Охотник на творцов (СИ) - Лобанов Александр - Страница 25

Однако помирать, превращаясь в кровавую лужу, Артефактору не хотелось, вследствие чего нас подхватил матово-чёрный островок в пару метров диаметром — Остановленное Время. Мы завязли в партерной борьбе, где Артефактор пытался меня отпихнуть, а я старался цепляться за всё доступное — на подобной высоте мой иммунитет к проявлениям Веры очень опасен.

Хук под дых сменялся ударом лбом в лицо, а затем попыткой пнуть противника коленом по уязвимостям. И вновь кулак в бок, локоть в грудь и зубами — за что удастся уцепиться. И я не мог точно сказать, кто как атаковал.

Наконец Артефактор не выдержал — открыл Пробой для нас двоих. Мы появились в трёх метрах над полом… и, разумеется, я снизу. Удар. Хруст и бульканье. Я попытался взвыть, но лишь хрипел от боли. Новый удар, чем-то усиленный, и я заскользил по начищенному полу, разумеется, спиной собирая все препятствия. В глазах у меня потемнело.

Когда я вновь пришёл в себя, то увидел Артефактора, стоящего посреди зала. Его качало, как во время шторма — и для него приземление прошло непросто. Надя вновь выстрелила дротиком со снотворным. В этот раз остановить снаряд Пьеро успел только благодаря Обратному Времени.

Рука с оружием попыталась было выцелить девушку, но я хорошо подрал его во время падения-свалки, провода торчали, словно ветки бурьяна, а некоторых деталей не хватало. И в довершение слышался шум подмоги, бегущий к нам.

Атрефактор обернулся ко мне. Маска его совсем облетела. И я понял две вещи: я знаю этого человека и не помню, кто он… Вера в него уже давно и прочно выгорела.

— Я вернусь! — с преувеличенной грозностью объявил Артефактор и исчез в новом Пространственном Пробое.

***

— А я думал, служители богов не должны бояться смерти, — я попытался улыбнуться, но скривился.

Болело всё. К счастью, настоятель оказался настолько любезен, что решил потратить немного Веры и исцелить мои раны. Не самая распространённая специализация, но служителям храмов нужно быть лекарями душ и разумов, а иногда и тел. Я же во всю пытался сдержать свой иммунитет к Вере, чтобы хоть крохи целительства меня достигли.

В этот раз мы с Надей и настоятелем сидели в одной из каменных комнат где-то в подвалах храма, куда нас вели минут десять, не меньше. Судя по скромной, но дорогой и функциональной обстановке — рабочий кабинет Напалкова.

— Смерти не боятся либо безумцы, либо просветлённые, — резонно возразил настоятель. Руки, касавшиеся моих ран, ещё потряхивало. — Кроме того, я боялся не столько за жизнь, сколько за накопленную Веру.

— Даже так? — не особо удивился я.

— Согласно религии Последней Книги: “После смерти людям даруется возможность взглянуть и распределить Веру, полученную при жизни. Но только Истинную Веру. И в следующей жизни останутся все улучшения от этой Веры. И жизнь начнётся снова, дабы появился шанс возвыситься и найти себя.” — не преминула заметить Надя, которая сидела в уголке и пила чай из большой кружки.

— Всем нужно посмертие, — оскалился Брут. — Всех страшит участь взглянуть в глаза пустоте и раствориться в ней в конце… все боятся спокойствия. И черт с вами, — а затем добавил в мысленном диапазоне: — “Учти, у Напалкова мысли были куда более прагматичные.”

— Возможно, лучше вернёмся к насущным проблемам? — настоятель сам перешёл к делу. — Кто это был? И как это связано с письмом, пришедшим ко мне восемь лет назад и так вам необходимым?

— Мы как раз выясняем. И для лучшего понимания, как вас защитить, нам нужно это письмо! — безапелляционно заявил я.

— Резонно… — после краткого размышления, констатировал Напалков. — Я готов продать вам это письмо!

— Уй-я… — взвыл я, когда Напалков перешёл к лечению одного из сломанных рёбер. Это оказалось кстати, ибо за возгласом удалось скрыть своё охренение от столь беспардонной наглости. Практически самоубийственной. Но в отличие от Артефактора, он хотя бы вёл переговоры. Этим стоило пользоваться: — И что вы хотите за письмо?

