Баронет. Книга 2. Часть 1 - Москаленко Юрий "Мюн" - Страница 5

И матушка облокотилась щекой и подбородком на подставленную руку. Сестренки затихли и «навострили ушки». Поняв, что отвертеться не удастся, я, скорбно вздохнув, начал подробный рассказ о своем житье-бытье в замке.

Как ни хотелось мне покончить с этим поскорее, часа полтора у меня это заняло. Нет, рассказал я обо всем, что со мной случалось в замке, минут за пятнадцать-двадцать, ну, может, двадцать пять, а вот дальше женская часть нашей семьи просто забросала меня вопросами. И если мамины вопросы касались каких-то тонкостей или непонятных ей моментов моей учебы или жизни, то вот сестры…

– Раст, а ты, вообще, часто баронессу видел?

Это был первый вопрос, который я услышал от Бирки и, к сожалению, не поняв подоплеку, честно ответил, что каждый день, вернее, каждый вечер. Все! Хуже я найти ответ просто не мог! Я понял, что конкретно влип, минут через пять. Сначала я не придал значения оживившимся сестренкам и их загоревшимся глазам!

Эх, вот, что бы мне сразу сообразить! А матушка тоже хороша! Нет, чтобы громко крикнуть: – «Раст – беги!», так нет, промолчала, только поерзала, устраиваясь поудобнее!

– Ага! – после секундной паузы, обрадовано потерла руки Бирка, а Сора согласно закивала головой. – А во что она была одета?

В этот момент во мне начало зарождаться некое подозрение, но тогда оно еще не оформилось во что-то конкретное. Я наморщил лоб и попытался припомнить, в какое платье была одета баронесса. По мере вспоминания, я, как мог, попробовал его описать. После платья я начал вспоминать и описывать украшения, потом морщил лоб, вспоминая прическу…

Когда Бирка задала вопрос:

– А во что она была одета следующим вечером? – я сначала подумал, что это шутка, но, взглянув в ее лицо, понял – не-е, не шутка! Она, и правда, хочет услышать ответ на свой вопрос. Я аж вскипел!

– Ты что, издеваешься?! – буквально взревел я.

– Раст! – резкий, как удар хлыста орка, мамин окрик снизил накал моего негодования, и я невольно посмотрел на нее. Она сидела и… улыбалась. Вот же! Ну, за что мне это все?! Ведь, честно хотел сделать своим дамам приятное!

– Раст, – продолжала улыбаться матушка, – не сердись! Просто, баронессу у нас в баронстве, да и, кстати, не только в нашем баронстве, считают чуть ли не образцом вкуса и изящества. Поэтому, конечно, девочкам и интересно! – и, увидев, как я, подняв голову, закатил глаза, подмигнула и сменила тон на игривый. – Да и я бы, с удовольствием послушала о ее нарядах и украшениях!

Я просто пожал плечами, а потом озвучил пришедшую мне в голову мысль:

– А давайте я расскажу вам то, что помню, хорошо?

Мама просто кивнула головой, а вот сестренки радостно запищали, а Сора даже захлопала в ладоши. Офигеть! Столько радости от рассказа о какой-то хрени! И вот дальше я рассказывал своим сестрам и маме о нарядах, прическах и украшениях, ну то, что смог вспомнить более-менее полно, без мук.

Когда я уже окончательно выдохся, и женская часть нашей семьи поняла, что больше от меня ничего путного не добьется, от меня милостиво отстали, правда, под обещание посмотреть и поправить рисунки, которые они собирались сделать по моим рассказам.

Я, уже реально опасаясь, если не за свою жизнь, то за состояние мозгов, сразу же пообещал всяческое содействие. А что? Я был в таком состоянии, что готов был им даже попробовать все нарисовать, лишь бы они от меня отстали!

Вдохновленные моим обещанием сестры, весело щебеча, упорхнули в свою комнату. Подозревая, что мне лучше задерживаться дома как можно меньше, я быстро спросил у мамы:

– Мам, а где батя?

Мама понимающе усмехнулась и немного ворчливо ответила:

– А то ты не знаешь? На городской стене, конечно?

– А чего он там забыл? – удивился я.

– Ты что, совсем ничего не знаешь? – удивилась матушка. На мгновение она задумалась, а потом вдруг с подозрением посмотрела на меня. – Так, вроде, ты был, когда он говорил, что барон доверил ему орков и воинов барона Засса, что остались живы после вашего боя?

