Антисваха против василиска (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 31

— Сам его видел, мы с мальчишками добежали до опушки, — возбуждённо рассказывал Павлюк. — Ой, много там народа было, пока стражники всех не разогнали — еле пробился вперёд, чтобы глянуть. Волк как настоящий, до шерстинки, но каменный, представляешь? Все говорят, что царь змей вернулся, Василиск, слышала про такого?

— Слышала, — заторможено ответила Аня, вспоминая далёкие дни своего побега из поместья Унира, как она наткнулась на волчью стаю и обратилась змеёй… Вспоминая бегство волков и неподвижно застывшего вожака стаи… — Проводи-ка меня к этому волку!

— Его уже забрали, сам глава королевской стражи в столицу его увёз, — с сожалением поведал Павлюк. — А ещё я видел магистра Имрана Дайма, издалека, представляешь?! Сам Дьявол Дайм каменным волком заинтересовался! Поговаривают, он хочет отыскать Василиска и заставить его служить себе.

— Ты покажи мне место, где волка нашли! — подскочила Аня.

Её опасения оправдались: толпа любопытствующих ещё рыскала на месте обнаружения занимательной скульптуры, и располагалось это место именно там, где Аня пыталась изобразить из себя грозу российских лесов, а потом перекинулась в чешуйчатого гада. Она вспомнила, как задевала телом ветки деревьев, сбивая с них листья и хвою, и только сейчас, вспоминая изображения Василиска из прочитанных в подвальной лаборатории книг, сообразила, что задевать их она могла только крыльями… Давний вопрос Павлюка «Кто ты, когда ни в кого не превращаешься?» обрёл неожиданный вариант ответа…

Аня слышала слухи о возрождении Василиска, но ей ни разу не пришло в голову, что этой ожившей мифической змеёй может оказаться она сама!!!

«Глупости, я просто выбрала его форму для оборота, — твёрдила себе Аня и отвечала самой себе: — Ага, форму со всеми способностями этой формы. Я способна убить взглядом??? Боженьки, я способна убить взглядом!!! Превратить живое существо в камень!»

— Павлюк, а какие ещё смертоносные способности у василисков?

— Кроме окаменяющего взгляда? Летать они умеют под облаками, очень быстро.

— Ой! — пискнула Аня, боявшаяся большой высоты.

— Дыхание у них ядовитое.

— Ой-ёй-ёй!

— Магией они владеют, могут сжечь в огне целый город!

— Ну, это вряд ли, — выдохнула Аня, уже проводившая эксперимент по обращению магиней.

Павлюк начал горячо доказывать, что все василиски — магически одарённые существа, а Аня думала: «Если меня никто ещё раз не напугает до смерти, то василиском я спонтанно не обернусь». Вариант обернуться не спонтанно Аня запретила себе рассматривать хотя бы до того, как соберёт максимум сведений о волшебных змеях в целом и о «воскресшем» Василиске в частности.

К вечеру город потрясла ещё одна великая новость: магистр Имран Дайм въехал в свой особняк на центральной площади и выразил уверенность, что отныне будет часто и надолго наведываться в город. Несчастные слуги, много лет прибиравшие особняк и видевшие хозяина лишь мельком, в его редкие краткие визиты, тряслись от ужаса и снесли в дом все виды провизии, что отыскали на рынках и в лавках. Павлюк передал городские сплетни, что хозяева лавок даже оплаты за продукты не потребовали, молясь о том, чтобы Дьявол Дайм наелся вволю и чуточку подобрел, а ещё лучше — вернулся в своё поместье.

Для Ани с приездом в город зловещего магистра ровным счётом ничего не изменилось: она так и ломала голову над вопросом, где раздобыть самоучитель по магии, если таковых, похоже, не существовало в принципе. Дети магов, как и дети обеспеченных простолюдинов, обучались исключительно на дому или в дорогих частных пансионатах, а вход в лавки с магическими книгами и товарами для занятий магией был разрешён только магам: заклинания на дверях пропускали лишь тех, кто имеет магические силы. Настоящие магические силы, а не ауру-пустышку, что могла изобразить Аня.

Кроме того, объём клиентуры рос, надо было работать. Число дел в архиве антисвахи неуклонно увеличивалось.

