Будь моим тираном (СИ) - Старр Матильда - Страница 13

– Дина! Мы молодцы! Заказ наш! Поздравляю! Мы прекрасная команда!

Бодрым шагом пересек комнату, уселся напротив меня и выдохнул:

– Ну, рассказывайте!

– Что рассказывать? – не поняла я

– Всё. Ни черта не помню! И голова гудит… Чтоб я так пил – больше ни за что! Найму себе еще одного зама и вменю это ему в обязанность.

Я даже не сразу нашлась что сказать и какое-то время молча вглядывалась в его лицо. Это что, не шутка? Он действительно ничего не помнит? А значит, и оправдываться мне вроде как не в чем? В конце концов, я ведь не обязана рассказывать ему вот прямо вообще всё!

Вообще-то поверить в такое было трудно. Вчера Алексей Александрович выглядел вполне вменяемым. Да и сегодня он совсем не был похож на человека, который может не помнить, что произошло. Поэтому, рассказывая о событиях вечера, я внимательно наблюдала за мельчайшими оттенками настроения босса и пристально следила за тем, как он реагирует: не проскочит ли фальшь или еще какое-нибудь мимолетное выражение лица, которое позволит утверждать со всей очевидностью, что все он помнит, просто притворяется.

Вот я рассказываю о том, как чудо мэр глупо шутил, а Алексей Александрович заливисто смеялся и отвешивал ему комплементы. Он кивает: что-то такое еще помнит, да-да…

А вот я подхожу к трагическому моменту, когда Геннадий Игоревич предложил поменяться дамами, и вижу, как заходили желваки на лице босса, глаза сузились в щелки, а пальцы сжались в кулаки.

Хм, а вот такой Алексей Александрович запросто мог бы разукрасить физиономию мэра не слишком художественной росписью! На душе как-то сразу потеплело.

Вот я рассказываю, как изящно он выпутался из ситуации, и мой босс удивленно вскидывает брови: мол, ну надо же… справился.

Теперь продолжаю о том, как мы путешествовали по коридорам. Я пешком, а он на моих хрупких плечах. Он отводит глаза, краснеет и бормочет что-то невнятное со словом «извините» внутри.

А теперь переходим к тому, как он прошелся по моему наряду. Алексей Александрович смущен, а в том месте, где звучат слова «вокзальная путана», и вовсе сокрушенно качает головой.

– Простите, Дина, я совершенно так не думал. Да, наряд несколько смелый, но такое… Я себе даже не представляю, как я мог…

Я вгляделась в него так тщательно, словно планировала разобрать на молекулы и запоминала, как они сейчас расположены, чтобы без ошибок собрать обратно. Но, увы. Или Алексей Александрович – гениальный актер и сцена многое потеряла от его ухода в бизнес, или он говорил чистую правду.

– Надеюсь, на этом всё? – он смотрел на меня почти умоляюще.

Я еще раз просверлила его взглядом.

Невероятно! Уму не постижимо! Но, кажется, диагноз тут ясен. Полное выпадение памяти на алкогольной почве. Он действительно ничего не помнит.

Ну что ж, тем лучше.

– Слава богу, потом вы уснули. Так что ничего.

Я мысленно поаплодировала сама себе. Ведь фактически я умудрилась ответить честно, и не раскрыть при этом кое-каких обстоятельств, которых Алексею Александровичу знать не стоило.

– Ну что, собираемся? – он радостно подскочил с места. – Я лично не намерен здесь оставаться ни минуты. Чем скорее мы покинем Энск, тем лучше.

Вот тут я была с ним полностью согласна. Уехать и забыть все, случившееся здесь, как страшный сон!

Всю обратную дорогу в такси, а потом и в самолете я преимущественно молчала, обеспокоенно раздумывая над одним очень важным вопросом. Ну, с Алексеем Александровичем, допустим, все понятно: перепил человек, творил неизвестно что, потом не помнит. Не то чтобы это обстоятельство делало ему честь, но оно, по крайней мере, как-то объясняло его поведение.

А вот к своему собственному поведению у меня вопросы оставались.

