Время разбрасывать камни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 33

Он вздрогнул.

— Именно поэтому, с тобой никто не хочет иметь дело, — он плюнул с досады, — всё не беси меня больше!

— Что делаем с тренером и массажистом? — я поставил вопрос ребром.

— ЦСКА будет оплачивать поездки только тренера, как у всех! — твёрдо сказал он, — никаких лишних людей! Ты такой же, как и все, не лучше, не хуже, а потому не будет к тебе больше особого отношения! Золотые медали Олимпиады выиграл — молодец, дай теперь дорогу другим спортсменам.

— Хорошо, билеты и проживание будут за мой счёт, допуски на соревнования и включение в состав команды массажиста вы сможете сделать?

Он задумался.

— Да.

— Тогда отлично, с Женей я поговорю, думаю он не откажется, а мой тренер теперь Дима Татищев.

— Кто это? — удивился он.

— Высокий в очках, играет на скрипке.

— Это тот рядовой что ли? — удивился он, — ты нас всех опозорить хочешь?

— Он пока делает больше, чем Кузнецов до чемпионата для меня, — я прищурился, — да и вам какая разница, вы же списали меня уже. У вас теперь куча других талантливых бегунов!

— С тобой невозможно разговаривать, — разозлился он и ушёл, хлопнув дверью.

Я перевёл взгляд на Данила, который притворился ветошью.

Через пару часов Щитов не став встречаться со мной лично, позвонил и утвердил договорённости. ЦСКА платит за нового тренера и готовит бумаги на Женю, который согласился на полную ставку массажиста из моей зарплаты, но не более того. На чемпионат Европы они меня уже подали.

— «Попробовали бы нет, с таким временем, — злорадно подумал я, услышав его ответ об этом».

До соревнований в Греции оставался месяц, а это значило, что не только мне нужно было тренироваться. Вызванный Дима был ошарашен новыми вводными и схватившись за голову, убежал выяснять обязанности тренера. Ещё одной неприятностью вскоре стало то, что Данилу в Афины не отпустили, сказали дорого, да к тому же там есть кому за спортсменами присматривать, так что нечего тратить государственные деньги на проезд и проживание лишним людям. Всё это он мне рассказал с каменным лицом за день до вылета. Делать было нечего, только менять планы и радовать Женю с Димой, что груза у них теперь на двоих прибавится. Ну и ещё побывать дома, сказав об этом девочкам, что Данил не против помогать им в моё отсутствие, поскольку Лена вышла на работу в архив, Варя по-прежнему училась и совмещала работу с больницей, а Ира делала вид, что за всеми присматривает. Что-то подобрать ей пока не удавалось, так что временами она опять скучала в одиночестве, но хотя бы занялась хозяйством и вышиванием, а не выпивкой и то ладно.

Я читал газеты и знал, что проведение чемпионата Европы в Греции было под большим вопросом, к власти пришла военная хунта и это сразу было видно по количеству военных и полицейских на улицах, а также в аэропорту. Многие страны поэтому не стали рисковать своими спортсменами и не приехали, нас же пятерых спринтеров с личными тренерами и ещё тридцатью другими легкоатлетами поселили рядом с военным аэродромом, словно в насмешку. В день прилёта из нас, поселенных по двое, заснуть не смог никто. Владислав Сапея выбрал жить со мной, поскольку мы были лучше знакомы, а Борзов и Иванов жили в соседнем номере. Лебедева же, запасного спринтера команды СССР поселили вместе с Димой.

Утром на завтраке все были злые и раздражительные, поскольку не выспался никто. При влётах реактивных самолётов рядом с нами все стены дрожали и готовы были осыпаться, так что тренера были не менее сердиты, чем их подопечные.

— Добряшов, — раздался рядом знакомый голос. Повернувшись я увидел Зою Евсеевну Петрову, знакомую мне ещё по прошлому году и Олимпиаде.

— Зоя Евсеевна, — я встал из-за стола и отправился обниматься. Строгая женщина легко меня приобняла и покачала головой.

— Ваня ты опять мне кровь будешь сворачивать? Признайся лучше сразу, чтобы я была готова.

— Конечно Зоя Евсеевна, — как я мог её разочаровать, — смотрите какие все скучные вокруг, один я буду вас радовать.

