюни, он оперившись об спинку стула, спал. Вольт, ещё как-то держался, а тосты произносить вовсе больше не стеснялся. Как оказалось они пили грог, это — сильный алкоголь, который делается из семян растения гроговечка. Конечно, я об этом ничего не знал, и не буду знать.