Время разбрасывать камни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 27

— Ой, продукты принесли, — гувернантка прервалась, когда в дверь позвонили и побежала открывать. Мы остались втроём. Настало гнетущее молчание.

Ира пересела ближе ко мне, взяв руку в свои ладони, заглянув в глаза.

— Надеюсь ты не сердишься? Это был единственный способ растормошить Лену после случившегося.

— Растормошить? — удивился я, — теперь это так называется?

— А кто говорил про сто тысяч миллионов процентов, что не будет со мной спать? — буркнула наконец сама виновница торжества, — мог отказаться.

— Я слишком добрый для этого, — вздохнул я.

Ира громко фыркнула, потом она взяла наши руки в свои и довольно улыбнулась.

— Эх, я так счастлива, — сказала она, — словно снова обрела семью.

Мы с Леной вздрогнули от подобного признания, но промолчали, скромно посмотрев друг на друга.

Через неделю, приехал товарищ Белый. Хмуро посмотрев на меня, он всех выгнал из комнаты, и закрыл дверь.

— В общем, нам пришлось рассказать Брежневу об усыновлении советских детей-сирот заграничными родителями с целью их сексуального рабства, — сказал он, садясь на стул, затем снимая фуражку и кладя её на колено, — других вариантов просто не было. Тебя хотели без суда и следствия увезти подальше, и там оставить гнить.

— Мы сказали, что специально тебя везде выставляем, чтобы ты был словно красная тряпка для быка. Показали ему наработанные материалы, картотеку Пня. Он долго не верил, но под давлением доказательств, был вынужден признать нашу правоту. Особенно тяжело он переживал предательство своего друга Цинёва, который забыл ему как-то упомянуть о том, что взял с приюта красивую сироту, дочь своих приятелей, для того, чтобы ею пользоваться. Когда мы рассказали и о Щёлокове, ему стало плохо и пришлось вызывать врача.

— Здесь он сопротивлялся не так долго, мы достали весь накопленный за это время компромат. Поэтому Брежнев приказал продолжать расследование, пообещав ни во что не вмешиваться, но результаты сначала показать ему.

Генерал замолчал.

— И что дальше? — хмуро спросил я.

— Мы похоже узнали, кто стоит за этой историей в ЦК, — тяжело вздохнул он, — и тут нам с Юрием Владимировичем тоже стало грустно.

— Надеюсь не Брежнев? А то вы ему как раз всё рассказали.

— Хуже — Суслов, — покачал он головой, — человек переживший трёх вождей. Его за глаза называют ещё «серым кардиналом» ЦК.

— Подождите, — я сильно удивился, — он же бессребреник, ходит в простой одежде, живёт очень просто, ему то зачем в это ввязываться?

— Мы пока мало что узнали сами, — товарищ Белый покачал головой, — сам он оказывается да, внешне, образец для подражания, но вот дети его, весьма хорошо устроены.

— А как на него вышли?

— Леонид Ильич, сказал, что он приходил к нему до нас и просил наконец разобрался с зарвавшимся спортсменом, потерявшим все берега. Похоже наше начавшееся расследование всё же кто-то слил из своих, — невесело сказал он, — а кроме как тебя, кто изначально затеял весь этот сыр-бор, у них нет других кандидатов для преследования.

— И что решили по итогу?

— Он успокоит Цинёва, скажет, что у вас с Леной любовь, тем более вы поженились официально и будет ждать от нас результатов расследования.

— А они будут? Теперь, когда пауки знают, что вы идёте по их следу?

— Картотека детей, нам сильно помогла. Сейчас распутываются все цепочки и все причастные к их перемещениям, выдаче документов и прочему.

— Что будет со мной и Леной?

— Лена пока побудет в оплачиваемом отпуске, чтобы не показывалась на Лубянке, а ты отправишься тренироваться. Хватит уже, накуролесил дел. Тем более тренера на тебя жалуются, что забыли уже как ты выглядишь.

— Хорошо, — облегчённо выдохнул я.

— Юрий Владимирович сказал приставить к тебе охранника на двадцать четыре часа в сутки, сковав вас для надёжности цепью, — уведомил меня он.

— Как же я бегать тогда буду? — удивился я.

