Право на эшафот (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 60

— Не о том ты думаешь, — решил переключить его Альварес в нужном направлении. — Она о чём говорила? О том, что прибывший Сиятельный очень подозрительный.

— Да-да, — закивала воодушевлённая появлением нового потенциального союзника Ракель. — Поэтому мы втроём решили за ним проследить.

Я вздохнула. Если по такому принципу формировался Легион, просто удивительно, что он достиг успеха. У нас секретная миссия, а о ней сообщается даже не любому желающему, а любому появляющемуся в поле зрения. Этак если к нам подсядет Диего, то она и его пригласит на антисиятельное мероприятие. А что? Хороший союзник, мощный. Точно сможет за собой проследить и будет знать, где находится.

— И в чём его подозрительность? — удивился Рауль.

— Как в чём, сеньор Медина? — немного разочарованно ответила Ракель, которую наверняка обидело, что к её идее отнеслись с изрядным скепсисом и что ей не предложили в частных беседах обращаться к принцу просто по имени. — Его не признал Сиятельный корпус.

— Корпус столько лет стоит пустой. Возможно, там всё повыходило из строя, в том числе распознающие Сиятельность артефакты, — скептически сказал Рауль. — Нет, сеньорита, дон Дарок — самый настоящий Сиятельный.

— Но это может быть не дон Дарок, а кто-то под его иллюзией, — продолжала фантазировать Ракель.

— Приехавший дон не под иллюзиями и не под зельями, — лениво ответил Рауль. — Уверяю вас, сеньорита, это его настоящий облик и Сиятельность тоже самая настоящая.

— Неправильная у него Сиятельность, — пробурчал Альварес, наверняка припомнив обращённый на него Сиятельный взгляд.

— Не нам судить, какая Сиятельность правильная. У нас никакой нет.

После этих слов все почему-то замолчали. Ракель окончательно сдулась и начала с отвращением ковыряться в тарелке. Я же закончила с рагу и, откусывая понемногу от кекса, размышляла, почему Альваресу ,если уж он за мной ухаживает, не пришло в голову меня угостить чем-нибудь из преподавательской части столовой, где выбор намного интереснее, и будет ли это считаться приглашением на обед, если вдруг такое придёт ему в голову. Но пока в голове Альвареса бродили совсем другие мысли, в результате обдумывания которых, он решил, что четвёртый в нашей компании совершенно лишний.

— В конце концов, Рауль, если ты не хочешь следить за доном Дароком, мы с этим прекрасно справимся без тебя, — фальшиво улыбаясь, сказал Альварес.

— А кто сказал, что я не хочу за ним следить? — изумился Рауль. — Я сказал, что ваши подозрения относительно природы его Сиятельности беспочвенны. Но это не значит, что дон Дарок не заслуживает пристального внимания. Сам по себе он очень подозрительный. С этим я согласен.

— Вот-вот. — Ракель сразу ожила и отодвинула от себя тарелку. — Ужасно подозрительный. Сиятельным не место в нашей академии. А он мало того что появился, так ещё и ведёт себя как хозяин. Как будем следить?

— Поодиночке неэффективно, — решил Рауль. — Парами.

А он не лишён духа авантюризма. Жаль только, что вероятность переключить Альвареса на Ракель, а Ракель на Альвареса при таком развитии событий почти невозможно.

— Разнополыми, — торопливо вставил наш куратор. — Чтобы у дона Дарока не возникло никаких подозрений.

— Разумеется, — согласился Рауль. — Вы с сеньоритой Ракель изображаете парочку, а мы с сеньоритой Катариной.

— Почему это ты с Катариной? — возмутился Альварес. — Мы с ней практически помолвлены.

— С чего бы? — удивилась я, но меня никто не услышал.

— Вот именно, будете отвлекаться друг на друга и пропустите всё важное, — безапелляционно бросил теофренийский принц. — Катарина, я смотрю, вы уже пообедали, в отличие от вашей подруги. Тогда мы с вами отправляемся караулить дона Дарока первыми.

И столько в его голосе было властности, что я подскочила сразу и даже ухватилась за предложенный локоть. То, что это было неразумным решением, я поняла, как только мы вышли из столовой и он, наклонившись к моему уху, интимно прошептал:

— А теперь вы мне расскажете, Катарина, зачем вы изменяете внешность. Если, конечно, вас на самом деле зовут Катарина.