– Ну, да! – я пожал плечами. – Это я помню, только, причем здесь это?

– А-а-а! – с каким-то облегчением качнула головой матушка. – Так, он тренирует и тех и других, он что, тебе ничего не рассказывал?

– Не-а! – качнул головой я. – Мы с ним вообще не разговаривали, как-то все не получалось, виделись только издали. – Пояснил я маме. – Слушай, а зачем он их тренирует? – до меня вдруг дошла несуразность маминых слов. – Что те, что другие хорошие воины, а орки, так вообще, что-то с чем-то! Чему он их там учит?

– Ну, не знаю! – сварливо отозвалась родительница. – Его послушать, так у него не воины, а крестьяне с вилами и граблями! Ты бы слышал, как он ругается! Сейчас еще ничего, а по-первости обзывал их всяко, разными нехорошими словами! – и, увидев мои, вскинутые в изумлении брови, мелко закивала:

– Да-да! Самое простое, что я запомнила, это было повторенное им на протяжении нескольких дней словосочетание «беременные улитки»!

– Странно, – я был реально удивлен. Орки априори сильные воины, причем, как в прямом, так и в переносном смысле, да и в баронскую дружину абы кого не берут, а значит, это воины с каким-никаким, но реальным боевым опытом. Так, чем же недоволен отец? – И что, он и сейчас там?

– Не знаю, – пожала плечами мама, – наверное.

– Ага, понятно! – я встал. – Пойду, проведаю, заодно посмотрю чего там и как!

– Сходи! – согласилась мама. – Ты на ужин придешь?

– Нет, мам, – я отрицательно покачал головой, – к ужину мне велели уже быть в замке.

– Понятно! – мама вдруг шмыгнула носом, обняла меня за шею и когда моя голова чуть наклонилась, чмокнула меня в щеку. – Не пропадай, Раст, ладно?

В ее голосе я расслышал слезливые нотки.

– Конечно, мам, – я поспешил ее успокоить. – Я и сейчас первым делом к вам, как отпустили.

– Молодец! – улыбнулась матушка, но я заметил, как слегка дрогнули ее улыбающиеся губы.

Понимая, что успокоить ее я все равно не смогу, я просто обнял ее и шепнул на ушко:

– Мам, я вас всех очень люблю!

Мама вдруг резко отстранилась от меня и каким-то немного сердитым тоном вдруг бросила:

– Ну, все, беги, а то еще опоздаешь вернуться в замок, а это неправильно!

– Ага! – я согласно кивнул и пошел к выходу. – Пока, мам! – и, уже практически у двери, повернувшись в сторону комнат, громко крикнул:

– Сестренки, пока!

И, не слушая ответ, вышел из дома.

«Так, сейчас куда?» – спросил я сам себя и, нисколько не сомневаясь, двинулся к участку стены, находящемуся рядом с воротами. Почему-то у меня не возникло даже тени сомнения, что отец будет где-то «в тех краях». И совсем не удивился, убедившись, что оказался прав.

Отец, и правда, стоял на стене, прямо над городскими воротами, о чем мне сначала сообщили стражники, а потом я его уже и сам увидел. Отец стоял около зубца и что-то разглядывал. Что-то, находящееся за стеной.

На всякий случай, все-таки осада идет, я ткнул пальцем в ту сторону, где находился родитель и спросил:

– Я поднимусь?

– Поднимайся, – безразлично пожал плечами стражник, – чего спрашиваешь?

– Ну, вдруг правила изменились, – пояснил я, двигаясь к лестнице в башне, – осада все-таки!

– А! – как-то лениво махнул рукой стражник и отвернулся, давая понять, что продолжать разговор он не намерен. Я не спеша поднялся на стену и подошел к отцу. Тот, заслышав мои шаги, обернулся.

– Пап, привет! – я протянул руку, здороваясь, но отец просто сграбастал меня своими руками и крепко обнял.

Обнимал он меня, хотя и крепко, но осторожно – чувство раздавленной лягушки у меня не появилось. Подержав меня секунд десять, он разжал свои руки и заботливо полюбопытствовал:

– Ты как, Раст?

– Да, у меня-то все отлично! – махнул я рукой. – Как у тебя, пап? Мама говорит, что ты днями напролет измываешься над своими бойцами?

Я позволил себе чуть-чуть улыбнуться, намекая на некую легкость в обвинении.

– А! – отец скривил лицо, но ничего не ответил, только еще махнул рукой.