— Я задал тот же вопрос, поэтому сковывать вас не будут, но теперь без Данила никуда. Ты понял?

— Не могли девушку найти что ли? — попытался сопротивляться я произволу КГБ.

— Ваня, — он на меня спокойно посмотрел, — от твоих баб у нас одни проблемы, признай уже это.

— Вы предлагаете мне на мужчин переходить? — притворно удивился я.

— Тьфу срамота, — едва не плюнул он на пол, — я говорю про другое. Жена теперь есть, хоть и невольная, остепенись, стань семейным человеком.

— Она меня в печень нокаутировала, — напомнил я ему, — это не мой женский идеал.

— Я при выходе, ей обязательно об этом скажу, — мстительно улыбнулся он.

— Мы сейчас опять с вами поссоримся.

— Молоко ещё на губах не обсохло, чтобы с боевым генералом х…ми мериться, — снисходительно заявил мне он.

Я признал его правоту и угрюмо замолчал.

— Ладно, поехали, отвезу тебя до базы, а потом Данил будет тебя отвозить туда и обратно и везде сопровождать. Комнату ему найдёте?

— Найдём, — вздохнул я.

— Всё, не кисни, — он поднялся со стула, — набил морду генералу КГБ и вышел сухим из воды, да о тебе легенды скоро в Главке слагать будут!

— Главное, чтобы не посмертно, — пробурчал я, тоже вставая.

Проходя мимо Лены, он подозвал её к себе и что-то тихо сказал на ухо, и потому взгляду, которым она проводила меня до двери, стало понятно, что опять на меня возвели поклёп. Наглый и несправедливый!

Данилом оказался тот знакомый капитан, который пытал меня водой в подвале школы КГБ, а потом победил в поединке. Насколько я был не сильно рад его видеть, он так вообще был абсолютно несчастлив от выпавшей ему роли няньки, но как сказал генерал, семьи у него не было, мы с ним условно знакомы, так что никто не стал ничего придумывать. К тому же он, в отличие от меня, думающий и ответственный сотрудник. Все эти нотации произносились под общие наши с Данилом печальные взгляды.

— Всё, свободны, — мы доехали до базы ЦСКА и товарищ Белый попросил нас выйти из машины.

Зайдя в территорию части, мы пошли в моё общежитие, чтобы я переоделся.

— Кого я вижу! Добряшов! — рядом раздалось удивлённое восклицание.

— Доброе утро Сергей Ильич, — узнав голос, я повернулся.

— Какими судьбами? — всплеснул он руками, — ты вспомнил о нас убогих? Снизошёл так сказать!

— Сергей Ильич и вы туда же? — пробурчал я, — только десять минут как назад мне мозг товарищ Белый перестал выносить.

— А как иначе Ванюша, — он сделал придурковатое лицо, — Сам! Олимпийский чемпион! Решил посетить тренировочную базу! Напьюсь сегодня. Вот точно напьюсь.

— Не обращай внимания, — обратился я к Даниле, — это меня так все любят.

— Я и вижу, — хмыкнул тот.

— Сергей Ильич хватит придуриваться, — повернулся я к тренеру, — доставайте всё наше барахло, пора начинать готовиться к чемпионату СССР.

— Да ты что! — удивился он, — в феврале? А почему не в мае? А ещё лучше за неделю до соревнований?

— Вы будете мне помогать? — скривился я от правдивости его слов. Эти разборки с КГБ и женщинами отодвинули на второй план мои главные жизненные приоритеты.

— Ладно, а это твой теперь запасной номер? — кивнул он на Данила, который был в штатском.

— Размяться кстати не хочешь? — спросил я у капитана.

— Если есть что одеть, почему нет, — пожал он плечами.

— Найдём, — пробурчал я.

Двадцать километров я не пробежал, просто сдох, Данил умер где-то на пятнадцати и отстал от меня. Позже, когда Кузнецов натаскал мои приспособления для тренировок и я начал всё вспоминать в щадящем режиме, понимая, как же быстро потерял нужную форму за этими гулянками и ничего неделанием, капитан же с круглыми глазами, задыхаясь, отвалился от моей лёгкой разминки.

Вечером меня позвали на КПП, поскольку мне звонили.

— Вань? Ты приедешь? — раздался в трубке узнаваемый голос Иры.