Нет, я бы не стала себя ругать за тот наш внезапный поцелуй. Я где-то читала, что за секс и агрессию отвечают чуть ли ни одни и те же отделы мозга. То есть резко начать целоваться после жесткого конфликта – в этом ничего странного нет. Правда, лично я ни разу не видела, чтобы во время ринга боксеры остановились и начали дарить друг другу поцелуи. Но, может быть, просто они недостаточно агрессивны. В нашем же случае агрессии было – хоть отбавляй. А мозг, знаете ли, тоже не компьютер. Вот и попутал, бедняжка, с кем не бывает, особенно после того, что с ним целый вечер делали.

То, что мы с боссом переместились в спальню и продолжили начатое – в принципе, тоже не так страшно. Ну, увлеклись, с кем не бывает.

То, что я убежала в душ освежиться, опять же вполне нормально. Чистота – залог здоровья, гигиена – вообще наше все. Да и, прямо скажем, немного остыть мне тогда не мешало.

А вот то, что после освежения и остывания я опять потащилась к нему в комнату, вместо того чтобы мирно уснуть на диване… Это было ужасно. И совсем на меня не похоже. Более того, совершенно не входило в мои планы, даже наоборот. Потому мне очень хотелось задать вопрос себе вчерашней: что, черт возьми, это вообще было?! Но, увы, доступа ко мне вчерашней у меня сегодняшней нет, и вопрос, похоже, навсегда останется без ответа. А жить с этим, между прочим, мне – сегодняшней, завтрашней и всем остальным нам.

Чувствовала я себя отвратительно до тех пор, пока не вспомнила один фильм, который недавно смотрела. Там сыщик вовсю разыскивал преступника, а тот словно бы шел следом за ним и подчистую убивал всех свидетелей, которые могли бы хоть как-то пролить свет на историю. И всякий раз оказывалось, что бедняга-сыщик был где-то недалеко от места преступления, то есть этот гад не только ему мешал, но и подставлял не по-детски. А в конце фильма опа! – и выяснилось: это сам сыщик всех убивал, просто об этом не помнил. Почти как мой Алексей Александрович.

И вообще, если смотреть по большому счету, то ничего такого ужасного я не сделала, даже не убила никого. А посему упрекать мне себя совершенно не за что и незачем. Чувство вины, оно, знаете ли, не помогает, особенно в работе…

К тому времени, как мы прилетели, мне удалось убедить себя, что в принципе все не так уж и плохо.

Если не считать небольшого временного помутнения рассудка, я была на высоте, и меня ждет премия, а брюнетку-невесту-инвесторшу – от ворот поворот. Как ни крути – итоги поездки сплошь положительные.

А мелкие шероховатости можно не учитывать.

После этой поездки наши отношения незримо переменились – во всяком случае, мне так казалось.

Нет, это не проявлялось как-нибудь заметно. Алексей Александрович не начал приносить цветы, шоколадки, мягкие игрушки. Или, к примеру, вместо того чтобы сухо бросить мне «Дина, сделайте, пожалуйста, кофе» не говорил: «Диночка, посмотрите, какой отличный эспрессо я вам сварил… А с этими воздушными пирожными он будет просто божественен!». Хотя мог бы, конечно. Я бы точно была не против.

Но увы, нет.

Мы лишь как-то иначе сталкивались взглядами. Он чуть дольше задерживался в приемной, иногда подолгу вспоминая, что хотел мне сказать, да и я стала заходить в кабинет гораздо чаще. В общем, что-то такое происходило, неявное, но определенно существующее.

Или мне казалось, что происходило.

Это были удивительные дни, и я в эти дни тоже была удивительная. Как-то по-особенному красиво ложились волосы, а платья, которые я выбирала на работу, оказывались очень уж по фигуре, и они мне невероятно шли.

Что-то такое романтическое витало в воздухе… Впрочем, возможно, это был просто запах моих новых духов. Вернувшись из командировки, я первым делом отправилась в бутик и купила совершенно неприлично дорогие духи.

А вообще, новые духи, успехи на работе… Разве одного этого недостаточно для хорошего настроения? Считаете, недостаточно? Тогда вот что я вам скажу. Невеста-инвесторша с тех пор не появлялась. Но окончательно выбросить ее из головы не получалось. Все-таки то и дело настырная память подбрасывала это ее «Вот немножко освоитесь, и тогда начнется».