То, что принц вовсе не такой лопух, как мне недавно казалось, почему-то совсем не порадовало. Нет, конечно, у Теофрении при таком наблюдательном правителе будущее возможно не такое уж плохое, но вот вопрос: если ли теперь будущее в Теофрении у меня?

Главное — ни в чём не признаваться. Вот вообще ни в чём или в чём-то не слишком серьёзном. В алхимическом рецепте было указано, что Сиятельную во мне не признает никто. А изменяющими внешность уловками можно пользоваться по разным причинам. Я повернулась к Раулю и ответила недоумевающей улыбкой.

— Простите сеньор, я вас не поняла. Вы сейчас о чём?

— Хорошая попытка, Катарина.

Он улыбнулся так, словно я сказала что-то очень приятное для его мужского самолюбия. Да и вообще, со стороны мы наверняка выглядели как воркующая парочка, если не влюблённых, то на пути к этому самому светлому чувству. Вон как на меня зло уставилась Эрнандес. А ведь она наверняка караулит Диего, но в отсутствии Сиятельного согласна и на наследного принца. Или ненаследного? Разбираться в сложностях теофренийского наследования престола желания не было. Особенно в столь стрессовой обстановке. Поэтому я перестала обращать на врагиню внимание, сосредоточив его полностью на Рауле.

— Я сейчас о том, что никакой Катарины Кинтеро не существует. Во всяком случае по адресу, указанному вами при поступлении. А в вашей ауре есть следы изменения внешности. Да слабые, да нужно знать, куда смотреть. Но я знаю и вижу. Итак?

— Итак что? — спросила я, судорожно придумывая подходящую легенду.

Однако, сколько достоинств нашлось у принца! Нет ли среди них ещё возможности определять, не врёт ли собеседник? Будем исходить из худшего варианта. Тогда нужно говорить правду, но так, чтобы понять её можно было по-разному.

— Итак, кто вы такая сеньорита, и что тут делаете?

Рауль был сама доброжелательность, но я не обманывалась: хватка у него была бульдожья, не вырвусь даже с применением магии. Магии, которую я изучаю не так давно и которую Рауль знает настолько хорошо, что может даже преподавать.

— У меня проблема с опекуном, — ограничилась я полуправдой. — Зелье призвано не столько изменять внешность, сколько ауру, чтобы меня было невозможно найти поиском. Сюда я приехала учиться. И только за этим. Я удовлетворила ваше любопытство, Рауль? Надеюсь, вы не подрабатываете частным образом в розыске, возвращая в семьи сбежавших наследниц? Раз уж с троном пролетаете…

Последнее точно было лишним, но я выпалила раньше, чем подумала. Но запугивать меня — не самый хороший вариант, я злюсь и не иду на поводу у шантажистов.

— В моём шатком положении любой доход имеет значение, — усмехнулся он. — Даже разовый. Сколько предлагают за возврат вас в лоно семьи?

— Понятия не имею, — отрезала я. — Не интересовалась. Предлагаете разделить? Вы меня возвращаете, получаете деньги, потом выкрадываете, деньги мы делим. И так по кругу, пока вы не перестанете беспокоиться за свой доход.

Он рассмеялся.

— А ваша семья не разорится, Катарина?

— Такая мелочь её не разорит точно. И потом, я единственная наследница, и если мы будем с вами делить доход, то в самом плохом случае я не разорюсь, а лишь ополовиню наследство.

— Что-то мне не верится, — прищурился он. — Имея такие доходы, вы ищете в университете жениха.

— Да с чего вы это взяли? — чуть не взвыла я от незаслуженного оскорбления. — Ваш Альварес сам ко мне прилип, как банный лист к… Неважно, к чему. Главное — он прилип сам и я его никак не могу отлепить.

— А зачем вам в таком случае зелье, улучшающее внешность? Учтите, брак, заключённый при условии, что один из супругов использовал заклинания ли, зелья ли, артефакты ли, улучшающие внешность, может быть расторгнут.

Он процитировал с тоном и видом заправского законника, словно предупреждал мошенницу, только и ждущую случая кого-нибудь обмануть. От несправедливого обвинения я чуть ли не задымилась.