— Дима сказал, вы теперь старший тренер сборной СССР по спринту? — спросил я у неё, когда она всплеснула руками на первое моё заявление.

— Этот тот чудной молодой человек, смотрящий на мир широкими глазами? — хмыкнула она.

— Похож да, — улыбнулся я, — ну ничего научится, Сергей Ильич решил Николая Иванова тренировать, с ним проще говорит.

— Это да, — она покачала головой, — я бы тоже с радостью от тебя избавилась, но чёртовы мировые рекорды и журналисты, насевшие на меня, не дают этого сделать.

— Что нужно акулам пера? — удивился я.

— Чтобы я прокомментировала статьи в советской прессе о том, что ты забросил тренировки, не участвуешь в большинстве соревнований, какие, например, были в Белграде, или товарищеские встречи с американскими атлетами, а твоё время до соревнований на чемпионате СССР было никому не известно.

— Ого, и что же вы ответили? — спросил я, но ответ знал и так, именно из-за этих небольших соревнований по бегу на короткие дистанции 60 метров, мы и начали ссориться с моим руководством из ЦСКА. Они пытались выжать из Олимпийского чемпиона как из губки всё, что только возможно, а же хотел участвовать только в значимых соревнованиях, желательно международных. Все эти любительские забеги и состязания внутри страны были мне просто неинтересны из-за отсутствия соперников и самое главное бессмысленной траты на это времени.

— Что ты ленивая жопа, — не моргнув и глазом ответила она, — но поскольку бегаешь хорошо, то они тебя увидят и здесь в Афинах.

— Спасибо Зоя Евсеевна, — иронично ответил я, — постараюсь вас не разочаровать.

— Смотри Добряшов, ходишь по тонкому льду, — покачала она головой, отходя от меня.

Вернувшись за стол, я дал подзатыльника Диме.

— Ты чего не выучил как документы подавать? Почему главный тренер о тебе так плохо говорит?

— Ваня, я всё сделал самый первый! — обиженно ответил он, потирая затылок, — Честно!

— Ошибок наделал много?

— Приняли без помарок, — помотал он головой в разные стороны.

— Странно, чего она тогда о тебе упоминала с негативной стороны, — задумался я.

— Дима, когда боится тебя, становится словно заноза в заднице, — прогудел со своего места Женя, — так что ты полегче с ним, полегче.

Я хмуро на него посмотрел, и массажист сделал вид, что он ест и молчит, а последнюю фразу сказал вовсе не он.

— Эта неделя предсоревновательная, постарайся узнать всё, что только можно по международным правилам, — повернулся я снова к Диме, — чтобы я больше не видел тебя без книги в руках. Понятно?!

— Я английский ещё плохо знаю, — проныл он.

— Вот и изучай, а не верти головой по сторонам, не для того ты сюда приехал!

— Хорошо Вань, — смирился он с моей тиранией.

— Как там сестра кстати, — решил я сбавить нажим, — давно к вам не заходил. Только захочу опять заниматься, как вечно что-то случается.

— Родители сразу перевели Женю в другой ВУЗ в Ленинграде, — обрадовался он смене темы, — подальше от её нынешних знакомых и наркотиков. У нас там тётка живёт, она сейчас присматривает за ней.

— Фух, ну хоть что-то, — обрадовался, — как отец? Мама?

— Выговаривают мне постоянно, что я не могу уговорить тебя прийти к нам в гости, — стеснительно сказал он, — но я им говорю, что ты постоянно занят, они не слушают.

— Если всё выучишь, то заеду к вам, — замотивировал я его.

— Я буду очень стараться Иван! — моментально взбодрился он и расправляя плечи.

После завтрака нас под охраной повезли на стадион, где я увидел знакомое тартановое покрытие дорожек. Мне был он привычен после Мехико, а вот Борзов его явно видел впервые. Он, так же, как и я первый раз, ходил и трогал его, привыкая к непривычной амортизации. Вдоль трибун было очень много репортёров, которые фотографировали нас, смотря как мы разминаемся. Я пошёл по своей стандартной программе, без стометровок, просто ОФП и разогрев мышц с помощью бега со жгутами на ногах, затем прыжки на одной ноге вверх по ступеням трибун, затем вниз на другой. Тут меня и поймали журналисты, явно за мной охотившиеся.