Дочь Моргота (СИ) - "calling my name" - Страница 38

— Нет, ты обещал не трогать папу! — огорченная испорченным по непонятной причине вечером и не желающим держать слово возлюбленным, Силмэриэль приперла его к стене, и даже постаралась посильнее приложить о камень. Сил у нее было гораздо меньше, разумеется, просто он не стал сопротивляться, позволив ей столь грубое обращение… или, скорее, не заметив его.

— Он тебе не папа, — майя необычно ласково, такого жеста в ответ на вспышку раздражения она не ожидала, погладил ее по волосам, — иди спать, а мне нужно поговорить с ним. Я выполняю свои обещания, не бойся.

Силмэриэль молча проводила его взглядом, не найдя, что сказать. Вспыхнувшая было обида сменилась недоумением и огорчением, а минутное глупое желание отказать в ласках, притворившись спящей, страхом, что он не придет.

А утром, сгорая от любопытства и немного успокоившись — променявший ее на Сарумана и непонятные важные мысли возлюбленный все же пришел и ласкал ее нежнее, чем раньше, что-то шепча на незнакомом древнем языке — украдкой выскользнула за дверь и пошла к отцу. Называть его как-то по-другому она уже не сможет начать, кто бы что ни говорил.

Проведший всю ночь в лаборатории Саруман удивил ее несвойственным отстраненно-самоуверенному давно не светлому магу лихорадочным возбуждением, горячим желанием выпроводить ее из дома в Минас Тирит, словно не он еще недавно убеждал в обратном, и странной шуткой.

— Твой… Боромир не может просить у меня твоей руки, даже если захочет, — с нотками привычного злорадства произнес Саруман, чуть понизив голос и оглянувшись на дверь. — Только если наоборот.

Пояснить, что он имел в виду, отец не пожелал, занявшись изготовлением очередного эликсира.

— Уезжай с ним, Силмэриэль, и… — Саруман чуть помолчал, словно набираясь решимости, и, глубоко вздохнув, необычно серьезно добавил: — И не покидай Минас Тирит, кто бы тебя ни позвал. Даже я… особенно я.

От странной обреченности и чего-то похожего — хотя это и невозможно — на страх за нее, в голосе равнодушного ко всему, кроме своих интересов мага, по спине пробежал холодок и в душе поселилось с тех пор не покидающее ее смутное беспокойство.

***

— Госпожа, простите…

Неприятно звонкий голос ударил по ушам, заставив поперхнуться, и слишком великий для нее темный маг так и не успел сказать, что будет любить ее всегда, пока… Просто всегда — печальная поговорка смертных не относится к таким, как они. Она же предупредила, что ничего более не желает сегодня, и девка может идти… куда хочет, в Бездну, или пожалеет о своей навязчивости.

Ну все, ты напросилась!

Решившись убить, или хотя бы оглушить глупую служанку, помешавшую как раз в тот момент, когда мелькающие перед устремленными вдаль глазами картинки наконец стали приятными, Силмэриэль резко обернулась.

— К вам пришел… маг, госпожа Силмэриэль, — поторопилась пролепетать несчастная прислужница. Вся гамма чувств — страх перед немилостью хозяйки, с которой явно что-то не так, заезжим магом, Дэнетором и, самое главное, его проклятым старшим сыном, приказавшим присматривать за своей невестой и никого к ней не пускать — пробежала по бледному лицу девушки, заставляя испуганно прятать глаза и поджимать дрожащие губы.

Саруман?

Отец не мог явиться сюда, да его никто и не пустил бы, наверное. Это же не…

— Гэндальф… — потрясенно прошептала Силмэриэль, с трудом заставив себя проглотить невыносимо приторное вино — в Изенгарде оно было намного мягче и приятнее. Она сама не понимала, рада или нет видеть светлого волшебника. Она так уже устала от одиночества — внимание надоедливой служанки и Дэнетора лишь портило настроение — и неизвестности, но смутное нехорошее предчувствие и страх, что Гэндальф осудит ее и не поймет и узнает… то, что она не желает с ним обсуждать, на миг неприятно сжало сердце.

— Путешествие пошло тебе на пользу, девочка, я давно говорил! Ты похорошела без Сарумана, и… — сердечно улыбнулся незаметно возникший на пороге маг, раскрывая объятия. Сомнительный комплимент он все же себе не позволил, лишь с вполне целомудренным одобрением скользнув взглядом по ставшей заметно больше груди в глубоком вырезе черно-синего атласного платья. — Позволишь мне войти?

