Надежда феникса (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 32

— Садитесь ближе к шее. Но не совсем на нее.

— Понятно. На шею вам не садиться, — фыркнула я.

Миранхард фыркать не стал: видимо, не понял шутки, но зато когда я устроилась, прямо передо мной поднялось несколько рядов чешуи. Дальние хорошо так поднялись, как заслонка, а ближайшие ко мне — чуть пониже.

— Хорошо держитесь. И ноги зафиксируйте, Надежда, — посоветовали мне.

Я успела только засунуть кроссовки в разъемы между чешуйками, а руками ухватиться за мощные пластины, когда дракон стартанул. Просто так, и никакого тебе разгона и взлетно-посадочной полосы. В лицо ударил поток разогретого воздуха, и мы взмыли в небо.

«У-и-и-и-и-и!» — так кричат дети на карусели.

«А-ы-ы-ы-ы-ы!» — так хотелось завопить мне. Потому что законов аэродинамики в этом мире никто не отменял, равно как и силы тяжести. Не знаю, чему она здесь была равна, но представила, вспомнив школьный курс физики, как буду лететь вниз, и мне поплохело! Чем я, спрашивается, думала, когда сюда полезла?!

— Испугались, Надежда? — Дракон развернулся и взял курс на море. Теперь мы летели над водой, но я все еще справлялась с первыми впечатлениями. Несмотря на то, что он поднял заслонку из чешуи, без которой меня просто-напросто сдуло бы, потоки воздуха все равно ощущались прилично. Хорошо хоть на десять тысяч метров подниматься не стали, и на том спасибо. Да даже спасибо, что не стали на две!

— С чего вы взяли? — достаточно бодрым голосом поинтересовалась я.

— Я же зверь, — с насмешкой, от которой по его мощному телу прокатилась вибрация, ответил Миранхард. — По крайней мере, пока. Я тебя чую.

Я опустила глаза, но с джинсами все было в порядке. Сухо, как в рекламе подгузников. Тогда что он там себе чует?

— Что именно? — уточнила я, открывая второй глаз и стараясь не держаться за дракона так, словно собираюсь выдрать эти две чешуинки и оставить себе на память.

— Адреналин.

— Ты знаешь, что такое адреналин?! — от неожиданности и стресса даже на «ты» перешла.

— Ну знаете ли! — фыркнул дракон. — Мы же не дикари какие-то! Медицина, конечно, у нас совершенно другого уровня, но тем не менее очень и очень полезная. Куда как более щадящая, чем у вас. Те же зелья, например. Не в пример вашей отраве, то есть таблеткам. Они не воздействуют на желудок и устраняют не симптомы, а причину болезни. Работают именно с ней. Не говоря уже о самих методиках исцеления. Абсолютно бескровных! А ваши скальпели и прочий примитив… фу.

Я решила не обижаться, в конце концов, я бы и сама не отказалась от продвинутых методов исцеления в нашем мире. От тех же зелий и магии, да и кто отказался бы? Если бы вместо полостной или даже лазерной операции можно было бы с часок под руками умелого лекаря полежать — и все, как новенький!

— Стойте, а откуда вы знаете про мой мир и таблетки? — прищурилась я. — Тоже заранее изучали?

— Это как сказать, Надежда. Я вчера почти весь вечер провел с вашей бабушкой, премилая, надо отметить, женщина. На нас даже коситься начали, — Миранхрад словно хохотнул. — Тем не менее я узнал много всего нового о вашем мире. И о вас.

И бабуля туда же! Всяким драконам всякое обо мне рассказывает!

— И что она обо мне сказала?

— Я обещал не передавать подробности нашей беседы.

Ну и не надо. Не очень хотелось-то!

Мне вот, например, уже было не так страшно. Почувствовав, что быть сдутой с дракона, как пылинка с полировки, мне не грозит, я начала осматриваться и даже наслаждаться. Море под восходящим солнцем стало таким ярким, таким невероятно-прекрасным: подернутая легкой рябью гладь словно была шелковым полотном, расстеленным на земле. На ней искрились блики, и эта гладь была бескрайней — впереди, сзади, слева, справа — только вода и горизонт. Когда, осмелев, я обернулась назад, то обнаружила что замка Феникса и скал уже не видно.

