День расплаты близок (СИ) - "Shampoo" - Страница 3

— Сказала, что это безделушка. Я выкрал его, впрочем, не думаю, что она заметит пропажу, — усмехнулся тот, вспоминая, как она закидывала его в ящик.

Взгляд Малфоя стал стеклянным.

— Что ж, — он криво улыбнулся. — Я обещал рассказать вам всю правду, и я это сделаю. Вряд ли только ваша газета захочет опубликовать мою историю.

— Не переживайте, мистер Малфой, ее обязательно опубликуют, — проглотив «хотя вы, возможно, до этого уже не доживете», ответил журналист. — Я сделаю все, чтобы мир наконец узнал правду. А теперь, прошу вас, расскажите о том, как вы убили Элоизу Селвин.

Малфой сжал губы в тонкую нить и вздохнул.

— Эта история началась задолго до печальных событий в Выручай-комнате, — монотонно, будто проговаривал это у себя в голове уже много раз, заговорил Драко. Он прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания: — Мы с ней с самого детства не ладили. Она никогда не лезла за словом в карман, на все имела свое мнение. Зачастую это бесило. Ходила с задранным носом, будто знает все на свете, и постоянно ставила всех на место.

— Элоиза это могла, — тепло выдохнул журналист.

— Элоиза? Нет, Гермиона. Гермиона Грейнджер, — нахмурился Малфой. — Она была подругой Поттера, — тут он скривил губы, — что только сильнее меня злило. Мы должны были существовать в параллельных мирах. Я не должен был замечать ее. Вся моя семья столетиями не желала замечать таких, как она, так почему я должен был отличаться от них? Однако эта девчонка никому не позволяла себя не замечать. Иногда мне казалось, что она вечно ходит с поднятой рукой, чтобы первой ответить на все вопросы, — он ухмыльнулся. Его взгляд не отрывался от кольца, которое он вертел в руках. — Заметь-меня, заметь-меня — вот какая вибрация исходила от нее.

— Значит, вы подтверждаете официальную версию?

— Не перебивайте. Вы же хотели услышать всю историю, так слушайте ее от начала и до конца, — осек его Малфой, а потом продолжил:

— На пятом курсе я стал старостой. Просто удивительно, сколько гонора у меня было в те годы, — он снова ушел в себя, и на его губах заиграла легкая улыбка. — Отец гордился мной, и я был счастлив оправдать его надежды. Вместе со значком у меня появилась власть, уважение младшекурсников и два часа в неделю, когда я умирал от скуки на собраниях старост. Мне уделяли внимание девчонки, я был успешен по всем предметам, а еще отлично играл в квиддич. Моя жизнь складывалась идеальным образом.

Единственным человеком, до которого мне не было дела, была Гермиона Грейнджер, — Малфой покрутил кистью, поворачивая ее ладонью вверх. — Точнее, мне не должно было быть до нее дела. Я уже говорил: мы жили в параллельных мирах, и так должно было продолжаться всегда. Меня ждала головокружительная карьера в Министерстве — со связями отца это было вполне реально. Возможно, брак, но не раньше, чем я бы воспользовался преимуществами юности. Добавьте к этому внушительный счет в Гринготтсе и с трудом восстановленное высокое положение в обществе — заслуга отца, опять же, — Малфой поднял брови и хмыкнул.

Пожевав губы, он устремил взгляд в стену и продолжил:

— Так что я пересекался с Грейнджер на собраниях старост и на некоторых уроках. И так бы шло и дальше, если бы какой-то идиот — я подозреваю, что это был кто-то из близнецов Уизли, — он высокомерно фыркнул, — не подлил моему напарнику по Нумерологии, Тео Нотту, в тыквенный сок какую-то гадость. Тео на целый месяц слег из-за лихорадки. Он мог умереть — но это уже от скуки в больничном крыле. Бедолага так похудел, что на Хэллоуин ему бы не пришлось даже наряжаться в костюм скелета. Тогда-то наши с Грейнджер параллельные миры и вынуждены были пересечься, — Малфой резко перевел взгляд на журналиста, и его голос прозвучал ниже: — И это оказалось настоящей катастрофой.

Он оперся одним локтем на столешницу, развалившись на стуле в уверенной позе.