— Конечно, Гэндальф! — пробормотала Силмэриэль, прижимаясь к нему, и зажмурилась от удовольствия, когда волшебник отечески-нежно погладил ее по убранным в тяжелую, переплетенную тонкими золотыми нитями косу волосам.

Недоступная в Изенгарде красота радовала ее лишь в самые первые дни, и гораздо меньше долгожданных дружеских объятий. Глупо было сомневаться — светлый маг добр к ней и как и прежде принесет умиротворение и покой в смятенную душу.

— Благодарю, — маг с видимым удовольствием отпил из кубка, на мгновение прикрыв глаза. Она не успела предложить ему вина, как Гэндальф охотно принял мысленное приглашение, дружески бесцеремонно войдя в сознание. — Прости… я давно привык не тратить время на лишнее и ненужное. Когда его все меньше, совсем на исходе.

— Что… что случилось, Гэндальф?

Силмэриэль опасливо взглянула на по-прежнему обманчиво мирную долину, ожидая увидеть идущие на штурм вражеские легионы. Если призванный поддержать и успокоить ее мудростью прожитых веков и выигранных битв маг столь очевидно встревожен и ждет помощи от нее… у Средиземья уже не осталось надежды.

— Этот мир почти обречен на всевластие Тьмы, Силмэриэль… но ты можешь помочь, пока еще не поздно. Если оставишь Минас Тирит и последуешь за мной.

— Последую за тобой… — без всякого выражения повторила Силмэриэль, поедая светлого волшебника взглядом до предела широко распахнувшихся глаз. Противоречивые мысли и чувства смешались, не давая произнести ничего связного.

Нежданное предложение вызвало странную, неправильную радость — побег из Минас-Тирита, ставшего для неё темницей, часто виделся в смутных предутренних снах. Сбежать хотелось не одной, разумеется, но… Мудрый светлый маг, не единожды спасший ее и позволивший заглянуть в полный любви и добра мир, не может желать зла, и ошибаться.

— Но мой… — Силмэриэль запнулась и чуть покраснела, подбирая слова.

— Твой жених просил тебя не покидать Минас Тирит? — мягко закончил за неё маг, опуская на поднос опустевший кубок. — Он слишком беспокоится за тебя, считает всего лишь слабой девочкой, нуждающейся в защите. Я знаю, что это не так, в тебе есть сила и смелость… и Свет. Но так ли это, и чего ты на самом деле желаешь — решать тебе.

— И я же вернусь сюда, к нему… да, Гэндальф? — желая придать себе решимости, маг не мог провидеть все, прошептала Силмэриэль.

— Конечно, девочка, — Гэндальф глубоко вздохнул, излишне крепко сжав ее плечо, — и ты наконец узнаешь правду… о своём отце.

========== Часть 23 ==========

— О моем отце? — Силмэриэль судорожно схватилась за рукав Гэндальфа, ощутив почти незнакомую (терять сознание — удел смертных дев) слабость в коленях.

Маг решил вывалить на нее все сюрпризы сразу, погребя под завалами без шанса на спасение? Или все только начинается? Томительное нехорошее предчувствие шевельнулось в груди, охладив загоревшееся предвкушением перемен и победы (разве может быть иначе?) сердце.

— Ты знаешь кто он… скажи мне сейчас!

Этот вопрос стал не столь важен для неё, как ещё недавно, но маг растравил любопытство, и вызвал невольный холодок в груди многозначительным тоном. Окружающие со всех сторон загадки… (или загадка на самом деле одна?) омрачали украденное у судьбы счастье, как набегающие облака переменчиво-солнечный осенний день.

— Чуть позже, Силмэриэль, в свое время. Оно уже пришло… почти.

Гэндальф замолчал, тревожно прислушиваясь к чему-то, ощутимому лишь для него:

— Ты последуешь за мной?

— Д… — Силмэриэль замолчала, не договорив. Знакомое, томительно желанное прикосновение к сознанию, еле ощутимое и мимолетное, превратило настороженно чуждую гондорскую крепость в сказочный сад из детских грез. Она уже согласна была умереть… за возможность почувствовать его еще раз. — Гэндальф… я…