Не знаю почему, но во мне, несмотря на восторг полета, это отозвалось легкой грустью. Ужалило так, как микро-пчелка.

— Но без подробностей могу сказать, что ваша бабушка вами гордится и считает вас самой разумной из всех своих внучек. И самой деловой.

— Хотелось бы верить, что она это серьезно, — пробормотала я.

— Я не нашел причины сомневаться в ее словах.

Я вздохнула.

— По-моему, вы слишком требовательны к себе, Надежда.

— Скажите это его императорскому величеству.

Дракон ничего не ответил, но почему-то ускорился. Да и в принципе замолчал, а мне оставалось только смотреть вокруг и наслаждаться свободой. Конечно, полет на драконе не сравнится с полетом на самолете, это совсем иные ощущения. Когда уходит страх, остается чистое незамутненное удовольствие и восторг, а еще — чувство, что ты паришь. В какой-то момент я даже раскинула руки, за что тут же получила выговор:

— Держитесь, Надежда!

И я держалась. До тех пор, пока Миранхард не сказал, что мы почти прилетели: и правда, впереди показался берег, а чуть поодаль от него — красивейший город, венчал который невероятно прекрасный дворец.

— Добро пожаловать в Драонастрию, — пророкотал дракон, и мы в самом деле начали снижаться.

Меня окутало теплом. Нет, дракон в принципе был теплый, если не сказать горячий и раскаленный, но он, видимо, как-то блокировал этот свой жар, чтобы у меня попа не подгорела. Это же тепло не имело ничего общего с жаром: воздух вокруг меня заискрился его магией, а тот, что бил в лицо, перестал ощущаться.

— Я окутал вас защитным полотном, — произнес Миранхард, — чтобы вы не упали при посадке случайно.

— То есть так можно было сделать сразу?

— Можно. Но какой тогда прок вообще летать?

И то правда. 

Мы совсем низко пронеслись над городом, люди задирали головы и приветственно махали руками — видимо, Миранхарда здесь все любили. Снова взлетели чуть повыше и, наконец, опустились на площадь перед дворцом. Окутывающее меня полотно исчезло. Пока я осторожно, так же, как и забиралась, по крылу слезала на твердую землю, к нам уже спешили встречающие. Миранхард обернулся, и они поклонились сначала ему. А затем мне.

— У вас я тоже особая гостья? — поинтересовалась шепотом. Мне было жутко неловко, когда передо мной кланяются.

— Особая, — Миранхард сплел наши пальцы, — но не гостья. Драконы позволяют летать на себе только своим избранным.

Я поперхнулась приветствием, которое заготовила для встречающих. Да что ж здесь за мир-то такой, а? Меня все только в качестве избранных (кто для чего) рассматривают? В смысле, алая сирин — это не только ценный голос, но еще и вполне себе привлекательная особа для постельных утех.

Тьфу!

Все очарование драконом мгновенно схлынуло.

— А сразу вы этого мне сказать не могли? — вежливо поинтересовалась я. 

— А вы бы тогда на мне полетели? — вопросом на вопрос ответил мне Миранхард.

— Это же не повод меня похищать внаглую!

— Почему? Очень даже повод. — Дракон поднес мою руку к губам и повел меня через коридор расступившихся подданных к ступеням дворца. Под солнцем они сверкали и переливались так, что было больно глазам. Песочно-золотистый камень, позолота и золотые статуи, встречавшие нас по обе стороны от ступеней. Впереди в распахнутых дверях дворца еще виднелся мрамор с золотыми прожилками.

И это не у меня эпитетов не хватало! Это, видимо, просто правда, что драконы помешаны на золоте, потому что оно тут было повсюду. Сам дворец, казалось, сверкал и переливался. Даже внутри он сверкал и переливался, а дракон раздавал милостивые взгляды придворным и сжимал мою ладонь в своей.

Видимо, чтобы Надя не дала деру. Но Надя уже достаточно пробыла в этом мире, чтобы понимать: дашь деру отсюда — догонит кто-нибудь еще. Вот попала, так попала! Это правда про меня. И если с Фениксом наши пикировки были уже какими-то привычными, то сейчас ощущалось такое странное послевкусие общения с Миранхардом.

К — Коварство. Это про него.

Но и ты сама, Надя, молодец. Доверилась первому встречному… дракону! Вот ничему тебя жизнь не учит.