Сама дура виновата (СИ) - Хаан Ашира - Страница 8

Перед входом в довольно дорогой и приличный отель нам пришлось привести себя в порядок и чуть-чуть выдохнуть. В холле, встречавшем натертым паркетом, позолоченными люстрами и умиротворяющей тишиной было бы совсем не к месту целоваться как бешеные лисы.

Мы переглянулись, выпустили друг друга из объятий, поправили волосы и сделали шаг друг от друга.

В лобби отеля царила такая тишина, что слышно было тиканье часов над стойкой ресепшена. Красные ковровые дорожки приглушали шаги, швейцары и носильщики провожали нас понимающими взглядами, седой лифтер косился то ли с осуждением, то ли — ожидая, что мы набросимся друг на друга, едва сомкнутся двери лифта.

От нас шарашило атомным возбуждением и нетерпением, но внешне придраться было не к чему, Егор даже свитер накинул, скрывая залитую пивом футболку.

Идти с ним по длинным коридорам отеля к номеру, не разговаривая, не прикасаясь друг к другу, в ожидании того, что сейчас будет за закрытыми дверями его номера — было пугающе, странно, сладко, непривычно.

Когда Егор отпер дверь, пропустил меня вперед, медленно запер замок и повернулся ко мне, я вдохнула и забыла выдохнуть.

Никто никогда не смотрел на меня так.

В его глазах было все, о чем я только читала до сих пор в романах: восторг, страсть, обещание и нетерпеливое желание, от которого кружилась голова.

Никто никогда не хотел меня — так.

— Индивидуальная экскурсия? — проговорила я срывающимся голосом, надеясь шуткой разрядить невыносимое напряжение между нами.

— Сейчас проведу… — хрипло пообещал Егор и сделал шаг ко мне, одним движением стягивая свитер вместе с футболкой.

Егор целовал меня жадно и нетерпеливо, засасывая губы, атакуя языком мой язык и пресекая все попытки отстраниться. Да я не успевала толком ничего сделать — он уже спускался на шею, оставляя на ней горящие огнем отпечатки зубов, и ловя ртом бьющийся в ямке горла пульс.

Его руки путешествовали по моему телу, сжимая грудь, переходя дальше, ниже, лапая мою задницу и задирая платье.

Никакой романтики, никакой нежности — бешеное желание — и только оно.

Он развернул меня спиной, притискивая к себе, одна рука легла на грудь, пальцы другой нащупали край трусиков под бесстыдно задранным платьем и скользнули под него.

Прикусил ухо, оглушив меня громким дыханием, прижался и потерся бедрами и кое-чем еще очень твердым, одновременно настойчиво подталкивая к широкой, застеленной покрывалом кровати.

Дернул платье вверх, не оставляя шансов возразить и отбросил его куда-то к своему свитеру. Это было жарко, это было хорошо — и не давало мне возможности задуматься и затормозить.

Только когда его пальцы ловко щелкнули застежкой бюстгальтера, я на секунду очнулась и пискнула:

— Свет!

— Что? — Егор замер, кажется, пытаясь сообразить, чего такого странного я от него хочу.

— Свет выключи, — попросила я.

На фоне его безупречно вылепленного тела, которым я бы как раз не отказалась полюбоваться при свете, мои складки на боках, висящий живот и бесформенная грудь не выдерживали никакой конкуренции. Пусть лучше щупает, на ощупь оно не так страшно, только слишком уж мягковато.

— Зачем выключать? — изумился Егор, разворачивая меня снова лицом к себе и кладя ладони на бедра и сжимая их.

Лифчик я придерживала на груди одной рукой, но он выдернул его и отбросил в сторону — и ладони переместились на грудь, пальцы зажали соски, а взгляд стегнул по коже огненной плетью. У меня перехватило дыхание от горящей огнем откровенной похоти в нем.

Егор был похож на туриста, после долгой экскурсии по городу дорвавшегося до буфета «съешь сколько сможешь» и планирующего попробовать сразу все! И этим всем была я.

— Я толстая, — сообщила я очевидное.

Брови Егора взметнулись вверх, он расширил глаза и покачал головой, словно не веря, что я говорю такую глупость.

