Настоящий американец - 2 (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 35

– А как же зал хоккейной славы? Он же должен выполнять эти функции?

– А он есть вообще? – ответил вопросом на вопрос Ружо. – Постоянного места у него нет, одни разговоры. Вот люди ко мне и ходят.

Разговор о мастерской навел меня на мысль, что хоккейная экипировка станет в будущем целой индустрией, которая сейчас находится в зачаточном состоянии. Взять хотя бы вратарские щитки, огромные, неудобные и набитые хлопком. Наверняка они, как и вся экипировка очень быстро намокают и становятся неподъемными. Может быть с этим и связано то как играют сейчас вратари. Никаких акробатических спасений в шпагате нет и в помине. Стоят как оловянные солдатики и внизу практически не играют.

Отсутствие шлемов тоже сказывается, никому не хочется лишний раз подставлять голову под летящую шайбу. Им и без этого постоянно прилетает. Выбитые зубы и шрамы – верные приметы вратарей.

И если чуток подтолкнуть прогресс, то игра станет и безопасней, и зрелищней. К тому же это может принести много денег. А я отлично помню, как должны выглядеть хоккейные шлемы, сделать пару десятков и провести рекламную акцию, да хоть и совместно с этим Ружо. И начать внедрение новой защиты можно с женских команд, думаю, отцы девушек не откажутся потратить на нее деньги и защитить своих дочерей от сотрясений мозга или случайных попаданий шайбы в лицо. А там, глядишь, и профессионалы посмотрят в сторону лучшей защиты.

Ладно, обдумаю, это позже, а на этот вечер у меня совсем другие планы. Я влюбленными глазами посмотрел на Ребекку.

– Папа, мы с Фрэнком пойдем погуляем. Покажу ему город, – откликнулась девушка, и, поставив отца перед фактом, потащила меня на выход из бара.

Мысли о бизнес-перспективах окончательно вышибло из моей головы.

– Ну и что ты хочешь здесь увидеть? – спросила Ребекка, когда мы оказались на улице.

– Давай начнем с обзорной экскурсии, – я потянул ее за руку к припаркованному возле бара Корвету.

– Конечно, не Снежный кот, но тоже неплохо, – одобрила она транспортное средство.

– Мадемуазель, месье, – дальше я не понял, так как говорили по-французски. Это были монашки с ящиком для пожертвований.

– Собирают деньги для сиротского приюта, – перевела мне Ребекка. – Их подопечным страдают душевными заболеваниями, отчего им требуется особый уход.

– Без проблем, – я вытащил из кошелька десять долларов США и просунул их в щель ящика.

– Merci, Monsieur, – меня перекрестили, и мы с Ребеккой, наконец, остались вдвоем. Нас ждал чудесный вечер.

И я не ошибся в своих расчетах. Даже жрать захотелось. Чтобы не будить девушку, я не стал пользоваться телефоном, а сам спустился из номера на ресепшн.

Ночной портье шептался с горничной. Подойдя поближе я расслышал о самоубийце, который сегодня утром сиганул в Ниагару и сразу же вспомнил того парня в красной куртке.

– Говорят, он воспитанник сиротского приюта при церкви святого Патрика, где содержаться сумасшедшие, – сделав большие глаза, сообщила горничная.

– О, Мистер, Уилсон! – увидев меня оба сотрудника отеля вздрогнули. – Чем могу помочь? – приняв невозмутимый вид, поинтересовался портье.

– Ранний завтрак в номер, пожалуйста, – задумчиво проговорил я.

Было уже за полночь, когда я вернулся в отель в Миссисога, то как название этого города перекликалось с индейским происхождением моего хоккейного чуда заставило меня улыбнуться. Отвозил Ребекку в Торонто. Зашел после заказа ужина в номер, а она уже одевается.

– Фрэнк, милый, ты же не думал, что я останусь с тобой здесь до утра? – ответила она недоумением на мое недовольство. – Я приличная девушка и ночую у себя дома.

Обычно девушки вспоминают о приличиях утром, но Ребекка была особенной и опережала график. Я тоже обычно был рад, когда девушка сама, без напоминаний уходила, но не в случае Ребекки. Эта метисочка меня реально зацепила, и я ей еще не насытился.

