Подрядчик (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 14

- Только это... вечером родители с работы возвращаются - вы уж постарайтесь успеть? А то мне влетит!

- Запросто! - пообещал я, запрыгивая в седло.

Ява завелась с пол-оборота. В смысле, с одного пинка по ножке стартера. Ну, на то она и YAWA 350. Вспомнились слова старой песенки - «Яву, Яву взял я на халяву!». Включив передачу, нарисовав задним колесом круг на щебне, под восторженный восклик Вероники и полный боли писк байкера, я сорвал мотоцикл с места. Я обещал успеть до вечера, а вот на счет относиться бережно - не было такого!

Притормозив в конце улицы, я вставил в ухо гарнитуру и, включив на коммуникаторе проигрыватель, выбрал композицию Nelly Furtado. Вот оно, счастье-то! Байк и полоса дороги! Как давно я не ощущал скорости, ветра, забирающегося под куртку, и… не знаю, как это назвать - неба над головой, что ли? Безграничного, бездонного синего неба! Поставив мотоцикл на козла, самортизировав последующий удар переднего колеса по асфальту, я, положив стрелу на отметку «120», пулей устремился к городу.

Семенов не солгал - на посту ГАИ на плотине тормозили две машины из трех. Однако, байк-одиночку оставили без внимания. Похоже, никто и предположить не мог, что агент ЦРУ может обойтись без багажника, в котором хранится ЭВМ, размером с холодильник, никак не меньше!

В городе, первым делом, я наведался в «Дом книги». Этот магазин находился в одном и том же месте, сколько я себя помню, а, может, и того дольше. Чего здесь только не было! В моем детстве - то есть как раз сейчас - продавали книги... собственно, на это название и намекает. Собирались филателисты, шахматисты. Интересно, куда подевались мои кляссеры с марками? Куча же была! Вернее, где сами кляссеры - примерно представляю. Лежат в саду, в кладовке. Я чуть не бросился обратно, чтобы полистать толстые картонные страницы, переложенные полупрозначной калькой, да вспомнил, что еще не лежат. Будут лежать потом, на стопках журналов "Наука и жизни" и "Техника - молодежи". Сами кляссеры - да, но где марки? В девяностых я, как и все дети, вытащил все марки и использовал кляссеры для хранения вкладышей от жвачек. Кстати, сто лет в продаже их не видел. Интересно, там, в двадцать первом веке, еще можно найти Turbo с вкладышами в магазинах? Куда задевал марки - пес его знает.

Потом, когда исчезла валютная статья - начали собираться нумизматы. Книги все еще продавались - пылились на полках, расставленных причудливым образом, под углом. И вот эту книжную пыль я продолжал ощущать даже тогда, когда в "Дом книги" заехал автосалон. Прогуливаясь между автомобилей по свежему кафелю, уложенному вместо скрипучего паркета, я ощущал вовсе не запах масла, металла и резины, а тот запах книг, который я помнил с детства. Вот такая обонятельная галлюцинация. Машины тут продавались так себе - не моего уровня. Не за автомобилем я приходил в этот салон, а чтобы окунуться в детство. Как и в кафе-мороженое через дорогу. О, кстати!

Плюнув на все, я, затушив сигарету о подошву, перебежал дорогу, только потом вспомнив, что не посмотрел на светофор... а где он, светофор-то? Я покрутил головой, но не увидел искомого. Тьфу, блин! Его ж позже поставят. Сейчас, когда на дорогах полтора автомобиля, в светофоре на этом перекрестке нет никакой надобности.

Мороженое! Твою ж мать! Настоящее, советское мороженое! Отстояв очередь, я получил желаемое. Металлическую пиалу с тремя шариками, посыпанными шоколадной крошкой. Крошки явно пожалели... да что я - за шоколадом, что ли, пришел сюда? За мороженым! Не в какой-нибудь там пластиковой посуде, а в металлической - как полагается.

Дрожа от вожделения, я втянул носом морозный воздух. Ничем не пахло. Правильно! И не должно ничем пахнуть! Все натуральное, никакой химии! Отломив ложечкой кусочек от одного шарика, я отправил его в рот... блин, перемерзло, что ли? Я съел еще одну ложечку, зачерпнув побольше. Так много, что виски заломило от холода. Мороженое, как мороженое. Вполне обычное. Там, в будущем, и повкуснее бывает. Что такого особенного я в нем находил - ума не приложу.