— Проводить время с Тео было весело: он меня совершенно не напрягал, и я любил его дурацкий юмор. К тому же, он действительно соображал в Нумерологии. Когда его место заняла Грейнджер — буквально заняла, «мисс Грейнджер, не могли бы вы пересесть за одну парту к мистеру Малфою», — пискляво передразнил он, пародируя преподавательницу, — я сказал ей, что сделаю задание сам. Конечно же, она заявила, что у нее все уже почти готово. Продемонстрировала свиток чуть ли не в квиддичное поле длиной. Мы радостно согласились не трогать друг друга. Все было хорошо, пока на следующем занятии профессор Вектор не сказала нам приступать к выбору темы для проекта на этот семестр, — Драко покачал головой, прикрывая глаза. — Я не хотел подводить Тео, но первые наработки нужно было скоро сдавать, поэтому пришлось работать с Грейнджер.

Когда мы первый раз встретились в библиотеке, чтобы обсудить тему проекта, то оба делали вид, что разговариваем с книжными полками. Она не соглашалась на мои предложения, я — на ее. Наш шепот в ходе спора стал настолько громким, что нас чуть не вытурила оттуда мадам Пинс. В конце концов, ближе к закрытию библиотеки мы пришли к общему выводу: полугодие нам предстоит самое что ни на есть ужасное, — усмехнулся Малфой, закатывая глаза. — Правда, к концу недели мы все-таки определились с темой, и спорили уже насчет плана работ. А еще нашли столик в самом удаленном месте.

Таким образом, мы виделись с Грейнджер на собраниях старост — раз в неделю, — на уроках профессора Вектор — раз в неделю — и в библиотеке за работой над проектом — дважды в неделю, — с каким-то непонятным теплом в голосе сказал Малфой. — Выходило чуть ли не каждый день. Честно говоря, через месяц, когда Тео наконец выписали, я уже не так рвался поменять партнера по проекту. Грейнджер оказалась неожиданно осведомленной во всех сферах, не только в Нумерологии, — одобрительно хмыкнул он. — И она всегда выкладывалась по полной. Тео часто отлынивал от работы и сподвигал меня на то же; Гермиона же могла провести несколько дополнительных исследований просто потому, что ее заинтересовала сноска в учебнике. Она неумолимо шла вперед с силой горного тролля, и мне даже нравилось, что она подстегивает мое стремление быть первым.

В конце полугодия мы получили за проект Превосходно, что, разумеется, было вполне ожидаемо, — с притворным высокомерием фыркнул Малфой, но уголки губ выдавали улыбку, которую тот пытался спрятать. Было видно, что он гордился отметкой. — Последнее занятие было прямо накануне рождественских каникул, так что на следующий день все бы разъехались по домам. Я и сам с нетерпением ждал поездки к родителям: у них появился лишний повод для гордости за меня. Все должно было вернуться на свои места. Но Грейнджер снова спутала все карты. В тот день она впервые обратилась ко мне в классе после урока, — он вскинул брови. — Пока все расходились, она протянула мне что-то и поздравила с наступающими праздниками и сдачей проекта. Я почти не расслышал: так быстро она проговорила и ушла, — Малфой тоже произнес это в ускоренном темпе и пожал плечами. — Тем вечером я наблюдал за ней в Большом зале: она дарила друзьям подарки на Рождество перед своим отъездом. Для меня это стало полной неожиданностью — то, что ей пришло в голову мне что-то подарить, — он удивленно развел руками. — Я-то совсем не собирался этого делать. Стоило ли? Но выглядело бы уже глупо. А после каникул это было бы совсем нелепо: словно я слишком переживал из-за дурацкого подарка. Словно думал бы о нем все рождественские каникулы напролет. Чего я, разумеется, ни в коем случае не делал, — Малфой горделиво вздернул подбородок. — После праздников моим напарником снова стал Тео, а с Грейнджер я виделся лишь на собраниях старост.

Нотт пропустил ужасно много и все еще нагонял. Ему больше хотелось посплетничать или похвалится достижениями своего папаши, от чего я уже отвык, — он покачал головой. — Он ругался, что Грейнджер меня, наверное, укусила, и теперь я потихоньку превращаюсь в заучку, — Малфой рассмеялся, поднимая взгляд на потолок. — Все время лез проверять, не превращаются ли мои волосы в воронье гнездо. Или вот еще! Как вам такое, — посмеиваясь, он развернулся всем телом к журналисту: — Тео хватал меня за руку, как только кто-то задавал вопрос! Чтобы она не взлетела вверх, как у Грейнджер! — Малфой задорно хлопнул ладонью по столу, веселясь так, будто рассказал лучшую шутку в своей жизни.