Хроники старого мага (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 7

Мне пришлось ещё дважды погрузить руку в тело раненого. Один раз для того, чтобы срастить мышечные волокна, другой раз — стянуть кожу. Воин дал мне энергии с избытком. Я мог гордиться своей работой. Под коленом воина образовалась тоненькая извилистая ниточка шрама. Такими тоненькими шрамами восторгался ещё мой наставник. Он не зря приложил столько усилий на моё обучение. Теперь я и сам испытывал гордость за этот шрам. Я протёр тканью ногу воина в месте ранения, удаляя остатки крови и сукровицы.

— Готово, — сказал я. — Можно отпускать.

Мои помощники медленно отпустили воина. Воин продолжал лежать на столе. Его вид был изможденный и ошарашенный. Глаза были широко раскрыты. Нянечка оказалась возле его головы и подёргала за деревянный черенок, зажатый у него во рту. Челюсти воина разжались, и черенок спокойно вышел наружу. Всё ещё ошеломлённый воин медленно сполз со стола на землю. Он встал ногами на землю, опираясь на здоровую ногу и пробуя встать излеченной ногой. Он держался за стол и при этом трогал пол пальцами ноги, всё ещё не доверяя ей.

— А ты быстро, — вмешалась нянечка. — И пяти минут не прошло. Всё сделал сразу.

— Что тянуть? — спросил я, опуская правую руку в чашу с водой, в которой до этого мочил ткань. — Сразу излечил и отпустил. Даже шрама почти не видно.

Я горделиво выпрямился. Мои помощники разминались по другую сторону стола, пили воду (я надеюсь). Я испытывал радостное удовольствие от проделанной работы и остывающей руки. Внезапно излеченный мною воин встрепенулся.

— Как это нет шрама?

Он стал лихорадочно задирать штанину, успевшую опуститься. Задрав её чуть выше колена, он стал взволнованно осматривать и ощупывать свою ногу.

— Шрама нет! — завизжал он. — Ты мог оставить мне шрам?

Я удивлённо застыл. Впервые в жизни мне предъявляли такую претензию. Обычно дело было с точностью до наоборот. Пациенты госпиталей требовали убрать шрамы, во что бы то ни стало. Объяснения, что шрам и так максимально аккуратный и тонкий настолько, что почти незаметен, делу не помогали.

— Ты слышишь? — продолжал вопить воин. — Сделай мне шрам!

При этом он пытался допрыгать до меня, несмотря на онемение ноги. Не знаю, чем бы закончилась эта сцена, удайся ему это. Первой пришла в себя нянечка. Обогнув стол, она встала у него на пути.

— Агх! — вырвалось у воина из горла, когда она протянула руку и вцепилась ему в мочку уха.

Воин попытался было стряхнуть с себя старую женщину, но два красавца внезапно напряглись. После этого воин присмирел и позволил вывести себя за дверь.

— Две недели сильно не напрягай ногу! — крикнул я в след воину, спохватившись.

— А мой шрам?

— Переживёшь, — грубо ответила нянечка. — Вещи в кладовке. Заберёшь у ключника.

— Мне бы твои проблемы. — Внезапно подал голос высокий черноволосый мужчина, лежащий на больничной кровати. Его голова была плотно замотана повязками, из-под которых виднелся небритый подбородок и единственный левый глаз.

Нянечка грубо вытолкала излеченного воина за дверь. Пройдя по палате, она вернулась вновь к операционному столу.

— Зачем им шрамы? — спросил я ошарашено.

— Они ими хвастаются друг перед другом. Постарайся им оставлять шрамы, если не хочешь нажить врагов.

Я кивнул головой. В ней уже давно вертелась мысль. Видимо кивок помог ей сформироваться.

— Скажи, уважаемая, — задал я вопрос — а как лечил прежний маг? Если у меня быстро, то, что делал он?

Я поглядел на свою правую руку.

— Ну, он никуда не спешил. Обычно вычищал раны, сращивал сухожилия и мышцы, а остальному позволял зарасти самостоятельно. После лечения у мага, воины ещё несколько дней носили повязки. Поэтому и шрамы у них порой жутковатые. Как срослось, так и срослось. Но им нравится.

Она обвила рукой палату, показывая воинов, лежащих в постелях.

— Отдохнёшь? — спросила она меня.

Я оглянулся на окна. День шёл к закату.