В начале лета к Ане впервые пожаловала клиентка из верхних слоёв городского общества. Лицо женщины сразу показалось ей знакомым, и когда клиентка назвалась, она её вспомнила: это лицо доводилось видеть за конторкой в ювелирной мастерской, расположенной недалеко от центрального рынка. Госпожа Феррина Ясне удивлённо осмотрелась в Аниной приёмной: пышные занавеси, похожие на фату невесты, были подвязаны траурными ленточками, алые сердца на картинках исчерчены чёрными зигзагами разлома — антураж комнаты был отредактирован в соответствии с целями и задачами антибрачного бизнеса. Ювелирша откашлялась и без проволочек перешла к сути дела:

— Муж оставил меня вдовой десять лет назад, когда мне было примерно столько же лет, как вам. Детей нам Бог не послал, так что в наследство мне досталось только скрипящее по швам, разваливающееся предприятие: мастерская в самом дальнем закутке улицы ювелиров. Я сама, собственными руками, собственными титаническими усилиями сохранила и развила старинное семейное дело: наняла опытных мастеров, заключила договоры с надёжными поставщиками драгоценных металлов и камней, наработала клиентуру, переехала в большое здание в самом начале улицы, максимально близко к центру. Моё дело успешно развивается по сей день, меня уважают коллеги по профессии, я официальный член артели ювелирных дел мастеров. К сожалению, всё это не меняет того прискорбного факта, что я — женщина, а согласно законам после вступления женщины в брак всем её имуществом безраздельно распоряжается муж.

— Представляю, сколько вам пришлось выслушать предложений руки и сердца, — с сочувствием заметила Аня.

— Много, — сухо улыбнулась клиентка, — но простого «нет» всегда было достаточно. Раньше было достаточно.

Госпожа Феррина помолчала, поправила пышные волосы медового оттенка и без единого седого волоска. Женщина прекрасно выглядела в свои тридцать три года, её без преувеличения можно было назвать очень хорошенькой. Вздохнув, она продолжила:

— Я богатая, разумная женщина и у меня есть телохранитель, а дом от неугодных гостей защищает вооружённая охрана: меня трудно запугать и принудить к браку. Однако на днях сложилась щекотливая ситуация…

«Ситуация» заключалась в том, что к ювелирше посватался столичный торговец — единственный, кто соглашался брать в свою столичную лавку изделия провинциальных мастеров. Жители главного города страны были избалованы изысками: в основном богачи покупали ювелирные украшения, превращенные магами в полезные амулеты и артефакты, но в Эзмере не было учёных магов, способных оказать местным ювелирам подобные услуги.

— Известные столичные маги воротят нос от изделий ювелиров далёкого северного городка, а у нас сильный маг один-единственный: Дьяво…, — госпожа Феррина осеклась и продолжила политкорректно: — магистр Дайм. У магистра нет… времени, чтобы превращать кулоны и кольца в артефакты, а обычные украшения, даже самые прекрасные, в столице берут неохотно. Торговец Васк покупает наши изделия (берёт по хорошей цене, не скупится), передаёт их своим магам и потом перепродаёт с большой наценкой. Сотрудничество выгодно всем, для нашей городской артели господин Васк — важный заказчик. Если из-за моего отказа пойти под венец он свернёт свою посредническую деятельность в Эзмере, то меня наверняка выгонят из артели и отзовут моё разрешение на торговлю в городе.

О, Аня вполне поняла затруднения клиентки! Ситуация и впрямь щекотливая, точнее не скажешь.

— Вы успели заработать себе блестящую репутацию, говорят, вы умеете отвадить любого жениха, — прямо взглянула на Аню красавица-ювелирша.

— Для начала объясните честно, по какой причине к вам посватался господин Васк: полюбил вас или…

— Какая любовь, о чём вы? — отмахнулась клиентка. — У Васка есть взрослый сын — редкостный лентяй и разгильдяй, и его папочке взбрела в голову идея, что если пристроить сынка к самостоятельному делу, то он повзрослеет и образумится. Планы господина Васка совершенно прозрачны: жениться, увезти меня в столицу и поставить управляющей своей лавки, а сыночка оставить в Эзмере, подальше от разгульных столичных товарищей. Сынок будет обживаться тут и развивать «собственное» дело, а по факту: гробить моё. Не верю, что оболтус Васка справится с большой ювелирной мастерской, скорее он пустит на ветер результаты всех моих трудов в первый же год.