Волчий корень - Андреева Юлия Игоревна - Страница 1

Юлия Игоревна Андреева

УДК 821.161.1-311.6

ББК 84(2)

А65

Андреева Юлия Игоревна родилась в Ленинграде в 1969 году. Печататься начала с 1993 года.

В настоящее время член Союза писателей Санкт-Петербурга, автор 70 книг, из которых большую часть составляют исторические романы, биографическая литература, а также книги нон-фикшн.

Кроме того, к настоящему времени Ю.И. Андреева издала более шестидесяти сборников стихов и прозы, выступая как автор и как составитель. Регулярно публикуется в средствах массовой информации, есть заграничные публикации (Австралия, США, Эстония, Украина, Германия).

Жизнь Юлии Андреевой тесно связана с ее произведениями. С семнадцати лет она служила в театре. Будучи прекрасным импровизатором, создавала моноспектакли и литературно-музыкальные композиции, с которыми выступала на различных площадках страны и зарубежья. Неудивительно, что из-под ее пера вышла книга «Айседора Дункан. Жрица любви и танца». Танцевала с творческим коллективом в Японии: две поездки на три и шесть месяцев, — и появилась книга «Изнанка веера, или Приключения авантюристки в Японии» — документальный роман. А также остросюжетный роман «Трансмиссия», действие которого тоже происходит в Стране восходящего солнца, повесть «Прикосновение» и тетралогия «Геймер».

Любимый исторический период Юлии Андреевой — ХII век, Лангедок (юг Франции — Тулузское графство). Об этом периоде автором написаны книги «Рыцарь Грааля», «Последний рыцарь Тулузы», «Тюремная песнь королевы».

Роман «Фридрих Барбаросса» — тоже XII век, только теперь уже место действия — Германия и Италия. А роман «Святы и прокляты» повествует о внуке Фридриха I Барбароссы, Фридрихе II, и Детском крестовом походе.

Посещение Египта, а именно монастыря Святой Екатерины, где с незапамятных времен находится неопалимая купина и возвышается гора Синай (библейская Хорив), и поездка в Израиль, с его Мертвым морем, змеиной тропой к крепости Масада, навели на мысль написать об этих библейских местах и об Ироде Великом. На счастье, как раз в то время в Израиле начались интенсивные раскопки, поэтому очень многие детали в описании дворцов Ирода писательница брала непосредственно из отчетов археологов.

Избранная библиография Ю.И. Андреевой:

«Рыцарь Грааля» (2006)

«Последний рыцарь Тулузы» (2006)

«Двойник Жанны д’Арк» (2006)

«Король-Лебедь» (2006)

«Ирод Великий» (2011)

«Свита мертвой королевы» (2013)

«Тюремная песнь королевы» (2013)

«Карл Брюллов» (2013)

«Палач, сын палача» (2014)

«Святы и прокляты» (2014)

«Метресса фаворита» (2018)

Каждый сторож Каину своему.

О’Санчес

Жена царя Василия III^[1] Соломония Сабурова² оказалась бесплодной. Негодной. Люди говорили: не было испокон веков такого, чтобы род Сабуровых оскудевал, чтобы жены не родили. Дознание требуется: не глаз ли черный глянул на царицу, не наговор ли вражий над ней власть имеет? Найти злоумышленников, вывести их на чистую воду и наказать. Люди говорили, но знали: царь, сам словно заговоренный, уже второй год смотрит на девку Глинских³, смотрит, глаз отвести не может. Дыру протрет — вот как смотрит…

На скамьях резного дуба Теремного дворца чинно — не так чинно и благородно, как именитые бояре восседают, а все же с достоинством немалым сидели два ученых мужа, оба иноземцы. Лекарь царев Николай Булев⁴, прозванный челядью Немчином, и прибывший по делам богоугодным инок Максим Грек⁵.

Знойно, душно. Немчин поднялся со скамьи, утирая пот со лба шелковым белым платком, вперевалочку подошел к окну, на ходу делая незаметный знак Максиму следовать за ним. Ни ветерка, ни облачка. Окно распахнуто настежь, да толку от него… Постояв немного и поглазев на пустынный полуденный двор, Немчин зевнул в голос и дал наказ томившемуся у дверей стражнику тотчас позвать его, коли нужда возникнет, но попусту не беспокоить, затем толкнул дверку и по ступенькам взошел на стену.