— Нет. — Я поглядел ей в глаза. — Хочу излечить сегодня больше бойцов. И отпустить их.

— С кого начнём?

— С него. — Я указал на черноволосого воина с замотанным лицом.

Дальше всё пошло по накатанной. Из семи человек, лежавших в больничном крыле, пятеро получили ранения в конечности. И уже к вечеру они ушли в казарму, унеся на себе повязки. Ещё один получил скользящий удар копьём по рёбрам, и, с недовольным видом, остался лежать в палате в гордом одиночестве. Черноволосый воин с забинтованным лицом получил две гоблинских стрелы в правую часть лица. Удар пришёлся на излёте. Воин сразу же выдернул их из себя, но стрелы занесли заразу. Воспалился глаз. Почему-то воин считал эту рану плохой, и попросил сделать шрам максимально незаметным. Я выполнил его просьбу.

Под конец работы к нам зашёл один из молодых сквайров, с которыми я приехал. За первый же прошедший день он умудрился получить рану в правую кисть руки. Пока я залечивал ему руку, он сидел смирно и смущенно. Как оказалось, это был тот самый сквайр, который хотел отшвырнуть меня с дороги в повозку. Срастив кости и ткани, я наложил повязку, чтобы сохранить для него шрам.

— Ты на меня не в обиде? — спросил он, пряча глаза.

— Нет, — ответил я — недопонимание — обычная вещь. Я ожидал чего-то подобного. Хорошо, что обошлось по-доброму, без драки. Будь по-другому — можно было бы и обижаться. А так — просто глупость.

Он кивнул. Наверное, в его глазах воина, не обученного философии и психологии, я выглядел мудрецом. Хлопнул меня дружески по плечу, от чего мои колени подогнулись, и я едва устоял на ногах. Развернулся по-военному на каблуках и вышел из палаты.

Солнце постепенно клонилось к закату. Скоро должен был состояться ужин. Я ждал. День вымотал меня. Операции, беготня, поездка, оформление у коменданта с получением «кормовых». И вот теперь я полный солдат. В смысле маг, приписанный к этому гарнизону. Я ещё не успел полностью освоиться с этой мыслью. За один день столько произошло. Я сидел на лавочке, недалеко от входа в лазарет. Очень удобно рядом с лавочкой находилась большая деревянная бочка, в которую во время дождя по водостокам стекала дождевая вода с крыш. Правая ладонь ещё гудела. Поэтому я невольно погрузил её в воду. От удовольствия я прикрыл глаза. Рядом раздались шаги. Шла женщина, молодая, с излишком массы. Я открыл глаза. Моё чутьё меня не подвело. Женщина была молодой, полноватой, светловолосой. Она была одета в поношенное, но ещё крепкое шерстяное платье, одетое поверх льняной рубашки. Волосы были заплетены в косу, а на голове была надета шляпка, положенная замужним женщинам. Мой взгляд скользнул на её правое запястье. На запястье был пристёгнут свободный кожаный браслет с нашитыми на нём стеклянными бусинками. Такое украшение носили замужние женщины. Она остановилась возле скамейки рядом со мной.

— Так это ты будешь новым волшебником? — спросила она.

Резкость и прямота вопроса породили во мне желание ответить столь же резко, или с ехидцей. Но я сдержался. Она не виновата, что выросла и живёт в армейском гарнизоне, а не при имперском дворе с манерами.

— Это так, — ответил я — чем могу быть полезным?

Она помедлила. Было видно, что она пытается собраться с духом и спросить у меня о чем-то. Я ждал.

— Прежний маг тоже любил сидеть на этом месте и купать руку в этой бочке. Для вас что, здесь намазано?

Я стал испытывать раздражение, но ничего не сказал. Я ждал продолжение. Ей было что-то от меня надо, и я хотел узнать, что это. Она продолжала переминать кисти рук, сжимала губы и, наконец, решилась.

— Я слышала, что ты — она ещё раз вдохнула — хорошо залечиваешь шрамы…

Я вгляделся внимательней в её лицо, пытаясь рассмотреть его не только спереди, но и с боков. С правой стороны её лица, от виска до самой шеи по щеке вился грубый корявый шрам, выступающий на полпальца от поверхности лица. Я не хотел знать, чем и как был оставлен этот шрам.

— Прямо сейчас? — спросил я.

Она кивнула головой. При этом её лицо из розового стало превращаться в пунцовое. Я отряхнул руку и поднялся.