— Полную защиту со стороны Издательства, пока этого убогого не поймают, — я, не раздумывая, кивнул. Охрана в любом случае гарантирована, нам не улыбалось, чтобы Артефактор усилился за счёт настоятеля. А Напалков продолжал: — После завершения дела я и последователи “Последней книги” должны наравне с Издательством предстать участниками этой операции. СМИ и отчеты всех уровней. Нам нужна своя доля Веры, — чуть подумав, я кивнул. Не очень приятно, но умалчивать ничего я не собирался. Да и Шеф пусть и поворчит, но не будет против. — Третье, это постоянный контракт с Издательством на очищение одержимых…

— Нет, — сразу же вклинился я. — Это невозможно. Организация для очищения одержимых выбирается по тендеру. А на тендер допускается по предварительному опробованию. Это требования антимонопольного комитета… — я заткнулся, понимая, что сболтнул то, чего не должен знать. Но решил закончить: — Максимум, допуск к опробованию. Сроки и условия вы обговорите уже с моим Шефом.

— Принимается, — взглянув на меня с толикой, как мне показалось, уважения и интереса, кивнул Напалков. И закончил: — Наконец, когда дело закончится, я хочу встречу с Богом. Хотя бы минут на пять.

Уважаемый читатель, я бы заржал… да не смешно. В бытность Редактором я сталкивался с такой неведомой хренью, что порой лучше сначала поверить, а потом уже крутить пальцем у виска.

— Я бы тоже не отказался от такой встречи, — задумчиво выдал я и сумел выпрямиться. Тело почти не болело. — Прошу, уточните, с чего вы решили, что мы хотя бы чисто теоретически можем подобное организовать?

— Как же? Вы разве, не знаете, за чем охотится Артефактор? — удивился Напалков.

Я почувствовал, что варианты “пытается усилиться” или “пытается воскресить своего бывшего соавтора” в данном случае не котируются. Я заинтересованно выгнул бровь.

Вместо ответа настоятель прошёл к одной из картин кабинета и, отодвинув в сторону, принялся набирать комбинацию на дверце сейфа. Ну, а почему нет? А полминуты спустя передо мной лежал заламинированный листок бумаги, тот самый, за которым я и пришёл.

Сообщение оказалось простое:

“Доброго часа, Напалков Кирилл Анатольевич.

Я знаю, вы умный и амбициозный человек. Я знаю, вы ищете новые пути, а пришедшая в наш мир Вера открывает бескрайние возможности. И чтобы вы раскрыли свой потенциал в полной мере, я дарую вам Зерно:

“Автор мироздания поверила в наш мир, и в него пришла Вера.

Вера даровала каждому желаемое, и ОНА уснула.

ОНА ждёт, пока в неё поверят.

Много путей ведёт к НЕЙ.

Создание. Поиск. Принятие”.

Кроме Зерна, я дарую вам предсказание: “Когда число последователей достигнет 100 миллионов, ты встретишься с НЕЙ”.”

Шикарное предсказание… в лучших традициях: ничего не объясняет. Хотя для создания религии, самое оно. Не поспоришь. Но что-то мне подсказывает, со второй строки Зерно вещало не о “Авторе Мироздания”, а о Марии Козловой. А это значит, многомиллионная религия с охватом в страну всё же имеет в фокусе человека. Сокрытие его личности, конечно, уменьшило приток Веры до сущих долей процента, но с учётом охвата… Плохо так думать, но спокойнее от того, что девушка мертва и не может использовать эту Веру.

— И вы не выбросили подобный бред сразу после прочтения? — скептически уточнил я.

— Понимаю ваше недоумение. Но в тот момент, когда пришло письмо, слова Зерна упали на благодатную почву. Это сообщение стало толчком, отправной точкой, соломинкой, сломавшей хребет слона — прочитав его, я понял всю величину замысла Автора мироздания. Из него проросла Последняя Книга.

— Предсказатель оказался неплох, раз точно подгадал момент и человека, которому нужно его прислать, — резонно отметила Надя.

— А как насчёт последователей? — перешёл я к более важному аспекту.

— По последним данным, мы подходим к этому числу. А ваше прибытие лишь подтверждает истинность Обещания, — от смирения и благочестия в словах дельца мне стало не по себе. — В силу сказанного, я верю во встречу с Богом.