Через некоторое время, столь же неспешно и лениво, тяжело передвигая все еще больными ногами, туда же, на стену, словно бы в поисках освежающего ветерка, поднялся Максим. Николай поджидал его в галерее, хорошо просматриваемой и, стало быть, свободной от ненужных ушей и глаз.

— Думаешь, в палатах уши выросли? — с насмешкою спросил Максим-философ, подходя к Немчину.

— Легче залепить воском уши, чем потом закрывать рты, — ответствовал ему астролог. — Как думаешь, нас и сегодня не примут?

— Кабы с льстивыми речами шли, нам бы хлеб да соль вынесли… — усмехнулся инок. — Государь так привык: коли Максим говорит неугодное, завсегда Николай по звездам более потребный ответ сыщет, а коли звезды царевой воле не подчиняются — к церковному совету прибезть. А тут — сразу оба и об одном: о развенчании, о разводе!

Они невесело рассмеялись.

— Не позавидуешь нашему царю ныне, — согласился Немчин. — Что, думаешь, расстанется он с Сабуровой?

Бояре по большей части за развод, боятся, что наследника не будет… Только сабуровские и против, да кто их послушает? А ты как считаешь?

— Горько и обидно взирать на слезы праведной Соломонии, — посуровел Максим. — Сон мне виделся, будто идет государь в церковь, а за ним идут вдовы и плачут, а их бьют! Никому про то не говорил я, Николай, тебе одному, ибо… — Он не окончил фразы, наблюдая за полетом белого голубя над крышей.

— Звезды говорят… Правда, ты противник астрологии, но считай, что я не тебе говорю, а этому голубю. — Немчин улыбнулся в бороду, с приязнью оглядывая черные одежды Максима. Инок нравился ему широтой взглядов и глубиной мысли, с ним можно было говорить на разные, интересующие обоих темы. Не в богатых до шпионов царских палатах, разумеется, а где-нибудь на стороне, подальше от вездесущих. Лекарь нарочито отвернулся от инока и, отыскав глазами как раз в это время севшего на крышу голубя, обратился к нему: — Звезды подсказали мне, что брак с Еленой Глинской станет роковым, от союза сего родится у Василия III сын, страшней которого не видывала земля Русская и другие земли Божьего мира. Соберет он черное воинство, имя которому опричнина⁶. Подобно воронью слетят они на святую Русь и будут терзать ее и кровь пить.

— Черные рыцари? — одними губами прошептал Максим, расширив глаза.

Точно спугнутый страшным известием, голубь взлетел с крыши и взвился в небо.

— И назовут царя того антихристом, а время, в которое он будет править, — черным временем! — продолжал Немчин. — Звезды вчера сказали мне это! И еще — что будет тому знак.

По его слову неведомо откуда вылетела стрела и, бесшумно скользнув по небу, сразила в грудь белого голубка, разбросав в воздухе перья.

— Знак! — Побледневший Максим покачнулся, хватаясь за грудь. Немчин поспешил поддержать его, но инок отвел его руку, отстранился и пошел к царским палатам.

Немчин посмотрел на свою ладонь, дотронувшуюся до иноческого облачения. Гороскоп Максима был им давным-давно составлен. Редкий гороскоп, редкая судьба — будущий канонизированный святой, чьи изображения будут украшать собою храмы и чей образ явится в сонном видении царю Феодору Иоанновичу, когда тот в не пришедшем еще грядущем решится брать город Юрьев, называемый немцами Дерпт. Святой предупредит царя, что шведы навели пушки на царский шатер.

В миру названный Михаилом, был Максим-философ выходцем из греческого рода Триволисов. Сын воеводы Мануила из греческого города Арте. С ранней юности стремился он к познанию истины. Сперва — через внешние науки в Венеции, во Флоренции, в Падуанском университете, в Германии. История, философия, богословие, итальянский, французский, древнегреческий и латинский языки — все это было постигнуто им за годы учения в Европе. Для поездившего по свету Немчина человек такого масштаба знаний был настоящим подарком. Но куда более привлекала его мысль о трудах Максима, которые пройдут сквозь века и будут известны в далекой дали и чтимы потомками.