Разочарованный, я оставил порцию недоеденной и вернулся в книжный магазин. Здесь, всего за восемьдесят рублей и полтинник сверху, я приобрел отличную электрическую печатную машинку.

Если я собираюсь оставить предкам бесценную информацию - то пусть она, лучше, будет в печатном виде. Из всех, кого я знал, мой подчерк умела читать лишь моя первая жена. Учительница по литературе в школе - и то ставила мне за сочинения 3/3, потому что не могла их прочитать! А, смогла бы - поставила бы 2/2. Ведь писать без ошибок я научился только благодаря Microsoft Word, а мои суждения… они настолько отличались от общепринятых, что во времена инквизиции костра мне не миновать - факт. Причем, инквизиция и еретики дрались бы между собой за право сжечь меня первыми, настолько разнились мои взгляды со всеми. Наталке же - единственному человеку, которого я любил, просто не оставалось другого выхода - за пять лет совместной учебы в институте мы отправили друг другу столько записок, что хватило бы на пару Александрийских библиотек.

Оставался еще один пункт - документы. Нет, бесспорно, во все времена в любой стране мастерами по изготовлению липовых ксив были спецслужбы, которые печатали фальшивки на тех же станках, что и оригиналы. Были ли они фальшивками - вот в чем вопрос. На втором месте стоял криминалитет, к которому я и собирался обратиться.

Да, большая половина того самого криминалитета уже, скорее всего, искала меня, чтобы отомстить за убийство Фимы и Струны, но, слава Богу, PERESTROYKA, поделила преступный мир на два лагеря. Даже, скорее, не поделила, а создала, кроме старожилов «блатных», еще один класс - бывших спортсменов, военных и ментов, использующих «формы деятельности мафии буржуазного мира», а, попросту говоря - рэкетиров. А найти этих, бесспорно, гораздо проще - достаточно пройти квартал пешочком - и вот он, пятачок, где представлены все вида народного промысла - от меда и капусты, до аудиокассет и игры в наперстки.

Нескольких затяжек «Стюардессой» (кстати, «САМЕЦ», которого я курил, пока не завязал, и рядом не лежал с нею) хватило, чтобы выделить двух широкоплечих парней с короткими стрижками, одетых в одинаковые коричневые кожаные куртки. Ребята сначала подошли к лотку с постерами групп «Кино», «Аквариум» и «Ласковый Май», причем фотографий с Шатуновым среди них было едва ли не девяносто процентов. После - к тележке с квасом, затем - к сигаретному киоску, бесцеремонно отодвинув тощего мальчугана лет пятнадцати. Примечательным во всех передвижениях было то, что не сделав ни одной покупки, братишки везде получили сдачу. Мои клиенты - к гадалке не ходи. Кстати, гадалку тоже не обошли стороной - и с нее получили мзду.

Подождав, пока ребята проинспектируют весь рынок, и завернут в арку дома, я скользнул следом. Во дворе рэкетиры подошли к, наверное, наикрутейшей тачке в городе - белой квадратной японке со спаренными круглыми задними фонарями и надписью "Skyline" на отражателе.

У меня в жизни было многое, в том числе, в годы безоблачной юности, и пара лет увлечения стрит-рейсингом - поры, когда один лишь звук «Skyline» заставлял биться быстрее сердце любого мальчишки. Минул десяток лет, но я до сих пор до последнего штриха помнил хищный взгляд серии R34, плавные линии R33, неуклюжую угловатость легенды горы Акина R32, грубую, топорную красоту R31… но такой антиквариат я видел впервые! Кажется, это - R30. И, кажется, у меня даже привстал немного от вида этого автомобиля.

- Обалденный аппарат, - нарочито громко произнес я, привлекая внимание бандитов.

Оба резко развернулись. Тот, что стоял справа от машины, уже открыл рот, приготовившись послать пришельца, то ли по матушке, то ли по батюшке, но, смерив меня взглядом, поняв, что перед ним не лох-ларечник, проглотил заготовленный ответ, и коротко спросил:

- Чё надо?

- Да так, - зевнул я. - Смотрел я на ваш бизнес, и думал - а не хотят ли пацаны подзаработать?