— Ты охрененная, — сообщил он без тени сомнения. — Безумно красивая. Я тебя хочу так, что нихрена уже не соображаю, но…

Он застыл, тяжело дыша, а руки, в этот момент снова спустившиеся на бедра, замерли.

— Ты хочешь уйти? — сипло спросил он. — Дарина? Ты передумала?

— Что? Нет! — я выпалила это раньше, чем успела поддаться сомнениям и сбежать, пока дают.

Красивая?

Я?

Вот он красивый! Скулы, прямой нос, четко очерченные губы, широкие плечи, пластины мышц как у мраморных античных статуй — такие же твердые, плоские, безупречные. Его высекал Микеланджело, ну в крайнем случае Роден — не меньше.

А меня сшила из тряпочек школьница в кружке мягкой игрушки — слишком туго натолканная набивка выпирает со всех сторон, сквозь швы торчат куски бесформенной ваты.

Но он задыхается от возбуждения, глядя на меня, и бугор на его джинсах намекает, что это не шутка и не розыгрыш.

Он не издевается.

Он…

Он толкнул меня на кровать, и я приземлилась на покрывало — перед ним. В одних чулках, трусах и туфлях, с обнаженной грудью, пересохшими от волнения губами и дрожащая от всего происходящего.

Перед мужчиной, которого я знала меньше часа.

Ох, плохо на меня Элка влияет! С кем поведешься, от того и наберешься.

Но я не чувствовала, что делаю что-то неправильное.

Особенно когда Егор воздвигся надо мной и принялся расстегивать ремень на джинсах.

Звон пряжки, вжиканье молнии — голова закружилась от этих однозначных звуков, пульс застучал в висках.

Я сама помогла ему дрожащими пальцами оттянуть резинку трусов и когда он выпустил на волю упруго дернувшийся стоячий член, не удержалась — и обняла его губами.

Никогда особенно не любила минеты, но это была вроде как обязательная программа с бывшим. Я просто скользила губами, мысленно ведя отсчет от ста до единицы и обратно, занятая своими мыслями, пока он не решал, что хватит. Ему нравится — и ладно. В чем прикол для меня я за год отношений так и не поняла.

Сейчас зато поняла!

С момента, как он скинул футболку, мне до безумия хотелось коснуться губами плоского живота Егора, лизнуть перевитые канаты мышц, уходящих к паху, почувствовать вкус его кожи… И когда перед моим лицом оказалась глянцево блестящая головка и жилистый ствол, я даже не задумалась, что делаю.

Это был самый естественный порыв — облизнуть желанное угощение.

Скользнуть губами по стволу, пропуская его внутрь как можно дальше, сжать ладонью у корня, вцепиться пальцами в мужское бедро, чтобы удержать его на месте, не дать отстраниться.

Мы застонали одновременно — Егор, запрокинув голову назад и запуская пальцы в мои волосы, я — почувствовав его вкус, такой же обалденный, как вкус его поцелуев.

— Дарина-а-а… — выдохнул он мое имя, и я поняла, что никогда в жизни не слышала ничего более возбуждающего.

Я прошлась языком по каждой пульсирующей жилке на затвердевшей плоти, обвела головку по кругу, присосалась губами к уздечке — и еле-еле перевела сорванное дыхание.

У Егора был совершенно потрясающий член — ровный, гладкий, с шелковистой кожей, звеняще-упругий, словно стальной изнутри.

Никогда раньше не задумывалась над красотой членов — какая разница-то?

Есть разница, есть… Когда хочется сжимать его пальцами, облизывать, обсасывать, скользить кольцом губ до упора, почти утыкаясь в гладкий лобок и впервые в жизни жалея, что никогда не училась горловой минет.

— Охренеть… — простонал Егор, когда я сделала еще несколько попыток надеться на него глубже и, наконец разочаровавшись в себе, выпустила с влажным чмокающим звуком, чтобы хотя бы пробежаться языком по всей длине.

Егор не дал мне шанса попытаться еще разок. Наклонившись, он оттянул меня за волосы назад, чтобы впиться губами в мои губы. Снова звякнула пряжка и он окончательно избавился от джинсов и, не прерывая поцелуя, помог мне забраться на кровать с ногами.

Опрокинул меня на спину, нависая сверху, и подцепил пальцами край трусиков.