Но пришлось отпустить. Прощальный поцелуй перед ее домом затянулся. Несмотря на любопытных соседей, она не пыталась меня оттолкнуть, а не менее жадно впивалась в мои губы – я тоже оставил в ее душе след.

Она не спросила, увидимся ли мы еще. Заглянув в мои глаза, лишь таинственно улыбнулась. Я еще долго сидел в машине и смотрел на ее окна, в которых загорелся свет.

С утра, переночевав все в том же отеле, я отправился в Мидлтаун и всю дорогу думал, что же мне делать с самой опасной организацией в мире – Римской католической церковью, которая даже в двадцать первом веке не утратила своего могущества и могла уничтожить любого, кто бы позарился на ее интересы.

Воевать с ней – самоубийство, и я был к нему не готов. Да и надо ли мне с ней воевать? Мои враги англосаксы, а не католики. Но если я попробую раскрутить эту историю с канадскими детьми, которых забирали из некатолических семей (в основном, индейцев и эскимосов) и воспитывали в приютах-лечебницах для умалишенных и интернатах, то врагов у меня станет сразу два, и оба могущественные. Одного-то, не уверен, что одолею, нет, вторую жизнь я однозначно на это положу, но с двумя проблемами справится станет намного сложнее.

А это значит, мне нельзя плодить врагов и распыляться.

Вроде вывод сделан, разумный вывод, но в голову опять полезли странные мысли, на вроде той, что влезать в это грязное дело в открытую совсем не обязательно, можно ведь и опосредованно влиять. Разослать информацию журналистам, да даже заплатить им через подставное лицо за расследование и серию разоблачающих статей. А доказательства можно найти возле любой так называемой христианской школы, даже в печально известный Камлупс на западе Канады ехать не придется, просто копни поглубже и наткнешься на трупы замученных до смерти детей.

Вот только церковь не будет взирать на чиненное безобразие со смиренным спокойствием, тоже начнет копать и со своим двух тысячелетним опытом вполне может докопаться до первоисточника своих бед.

И что теперь, забыть об этой истории и сосредоточится чисто на достижении главной цели, сколачивать состояние и мстить? Убедить себя, что дела Римской католической церкви – не мои дела, и что в той многолетней трагедии не только духовенство виновато, там и врачи постарались, это же они опыты над признанными сумасшедшими детьми проводили, и людоедское правительство Канады, которое узаконило этот геноцид.

Только разглядел в последнем суждении здравый смысл, как вспомнил кто является главой Канады – а ведь это английская королева. Более того, Канада входит в Британское содружество, а значит… так стоп. Мой враг – США. Сперва с ним разберусь, а затем уже о англосаксонском мире буду думать.

До дома я доехал так и не приняв решение. А там меня уже поджидала моя странноватая соседка.

– Фрэнк! – не успел я вылезти из корвета, как оказался под прицелом ее инквизиторского взгляда. – Ты ведь не хранишь в гараже удобрения? – подтвердила она своим вопросом мое мнение о ней.

– Доброе утро, миссис Пэйдж, – жизнерадостно улыбнулся я. – Зачем мне удобрения? Я же не фермер.

– В гараже Уилсонов может быть абсолютно все! – категорично заявила Пэтси. – От змей до склада с оружием.

– Эээ, – сбился я от такого пассажа. – У меня нет, ни змей, ни склада оружия, ни удобрений, – как можно серьезнее заверил я женщину. Еще не хватало чтобы эта придурошная побежала заявлять на меня в полицию.

– А я вот цветы ими подкармливаю, – доверительно раскрыла мне миссис Пэйдж свою тайну. – Вернее, подкармливала, – ее голос посуровел. – Ты разве еще не слышал о взрыве на ферме Кэрротс Хиллс?

– Нет, я только что из Торонто приехал.

– Так вот! – на лице Пэтси отразился восторг от найденных свежих ушей. – Вчера ночью там произошел ужасный взрыв, разнесло всю округу! А виною всему удобрения! – торжественно закончила она.

– Да вы что? – так вот чего там так долбануло. Небось хранили пару тонн аммиачной селитры.

– У меня была такая же реакция, когда я об этом услышала! – закивала Пэтси. – Так что, если у тебя есть удобрения – выкини их. Я не хочу взлететь на воздух, как эта морковная ферма.